Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

– Ты лживая сука.

Меня отшатнуло прочь от ненависти, отражавшейся на его лице.

– Ты заставил меня лгать. – Во мне самой разрасталась ярость. Негодование, которое я так долго держала в себе, вырвалось наружу. – Как я могу хотеть другого ребенка, если ты так со мной обращаешься?

– Как я с тобой обращаюсь, Линдси?

Его голос был холодным, и я знала, что зайду далеко и тревожные звоночки в моей голове отключатся, и это было здорово: я наконец-то нанесу ответный удар.

– Как с ничтожеством. Как со своей служанкой или ребенком, которому не дано права ничего решать. Как с той, которую ты не любишь.

– Похоже, что ты все-таки для себя кое-что решила, не так ли? Но все изменится.

Он двинулся на меня, и я вжалась в столешницу, но он протиснулся мимо.

Он встал над унитазом, вынул таблетки из пакетика и высыпал их в воду. Подойдя ближе, он остановился напротив и уперся руками в столешницу по обе стороны от меня.

– Ты, кажется, не понимаешь, как чертовски здорово, что у тебя есть я. Тебя больше никто не захочет, Линдси. Ты не такая уж смышленая и уже совсем не милая.

– Тогда отпусти меня, – сказала я. – Разведись со мной. Мы можем согласовать совместную опеку.

– Этому не бывать.

– Не тебе решать, – ответила я, удивившись, как уверенно звучит мой голос. – Суд решит.

– Ты думаешь, я буду сидеть и ждать этого? Если ты когда-нибудь уйдешь от меня, если ты даже попытаешься уйти от меня, у Софи останется только один родитель, ты меня понимаешь?

Я больше не могла говорить. Сердце билось в груди, мне казалось, что я упаду в обморок, но я заставила себя кивнуть. Он стоял в дюйме от меня, впиваясь в меня взглядом. Схватив меня за волосы, он больно дернул за них и прошептал мне в ухо:

– Я заберу Софи из школы, и мы поедем ужинать в город в честь дня моего рождения. Ты не приглашена.

Эндрю отпустил меня, и я прислонилась к умывальнику. Он прошел через дом, громко топая. Я побежала за ним через коридор. Он уже был снаружи, спускался по ступенькам. Я поискала ключи на стойке, порылась в кошельке, медленно повернулась, оглядывая комнату, проверила крючок у двери. Ключи пропали.

Полоска света скользнула по стене гостиной. Я встретила их у парадной двери. Эндрю зашел первым. Я посмотрела ему в лицо, заметила, что его щеки и нос раскраснелись. От холода? Или он пил? Боже, пожалуйста, скажи мне, что он не был пьян, когда вез Софи в грузовике! Софи шла за ним, волоча школьный рюкзак. Она вся съежилась в своем пальто, но глаза светились счастьем.

– Привет, мамочка!

– Малышка, я волновалась. – Я упала на колени перед ней, погладила ее по плечам. – Почему ты такая холодная?

Ее коса сбилась на сторону, и тонкие волоски свисали ей на лоб. Я пригладила их назад и снова посмотрела ей в лицо. Она не казалась расстроенной, но все же накручивала прядь волос на палец и смотрела на отца. Позже она стала ходить за ним по всему дому, когда он являлся пьяный, либо садилась рядом с ним на диване, пока я не прогоняла ее спать или не подкупала ее обещанием рассказать новую сказку на ночь.

– Я в порядке, мама.

– С ней все хорошо.

Эндрю сбросил ботинки, и они с глухим звуком стукнулись в стену позади меня. Я старалась не вздрагивать, осознавая, что дочь смотрит на меня очень пристально. До меня донесся звук удара, когда он входил в гостиную. Вряд ли он споткнулся.

– Где вы были? – спросила я у Софи, пытаясь говорить бодро.

– Оставь ее, – сказал Эндрю из гостиной. – Ей пора спать.

