М Беннетт - Остров

Завтрак прошел довольно уныло. Оставшиеся члены клуба молча поедали обернутое в листья мясо. В наших рядах зрело недовольство, и козлятина казалась не так вкусна, как прежде. Закончив, я обтер ладони о песок и сказал:

— Ладно, пошли на охоту.

Все скривились:

— Опя-ать?

— Мне та-а-ак это надое-е-ело. — Джун до бесконечности растянула гласные.

— Приходится охотиться каждый день, — сказал я. — Холодильника у нас нет. Мы на необитаемом острове, а не в супермаркете.

— Верно, бро! — подхватил Ральф. — Так что нечего козлить.

Все рассмеялись — но над его шуткой, не моей.

— Ха-ха! — мрачновато произнесла Миранда.

Какая-то в них происходила перемена. Пали духом. Небось кое-кто про себя уже думал, как устроились Себ и Гил. Не видя их перед собой, легко было вообразить, что эти двое угощаются бургерами, нашли себе тучные пажити. Надо было срочно подбодрить мое воинство.

Я сказал:

— Хорошо, пусть не охота. Для разнообразия давайте порыбачим.

Мы отправились в Голубую лагуну. Без посоха я чувствовал себя все равно что голым, но другую палку искать не стал. Мне нужна была именно эта. Она стала для меня символом. Да, Гил не ошибся, помянув старину Томаса Бекета. Случайная дубинка превратилась для меня в своего рода святыню, символ власти над островом. Без нее мне чего-то не хватало, я все время ощущал пустоту в руке. А Себ, должно быть, использует ее сегодня как клюшку в хоккее или фехтует ею. При одной мысли об этом кровь закипала.

Но поход в Голубую лагуну поднял мне настроение, как и всем нам. Это было правильное решение. Я предоставил всем свободное время, мы отлично поплавали, напились вволю и постирали одежку, пропотевшую накануне на стройке. Миранда не баловалась, как все прочие, а целенаправленно плавала взад-вперед, ее натренированные мышцы легко вошли в привычный ритм. Офигенно прекрасное было зрелище, как она плыла. Сильные загорелые руки рассекали воду. В своей стихии, настоящая русалка. Потом она поднялась из воды, сверкая и переливаясь, и я поскорее захлопнул рот и пожалел, что не могу подать ей полотенце или что-нибудь еще.

Она присела на гальке, греясь под лучами солнца, отжимая серебристые русалочьи волосы. Я пристроился рядом. В Осни мне бы духу на такое не хватило.

— Тебе здесь этого недоставало?

Я имел в виду — недоставало плавания. Самый что ни на есть очевидный вопрос. Она уже ответила на него, проплавав на полной скорости более четверти часа туда и обратно вдоль берега.

— Да, — сказала она. И вдруг влажная ладошка взметнулась к губам. — Но это… я хотела сказать… ой, боже! Я забыла, Линкольн, прости меня, пожалуйста!

Она с тревогой смотрела на меня из-под влажных, похожих на морские звезды ресниц, а я никак не мог взять в толк, за что она извиняется.

— Ты о чем?

— Ну ты же запретил спорт на острове. У нас нет времени на Игры и так далее.

Я упустил из виду, что весь клуб «Завтрак» слышал, как я орал на Себа, застигнув его за игрой в крикет. Этот запрет теперь мне самому казался прихотью безумного диктатора. А Миранда продолжала:

— Я помню, что мы пришли сюда рыбачить, я сейчас же готова помогать.

Я присмотрелся к ней — голубые глаза мерцают тревогой, вся поза выражает смирение — и понял: она меня побаивается. Миранда Пенкрофт, три года терзавшая меня издевательствами в соцсетях, опасается того, что я, Линкольн Селкирк, могу сделать с ней за нарушение законов моей страны. Это малость ошеломило меня, но ведь это было круто. Только надо было поскорее ее успокоить, показать, что я вовсе не тиран. Что можно расслабиться. Я поглядел на великолепное озеро, голубое, как ее глаза. Остальные все еще плескались, никто не умел плавать по-настоящему, как Миранда. Мы с ней сидели вдвоем на берегу, немного сгорбившись, наши колени почти соприкасались, я чувствовал тепло ее быстро просыхающей кожи. Потрясающий вид, потрясающая возможность, а я потратил все отведенное мне время, пытаясь сообразить, как следует разговаривать с такой девушкой. Я понятия не имел. Но что-то же надо было сказать.

