Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

– Крепче этого кофе только власть моего бывшего над моей жизнью, – сказала я. – Их обоих нужно спустить в унитаз.

Она бросила на меня удивленный взгляд, ее губы расплылись в улыбке.

– Этот кофе такой горький – он мог быть адвокатом на моем разводе.

Я разразилась смехом и чуть не пролила кофе, отчего расхохоталась и Дженни. Нам пришлось уйти с этого собрания, чтобы успокоиться.

Дженни раз в две недели делает закупки в «Хоул Фудс» [11] «Хоул Фудс» – американская сеть супермаркетов в городах Канады, США и Великобритании, специализирующихся на розничной торговле продуктами здорового питания. , она знает о капусте кале больше, чем я когда-либо слышала о ней, она высылает мне по электронной почте новые рецепты коктейлей из семян конопли и шалфея, а также шлет мне каждый день вдохновляющие цитаты. Когда ей предложили работу в Ванкувере консультантом по охране здоровья, я пришла в восторг из-за того, что она последовала за своей мечтой, но она оставила огромную брешь в моей жизни. У меня давно не было подруги, которая полностью меня поддерживала бы. Мы вчера созванивались по скайпу, я рассказала ей, что случилось в доме моей клиентки, и она разозлилась даже больше, чем я.

– Десяти лет не хватило, – сказала она. – Надо было запереть его, а ключ выбросить к чертям. Если тебе понадобится выбраться из города, сразу же мне позвони.

Я пока не хотела уезжать из Догвуда – это означало бы признать победу Эндрю. Но если дело дойдет до схватки, приятно осознавать, что я могу рассчитывать на Дженни. Родители умерли – мама от рассеянного склероза несколько лет назад, а отца вскоре разбил инсульт. Они были потрясены тем, что не смогли понять, как на самом деле Эндрю обращался со мной в браке, и разочарованы тем, что я не открылась им, но затем они все поняли, когда я объяснила, какими угрозами он сыпал. Мама настаивала, чтобы я с этого момента рассказывала им всю правду, и умоляла не переживать за них. Тогда мой отец взял с меня обещание, что я не вернусь на остров, пока не закончится судебное разбирательство и Эндрю не попадет за решетку.

Мы с Крисом все еще близки, но он живет с подружкой, и к весне они ожидают ребенка. Когда я позвонила ему в субботу и рассказала о том, что произошло, он расстроился, предложил приехать и побыть со мной, но я велела ему оставаться с Мэдди. Ей он нужен больше.

Я рассказываю группе о недавнем событии, о том, что, по моему мнению, Эндрю преследует меня. Они относятся с пониманием, предлагают несколько дельных советов, как быть с полицией и с судами, но я вижу на их лицах страх и тревогу, а когда возвращаюсь на свое место, то чувствую еще большее смятение.

К концу собрания приезжает Маркус и разгружает снаряжение из своего внедорожника – маты, боксерские груши и перчатки. Он появлялся уже несколько раз за последний год, и мы все с нетерпением ждем его занятий. Из всех людей, которых я встречала, он наиболее невозмутимая личность. Когда я стою рядом с ним, то чувствую, словно вся вселенная может пылать, но пламя пройдет над ним.

Однажды в грозу я единственная пришла на его занятие. Он сказал:

– Похоже, за душой у тебя какая-то история, раз ты заставила себя выбраться в такое ненастье, чтобы научиться драться.

Мы сидели, разговаривали, и я рассказала ему об Эндрю. Только годы спустя я научилась делиться своим прошлым с другими женщинами в группе поддержки, но меня удивило, насколько легко мне было говорить с мужчиной. Он оказался таким проницательным, догадывался, как Эндрю манипулировал мной и подавлял меня, – и всегда попадал в цель. Маркус действительно понимал, что такое жестокое обращение и как сложно сбросить с себя эти оковы. Я почувствовала, что у него самого за плечами тревожное прошлое.

После этого мы стали изредка встречаться дополнительно. При хорошей погоде мы занимались под открытым небом. Мне он показался интересным, я удивилась, сколько удовольствия доставляют тренировки с ним, и какое-то время задумывалась, перерастут ли эти отношения во что-нибудь большее. Однажды, когда я проколола шину, он подвез меня домой и за разговором задержался в холле. Когда я позже отблагодарила его бутылкой вина, то подумала, что он, возможно, пригласит меня распить ее, но этого так никогда и не произошло, и наши отношения остались крепкими и дружескими. Обычно после занятий мы вместе пили кофе. Именно тогда я узнала, что он был психиатром. Должно быть, неплохим. Пожалуй, я рассказала ему о своей жизни с Эндрю больше, чем кому-либо другому. А он открылся мне насчет своей дочери.

Я видела фотографии Кэти у него дома. Она была красивой девушкой – прямой носик, широкая улыбка и темные крашеные волосы. Сразу же после окончания учебы Кэти влюбилась в мужчину, который был старше ее, и следующие несколько лет барахталась в скользких отношениях. Маркус полагал, что ее парень издевался над ней, но она все отрицала и порвала со своей семьей. Она позвонила Маркусу в ночь своей смерти, сказав, что хочет вернуться домой. По дороге к ней он услышал вой сирен. Ее парень пристрелил ее, а потом и себя. Ей было всего двадцать два года.

Когда через год его брак распался, он решил бросить психиатрию: «Я чувствовал себя мошенником. Если я не смог помочь своей дочери, как я смогу кому-либо помочь?» Маркус отдал все своей жене Кэтрин и провел несколько следующих лет в путешествиях. Я даже представить себе не могу, как он пережил потерю дочери, а потом и жены. Наверное, они очень любили друг друга когда-то – он говорил, что Кэти назвал в честь Кэтрин. Но, кажется, он смирился со своей болью.

Сегодня Маркус ходит по залу и работает с девушками, помогая им довести свои движения до совершенства, но я словно не в себе, я промахиваюсь и пропускаю несколько ударов.

– С тобой все хорошо? – спрашивает Маркус. Я киваю, и он поднимает лапу, в которую я отрабатываю несколько хуков. – Еще, – говорит он.

Я останавливаюсь, наши взгляды пересекаются. Меня всегда поражало, как быстро он чувствует мое настроение, хорошее оно или плохое. Только моя дочь умеет так меня читать.

Я наношу несколько жестких ударов в лапу, затем Маркус наконец одобрительно кивает и уходит к следующей женщине. После тренировки я помогаю Маркусу со снаряжением.

– Так ты собираешься мне рассказать, что у тебя на уме? – спрашивает он.

– Напряженные выходные.

В воскресенье я позвонила миссис Карлсон, и она заверила меня, что из дома ничего не пропало. Она все еще была взволнована и собиралась остаться у сестры на несколько недель. Я позвонила полицейской, и она сказала, что им удалось определить только мои отпечатки и миссис Карлсон. Эндрю еще не нашли, но, кажется, особенно и не ищут. Ведь, по ее мнению, Эндрю ничего и не совершил.