Софи закусила нижнюю губу маленькими беленькими зубками.

– Я замерзла.

Я расстегнула ее пальто.

– Наберем ванну?

Я бросила взгляд в гостиную. Эндрю уставился в телевизор и переключал каналы.

– Хватит с ней нянчиться, – сказал он.

Софи оцепенела и быстро взглянула на меня. Я обняла ее.

– Я положу еще одно одеяло в твою кроватку, – прошептала в ее маленькое замерзшее ушко. – А ты наденешь свою пушистую пижамку.

Я закутала ее в любимое одеяло с диснеевской принцессой, затем прижалась к ней, согревая теплом своего тела, растерла ей ручки и стопы, помассировала ей ножки.

– Вы хорошо провели время?

Она кивнула, ее мягкие волосы щекотали мне нос в темноте.

– Куда тебя водил папа?

– Мы поднялись на гору и смотрели на звезды. Папа купил мне новый бинокль. Звезды – они розовые. Ели пиццу. Папа все время ронял свой кусок. Он весь был в сыре! – Она захихикала, подкатилась ближе ко мне и коснулась моей руки. – Тебе лучше, мама?

– Что?

– Папа сказал, что ты заболела. – Она была сбита с толку.

Мышцы живота у меня сжались. Конечно же, он врал ей. Впрочем, я определенно больна. Больна и устала жить в страхе.

– Мне уже лучше, детка. Я рада, что ты повеселилась.

Она смачно зевнула, и ее голова склонилась к моему плечу.

– Я могу уже спать?

Я оставалась с ней, пока дыхание ее не стало ровным. Я знала, что он ждет меня в гостиной. Что он скажет? Что мне нужен ребенок? Или сделает что-нибудь ужасное? А что, если я откажу ему в сексе? Когда он пьян, секс его не интересует. Но когда трезв, его тянет к сексу, и я уже научилась мириться с этим, есть у меня настроение или нет. Я как бы отделялась от своего тела, пока это все не заканчивалось. Если я пыталась отговориться усталостью, он проявлял враждебность и обвинял меня во лжи. Легче было позволить этому случаться.

Войдя в гостиную, я увидела, что Эндрю отключился на диване, рядом на полу стояла пустая бутылка из-под виски. Значит, он пил сегодня вечером. Он всегда заканчивал свои возлияния дома несколькими бокалами виски. Я села в кресло напротив него, смотрела на то, как он спит, и представляла себе, как он, напившись пива, везет мою дочь по извилистой дороге в горы. Один пропущенный поворот, и я потеряла бы ее навсегда.

Я огляделась в гостиной, такой же, как и в остальных домах, где мы жили. Работа Софи сушилась перед камином. Она провела много времени, приклеивая листочки и сосновые шишки к ватману и посыпая все это золотым блеском. Ей не терпелось показать свой проект отцу.

Его кошелек лежал на журнальном столике. Он редко его так оставлял. Моя связка ключей оказалась рядом. Это западня? Я посмотрела ему в лицо, прислушалась к его тяжелому дыханию, затем наклонилась вперед и медленно подняла его кошелек. Открыла его и заглянула внутрь. Пять стодолларовых банкнот.

Он подвинулся, и я замерла, наблюдая за ним. Он повернулся лицом к спинке дивана. Я подождала, пока его дыхание замедлится. Пальцами коснувшись банкнот, я осторожно вытащила их из кошелька. Я не могла поверить, что делаю это. В какой-то миг я даже остановилась, а потом вспомнила о своих противозачаточных, спущенных в унитаз.

Подняв ключи, плотно сжав их в руке, чтобы не звенели, я на цыпочках вышла из гостиной. Нашла свой чемодан в шкафу, сложила в него одежду, туалетные принадлежности, методично двигаясь по спальне. Потом прошла в комнату Софи, открыла ее ящички и достала ее белье, пижаму, джинсы и свитера. Платья. Да, я должна помнить о ее платье принцессы.