Игорь Фёдоров - Волк

— Сдадим, не впервой, — пробормотал я, не особо понимая, о чем идет речь, — а где ключи?

— Вот, — Паха протянул мне брелок и, опережая недовольство девушек, сказал, — ну пусть кружок сделает, ему сегодня можно.

Я уселся на мотоцикле, повернул ключ в замке зажигания, нажал сцепление. Все как на мопеде, только мопед очень легкий и не такой быстрый. Я развернулся прямо в гараже и выехал на улицу. Крутизна от меня так и лучилась во все стороны. С непривычки мотоцикл казался неповоротливым и громоздким, но это не мешало улыбке застыть на моем лице.

— Теперь я понимаю, почему дарить приятнее, чем принимать, — заметил Паха, глядя на меня.

— Ты в корне не прав, камрад, — важно сказал я, — принимать гораздо приятнее.

Я крутанул рычаг газа и мотоцикл взревел от предвкушения скорости.

— Шлем забыли, — крикнула Аля сквозь шум мотора.

— Шлем существует для трусов и подлецов, — ответил Паха, — я же как-то обхожусь без шлема.

— Садись, — пригласил я Марину.

Та отрицательно помотала головой.

— До первого перекрестка и обратно.

— Давай я, — крикнул Паха.

Марина продолжала упорствовать.

— С тобой я поеду медленно, без тебе быстро, — предупредил я, — как бы мне не улететь в ближайшую канаву.

— Да залезай уже, — приказала Аля.

Марина, недовольно скривив губы, села позади меня, сцепив руки у меня на животе.

— Еще раз попробуешь шантажировать, — шепнула она мне на ухо, — прокляну.

— Держись крепче, моя колдунья, сейчас я тебе покажу такой вираж, от которого все ваши городские будут плакать от зависти.

С грехом пополам, я вырулил на дорогу.

Уже поздно вечером, дома у Марины, я укрылся с головой под одеялом и разглядывал медальон. Наконец-то мне посчастливилось держать его руках. Марина сидела в кресле, поджав ноги, и читала очередную, пятисоттысячную, книгу. Она заметила, что я тянусь к ее загадочному артефакту, но ничего не сказала против. Да и как можно запрещать что-либо, если наши отношения за последний час переросли из приятельских в более близкие.

— Только цепочку не порви от восторга, — хмуро предупредила она, перелистывая страницу, — ей лет двести.

Теперь я лично убедился, что медальон всегда теплый и светится в темноте. Тускло, книгу не почитать, но — светиться. Он качался маятником в моей руке, будто отсчитывая секунды другого измерения, оставляя за собой след желтого света. Конечно, мой нож стоит выше медальона в иерархии волшебных вещей. Но и от этого, более скромного чуда, становилось не по себе. Особенно когда не можешь объяснить происходящее. Замечательная пара получилась из нас.

Что-то мягкое и теплое легло на ноги. Я выглянул из-под одеяла. Маринин кот, черный и блестящий, как экран сломанного мобильника, дал мне понять, что отныне я его собственность.

— Как кошака зовут?

— Паук, — ответила Марина, бросив мимолетный взгляд на своего любимца.

— Почему Паук? Что-то колдовское?

— Потому что на свете есть только один кот с таким именем, и он у меня.

— Ловко, — согласился я и опять скрылся под одеялом.

Медальон качался взад-вперед. Марина шелестела страницами книги без рисунков. Паук грел мне ноги. Основной свет был погашен, работал только торшер. За стеной спали родители, бывшие от меня не в восторге. В этой, почти что семейной тишине, мне стало немного стыдно, что я предложил обернуться волчицей Але, а не Марине. Да, Рыжик уже давно подкатывала с этим вопросом. Но сейчас я держал в руках медальон Марины. Медальон, которого больше нет ни у кого. А значит, Марина мне доверяет. И так захотелось сделать в ответ что-нибудь хорошее и личное.

— Что читаешь? — спросил я Марину, оставаясь под одеялом.

— Фёдоров Игорь, «В темных углах библиотеки», — неохотно ответила она, так как я спрашивал без особого интереса.

— Не слышал о таком.

— Еще бы, — презрительно сказала Марина.

— Интересно?

— Очередная бездарность.

— Тогда зачем читаешь?

— Есть интересные моменты.

Мое бытовое соучастие Марину особо не порадовало.

— Тебе завтра кофе в постель принести? — спросил я, высовываясь из-под одеяла, — Если родители не охренеют от моей наглости?

Марина посмотрела на мои взъерошенные волосы с такой трогательной нежностью, будто вот-вот расплачется от счастья.

— Я не пью кофе по утрам.

— Может, чай?

— И чай не пью. Только стакан воды.

Но это будет немного не романтично, подумал я. Все-таки первое совместное утро.

— Ты долго еще?

— Спи давай.

— Тогда спокойной ночи.

— Спокойной, — сказала она.

Я долго лежал с закрытыми глазами и прислушивался к себе. Желание порадовать Марину не давало мне уснуть. Наконец мелькнула интересная мысль.

— Я тебе утром книгу принесу в постель. Только не этого… Как его? Фёдорова. А что-нибудь получше, из классики.

— Только не кулинарную книгу.

Остатки июля пролетели незаметно. Август тоже решил не задерживаться. По утрам становилось прохладней. Часто город просыпался в тумане, в котором терялись дома в соседних кварталах. Первые сухие листья опускались на землю. Рынок заполонили свежие овощи, фрукты и цветы. Все как всегда, ничего нового.

Так как права мне не купили, пришлось посещать курсы вождения. Моей самой важной целью на тот момент были права категории D, и я добросовестно добивался ее. Мой мотоцикл становился все легче и покладистей. Марина уже более охотно садилась позади меня. А я с тоской следил, как укорачивается солнечный день. Пройдет осень, а мотоцикл зимой — не самое безопасное транспортное средство. Даже я это понимал, и усердно посещал курсы вождения, а вечерами штудировал правила дорожного движения.

За всеми делами-заботами одним замечательным утром зажглось ярким светом, а вечером погасло тридцать первое августа, подарив на прощанье ослепительно красивый закат, небольшой дождь и радугу на полнеба. Каникулы закончились.

Когда заканчиваются каникулы и начинается учеба, все студентам (особенно нерадивым) хочется учиться, ходить на лекции, наверстать упущенное, взяться, наконец, за ум. И мы с Пахой были готовы отнестись к учебе с повышенным усердием. Да, прошлый год прошел не очень гладко, признаем. Мы не особо желали учиться, а на лекциях, ожидая заветного звонка, играли в «морской бой». А вот теперь нас посетила жажда знаний, тяга к расчетным формулам и специализированной терминологии. Но первое сентября второго курса встретило нас неласково и начисто убило желание учиться дальше. Не успели мы войти в аудиторию, как Анна Александровна направила нас в деканат. Сердце чувствовало недоброе.

— С этого дня на лекциях вы будете порознь, — сообщила нам завуч, уже зная нашу реакцию и готовая дать отпор.