М Беннетт - Остров

— Пошли! — позвал я.

Мы все отправились на мыс, торжественные, в полном молчании, будто свершая обряд. На самом краю утеса я отвел руку назад, собираясь кинуть бутылку.

Кто-то схватил мое запястье.

— Постой, — сказал Гил, это он остановил меня. — Лучше же пусть бросит Себ?

Меня словно опять в лицо ударили. Желудок как будто упал с высоты от такого вопроса. Я оглядел свой клуб «Завтрак». Все они избегали смотреть мне в глаза, кроме Флоры, которая почти незаметно кивнула. Себ протянул свою здоровенную лапу, и я нехотя вложил в нее бутылку, словно эстафетную палочку. Его пальцы сомкнулись вокруг бутылки, Себ смотрел мне в лицо, темные глаза бросали мне вызов. Вдруг бутылка показалась мне страшно ценной, и мои пальцы тоже сжали ее покрепче. Не хотелось ее отдавать. Это ведь моя идея — установить широту и долготу, и я смог их вычислить. Это мой остров. Себ даже не знал, что такое сигнал SOS, посмешище! Мгновение тянулось бесконечно, и я вынужден был строго сказать себе: великие люди умеют делегировать полномочия. Если бы Наполеону потребовалось что-то закинуть в море и у него под рукой имелся тупой увалень, способный забросить это дальше, чем он сам, Наполеон ему бы и велел бросить, что там ему было надо.

Но когда я выпустил бутылку, а Себ в нее вцепился, я как будто что-то утратил. Себ далеко отвел руку назад и — чемпион чемпионов, лучший игрок в боулер и так далее — зашвырнул бутылку так далеко, что она скрылась из глаз прежде, чем коснулась поверхности моря. Мы даже не увидели всплеска.

Себ обернулся и снова посмотрел мне прямо в глаза:

— Как тебе это?

С мыса обратно в лагерь я еле плелся. Мне поплохело: Себ опять впереди, а я в арьергарде.

Надо было подавить в себе зарождавшуюся панику. Вопрос Гила пробил дыру в стене, разрушил мое лидерство. Клуб «Завтрак» все еще собирался строить убежище, но теперь они ждали указаний от Себа. К счастью, он, похоже, понятия не имел, как за это взяться.

— Соберите ветки или еще что, — сказал он, пожимая плечами. — Мне откуда знать?

С величайшим облегчением я увидел, как все вновь начинают обращаться с вопросами ко мне. Постепенно, час за часом, я в то утро восстанавливал свое главенство. Мы взяли собранные на месте крушения инструменты и принялись рубить стволы и ветки, таскали их на берег, пока не собралась огромная куча, хоть праздничный костер на День независимости разжигай. По моему совету собрали и тонкие, гибкие побеги зеленого бамбука, чтобы соединить основные элементы постройки.

Себ, я заметил, с каждой минутой терял интерес к делу, а потом и вовсе ушел. Мне бы как раз пригодилась его грубая сила, нужно было отдирать от стволов неподатливые ветки и таскать изрядный груз на берег. Но почти на все утро Себ исчез, и Гил куда-то запропастился тоже.

К полудню, когда жара вынудила нас остановить работу и устремиться в тень и прохладу Голубой лагуны, мы уже соорудили что-то вроде скелета будущей постройки. Но и ближе к вечеру, когда мы вернулись с озера, поймав очередного козла, Себа нигде не было видно.

— Куда он подевался, Миранда?

Она пожала плечами:

— Почем я знаю?

Ее тон и озадачил меня, и порадовал. Значит, сладкая парочка распадается. Но, с другой стороны, фигово, если два члена клуба «Завтрак» бродят без присмотра.

— Не знаешь, Ральф?

— Без понятия, бро.

— Сейчас бы он нам пригодился. Тут не голова требуется, а мускулы, — сказал я, умышленно низводя Себа в глазах товарищей до тупой горы мышц. Но что правда, то правда: настала пора класть крышу, и Себ был нужен. Я отправился на поиски.

Обойдя мыс, я сразу увидел обоих парней, вдали на песке, по ту сторону уцелевших под дождем букв SOS, что я начертал еще в первый день.

Себ согнулся, обеими руками держа за один конец мой посох, другим концом палка слегка упиралась в песок. Позади Себа торчали из земли три палки одинаковой, на глаз, длины. Гил несся на него с расстояния примерно двадцать метров и, подбежав ближе, швырнул что-то — формой напоминавшее ананас — в сторону Себа. Себ шагнул вперед, распрямил плечи и шмякнул посохом по этому «ананасу» — тот взметнулся и перелетел через голову Гила.

Они играли в крикет.

Играли в крикет.

На миг я замер: Себ прирожденный, гениальный игрок, смотреть на него — удовольствие. Видимо, когда он швырнул бутылку в море, в нем вспыхнул спортивный огонь, как по вечерам на дюнах вспыхивал мой костер: сначала искра мерцала, потом разрасталась в пламя.

Он вспомнил, как он хорош в Играх.

Вспомнил, что он — чемпион.

Меня вдруг охватила страшная ярость.

— Эй! — Я бегом припустился к ним. — Эй!

Я мчался куда быстрее, чем когда-либо в школе, намного быстрее, чем во время Забега в Осни, распугал чаек, вышагивавших нагло вдоль берега. Я промчался прямо сквозь мои же огромные буквы SOS, затоптал их, больше их никто не сумеет прочесть. Крикетисты остановились и уставились на меня. Гил перестал собачкой гоняться за мячом, Себ выпрямился, еле-еле придерживая двумя пальцами посох. Я указал на заветную палку:

— Это посох Линкольна.

Сам не знаю, как это у меня вырвалось. Не понимаю, почему я заговорил о себе в третьем лице, в такой манере.

— То есть — мой!

Большеухий Гил услышал и наскочил на меня:

— Господи, это что, священная реликвия? Ты у нас Томас Бекет [19] Томас (Фома) Бекет (1120–1170) — английский церковный и политический деятель, архиепископ Кентерберийский, святой католической церкви. или кто?

Я его и слушать не стал.

— Спорт на острове запрещен! — заявил я, чуть не плача от злости. Почувствовал, как опасно набрякает вай-фаем лоб. Мой приказ, я сам это понимал, звучал нелепо, так что я поспешил подвести под него базу: — У нас нет времени на игры. Мы все надрываемся, строим дом. Все мы.

Развернувшись, я указал на остальных членов клуба «Завтрак», наблюдавших за этой сценой с почтительного расстояния.

— Вы обязаны помочь. Небось, когда польет, вы первые кинетесь в укрытие. Себ, мы сейчас будем класть крышу. Иди туда.

Он еще больше расправил плечи:

— А ты меня заставь.

Я уже нарастил на острове кое-какие мышцы, но Себ по-прежнему был вдвое меня крупнее. Я бы никак не смог оттащить его к стройке силой, и мы оба это знали. Но я больше не боялся его, и все козыри были у меня на руках.

— Все просто. Не участвуешь в работе — не получишь сегодня ужин.

Гил решил вставить свое слово.

— Ты забыл, что Лоам — чемпион. А сам ты — Двенадцатый.

Он привык отстаивать права Лоама, только на острове эта аргументация утратила силу. На Гила я даже не взглянул, развернулся и пошел обратно. Ультиматум прозвучал, а больше говорить не о чем.

— Посмотрим, как ты это провернешь! Желаю удачи! — прокричал мне в спину Гил.