— Какую музыку ты любишь?

— А?

— Какие записи ты чаще всего слушаешь? Если бы ты попала на необитаемый остров…

— Я и попала на необитаемый остров.

— Что бы ты хотела взять с собой?

— О… — Она помолчала, любуясь озером. — Ариану Гранде. Джастина Бибера. Зару Ларссон. Ну, ты знаешь.

В точности как я предполагал.

— Да, — сказал я, улыбаясь ей. — Знаю.

Она улыбнулась в ответ, словно нам удалось найти общий язык. И разумеется, именно в эту секунду все остальные надумали выйти из воды и присоединиться к нам.

Я решил перед рыбалкой немного осмотреться в лагуне. Как только выудим рыбу, нужно будет сразу возвращаться и разводить костер, а то наша добыча протухнет под палящим солнцем. Но я подумал, у озера могут найтись и другие полезные для колонистов вещи, так что надо хотя бы поразведать. Деревья на опушке у берега отличались от тех, что встречались в густом лесу: они были приземистые и с широкой, зонтиком, кроной. Наружный слой коры отходил от ствола и свисал, словно мешковатая одежда, и на ощупь тоже был похож на холст.

— Давайте надерем коры, — предложил я. — Сделаем одеяла или занавески.

Оказалось не так просто отделить кору большим целым куском, все равно что с апельсина кожуру счищать, но мы приноровились. Взяли по одеялу для каждого и собрались уже вернуться к воде, но я сказал:

— Погодите. Нужно еще два.

Не требовалось объяснять: два запасных для Себа и Гила. Ребята ничего не ответили и с равнодушным видом взялись за работу. Ясное дело: никто не верил в возвращение Себа и Гила. Только я вынужден был уговаривать себя, что они вернутся.

Мы прошли сквозь рощицу и оказались у того водопада, где Миранда купалась в первый день. Каскад воды рушился с вышины. Позади водяной завесы в белой скале обнаружились словно вырубленные друг подле друга пещеры.

— Природные или рукотворные? — донесся поверх грохота водопада вопрос Флоры.

Об этом я не задумывался. Есть пещеры и есть. Пригляделся с сомнением:

— Думаешь, их создала какая-нибудь древняя цивилизация?

— Например, — мрачно ответила она. — Или не очень древняя. Вдруг там внутри кто-то живет?

Я так увлекся колонизацией острова, что мне и в голову не приходило задуматься, не было ли тут туземцев, но теперь меня эта мысль как громом поразила. Ведь если они тут есть, то, разумеется, не цивилизованные «загляните к нам на чаек» жители британских колоний, а такие, какие должны быть в робинзонаде: страшные дикари.

— Что ж, — произнес я как мог небрежнее, — имеется только один способ проверить.

И как настоящий вожак пошел первым.

В пещерах было темновато, но кое-какой свет проникал откуда-то — наверное, за тысячелетия вода проделала естественные отверстия, сквозь которые внутрь попадали солнечные лучи. Примерно час мы бродили по системе пещер, то вылезая наружу, то возвращаясь обратно. Одни отверстия вели в сквозной проход, другие заканчивались тупиками — готовые маленькие комнаты, но никакой наскальной живописи и никаких ужасных туземцев. Пещеры выглядели необитаемыми. Последней мы обследовали довольно большую белую пещеру прямо за водопадом, вертикальные струи заслоняли ее, словно те занавеси из бусин, которые встречаются в старых домах во Флориде. Сухая пещера с ровным полом, откуда-то сверху сочился и пятнами ложился нам под ноги свет. Ральф одним словом выразил то, что ощущали все мы: