Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

– Извини. Надеюсь, я не испортила твой график.

– Я сам припозднился.

Маркус никогда не опаздывает. Он сказал это, чтобы меня успокоить. Я двинулась за ним, а затем упала в одно из его кресел.

– Я видела Эндрю в городе. Он был у банка.

Мне тяжело выдавливать из себя слова, принять то, что произошло. Мой голос звучит так, будто я запыхалась, пробежавшись по лестнице.

– Он преследует тебя?

Маркус сел в кресло напротив меня, его темные брови нахмурились, и вид у него стал суровый.

– Он говорит, что переехал сюда по работе, но это вздор. Он пытался донести до меня, что изменился. – Я с горечью смеюсь. – Ни черта он не изменился.

Мне хочется рассказать все Маркусу – о тех таблетках, о которых говорил Эндрю, – но я должна хранить эту жуткую тайну.

– Господи, Линдси! – Маркус наклоняется вперед, сжимает мою коленку. – Мне и правда жаль.

Он впервые прикасается ко мне не на тренировке, его рука кажется очень крепкой, когда он утешает меня.

– Я звонила полицейской. Она говорит, что, по его словам, он работал в то утро, когда кто-то забрался в дом моей клиентки. Знаю, что он лжет, но у них нет достаточных оснований, чтобы проверить его снова или обвинить в преступлении. Они не собираются тратить свое время на него.

– Ты можешь получить охранный ордер?

– Потребуется нечто большее, чем одна встреча с ним, и он не делал ничего угрожающего. И даже с ордером я не смогу помешать ему переехать в этот город. Он свободный человек.

– Порой я действительно ненавижу эту систему. Она защищает всякий сброд.

Он смотрит в окно, сжав губы, и я задумываюсь, не нахлынули ли на него воспоминания о Кэти.

Он поворачивается ко мне:

– Если тебе понадобится выехать на некоторое время из города, у меня на острове есть домик у озера. Вы с Софи можете пожить там.

– У тебя есть дом у озера?

– Он уже давно принадлежит моей семье. Это тихое, спокойное место, где можно погрузиться в размышления о жизни.

Маркус, должно быть, проводил там время со своей женой и дочерью, и такое предложение мне льстит, но это последнее место, где я хотела бы оказаться, – отдаленное, у озера, на острове, где Эндрю знает каждый дюйм как свои пять пальцев. Не очень-то внушает спокойствие.

– Спасибо, но не важно, где мы остановимся. Единственное, что заставит меня почувствовать себя в безопасности, – его возвращение в тюрьму. – Я выдавила из себя улыбку. – Это только вопрос времени.

Он улыбается мне в ответ, но все еще выглядит обеспокоенным.

– Я серьезно…

– Знаю. Мне просто хочется, чтобы все было хорошо. Я подумаю об этом, ладно?

Он кивает.

– Если понадобится, дом в твоем распоряжении.

Тренировка длится, пока я не выдыхаюсь, руки и ноги ноют от усталости. Затем я поспешно принимаю душ, расположенный рядом с залом, и натягиваю свежую одежду. Поток эндорфинов, хлынувший в мою кровь во время тренировки, уже иссяк. Когда я только приехала в дом Маркуса, я была потрясена, я вся оцепенела, не готовая взглянуть правде в глаза. Но сейчас я чувствую все ее грани.

Эндрю переезжает в Догвуд-Бэй, и он хочет видеться с Софи.

В гостиной я останавливаюсь у окна с видом на океан, на вздымающиеся вдалеке зимние волны, на серые облака, тяжелые и раздувшиеся. Я наблюдаю за ними с минуту, пытаясь делать успокаивающие глубокие вдохи. Нельзя давать волю слезам. Я думаю о Софи. Что мне ей сказать? Снова начинаю паниковать. Все будет хорошо, буквально через минутку .

Я выравниваю книги на столе, просматриваю их названия. Маркус читает все, но, похоже, его больше влечет к мемуарам и биографиям. Я обращаю внимание на одну из них, посвященную скорби, листаю первые страницы и думаю о нем и его дочери. Потом аккуратно кладу книгу на место.

Маркус сейчас на кухне, готовит кофе. Он тоже после душа, волосы у него влажные и взъерошенные.

Он приподнимает кружку:

– Время кофе?

– Конечно. – Я беру кружку и сажусь. – Ну, и как продвигается твой труд?

Маркус работает над книгой о своих путешествиях вокруг света, о том, как разные культуры относятся к смерти и скорби. Он дал прочесть мне несколько глав. Они пленили меня, и я надеюсь, что он даст мне еще. Пока он рассказывает о своих последних исследованиях, я пытаюсь сосредоточиться на его речи, но продолжаю думать о последних словах Эндрю, сказанных возле банка. Он это так не оставит. Все эти годы он знал и ничего не предпринял по этому поводу. До сегодняшнего дня. По моей коже пробегает холодок, заставляя меня дрожать. На миг мне кажется, что он сидит рядом со мной, нашептывая мне в ухо: «Я предупреждал тебя, – говорит он. – Я предупреждал тебя».

Октябрь 2005 г.

В то утро он ушел еще затемно, коснувшись губами моей щеки. Я притворилась, что сплю, хотя не спала почти всю ночь, слушая его дыхание и тиканье часов.

Я заставила себя встать, убрала на кухне, чтобы Софи не увидела разбитые тарелки в раковине, остатки мясного рагу, размазанные по полу. Он так разозлился из-за того, что я его не дождалась. Как будто мне хотелось сидеть с ним за столом и наблюдать, как он жрет, хуже неряшливого старикашки: голова склонена, еда падает с вилки раньше, чем он доносит ее до рта.

Последние две недели он рано уходил на работу и часто возвращался домой грязный, изможденный и неопрятный, когда Софи уже спала. Но после того, как однажды ночью его остановил полицейский и на сутки лишил прав, он начал жевать мятную резинку, словно она могла приглушить запах пива. Он сказал, что полицейский – чересчур ретивый засранец.

Убравшись в кухне, я приготовила обед для Софи, а затем двинулась по коридору к ней в комнату, громко напевая нашу «песенку для пробуждения»:

– Я люблю тебя! Ты любишь меня!

И она ответила слабеньким голоском:

– Вот такая мы счастливая семья!

Я открыла дверь, забралась к ней под теплое одеяло и щекотала ее до тех пор, пока она не вылезла из кровати, извиваясь и громко хохоча.

– Мамочка! Перестань!

Я повезла Софи в школу, и по дороге она все время подпевала радио. Наши глаза встретились.

– Сегодня будет отличный день, мамочка.

Она была в этом уверена. Она и вправду верила, что в мире все хорошо. Что папа и мама любят ее и она в безопасности. Это именно то, чего я хотела. Мне бы и самой хотелось чувствовать то же самое.

– Да, малышка.

Я припарковалась за одним из автобусов и подождала, пока она выберется из детского сиденья.

– Учись хорошо.

Я крепко ее обняла и провожала взглядом до тех пор, пока она не вошла в здание. Потом я отправилась домой, чтобы выплакаться в душе. Я прямо-таки заходилась в рыданиях и диких панических воплях. Прислонившись к мокрой плитке, я подождала, пока слезы иссякнут, сосредоточившись на своем дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я должна взять себя в руки. Сегодня слишком важный день, чтобы все испортить.