Чеви Стивенс - Никогда тебя не отпущу

Я вытерлась, высморкалась, отправила салфетку в урну. Эндрю снова выбросил мой журнал «Пипл». Ванная – моя слабость, единственное место уединения. В тот день, когда я отвезла обед к нему на работу, вернувшись домой, я долго сидела в теплой ванне, пытаясь унять свою дрожь. Взять Софи и убежать? Будет ли он преследовать меня? Я подумала о бетоне, представила себе, как он обволакивает мое тело. Когда Эндрю пришел домой, я все еще сидела в ванне, и он напугал меня, толкнув дверь. Войдя, он сел на край ванны. Я прижала колени к груди, слишком ошеломленная, чтобы кричать. Вот и все. Он сейчас засунет мою голову под воду и будет ее там держать.

– Я думал о том, что ты сказала утром, – произнес он. – Ты никуда не уйдешь. Я не хочу причинять тебе вред, но, может быть, я не смогу себя остановить. Я тебя слишком люблю, чтобы позволить тебе уйти.

Я пыталась что-то ответить, думала о том, что должна сказать ему: «Ты не можешь вынудить меня оставаться с тобой. Любви больше нет». Его взгляд заставил меня замолчать.

– Просто дай мне немного времени, – сказал он. – Все наладится. – Он встал на колени рядом с ванной, погладил меня по затылку. – Не разбивай мне сердце.

Так что я осталась. Не ради него. Я осталась ради Софи, не переставая думать о яме в земле. Я не хотела, чтобы моя дочь росла без матери, всю жизнь уверенная в том, что я ее бросила. Мне нужно больше стараться. Стать по-настоящему хорошей женой. Я должна заставить себя это сделать.

Это произошло год назад. Ничто так и не изменилось к лучшему.

Я взглянула на часы, когда месила тесто для пирога, и ощутила тревожное волнение. До обеда еще три часа. Каким сегодня будет Эндрю – улыбающимся или молчаливым и унылым? Нужно закончить этот праздничный пирог ко дню его рождения и заехать за продуктами до того, как он вернется к обеду. Мысленно я пробежалась по списку. В доме было безукоризненно чисто, я повесила венок Хэллоуина на входную дверь и подготовила тыквы, чтобы Софи могла вырезать на них все, что пожелает, когда вернется из школы.

Обычно в день рождения Эндрю мы ужинали в ресторане, но в этом году он сказал: «Давай останемся дома. Не нужно этой суеты». Я не знала, что он подразумевал: действительно ли не хотел суматохи или, наоборот, желал, чтобы я занялась устройством праздника и у него появилась причина разозлиться на меня за то, что мы всего лишь поужинали дома.

Мои пальцы скользнули вниз по металлической ложке, и тесто шлепнулось на стол. Я поспешно все вытерла. Присев, я прижала руки к вискам, пытаясь унять головную боль, везде меня преследовавшую.

Я подумала о тех скромных денежных средствах, которые положила в банку и закопала в саду под кленом. Эти деньги я сэкономила на хозяйстве, добавляя к ним наличные, которые находила в его карманах. То было единственное место в саду, которое нельзя было увидеть через камеры, но, так или иначе, я всегда таскала с собой садовый инвентарь. Я не переставала думать о том, как можно заработать деньги. Убирать в соседских домах, работать сиделкой? Но я не могла сообразить, как мне не попасться при этом.

Я встала и посмотрела на оранжевое тесто, опустила в него палец для пробы. Четырехслойный тыквенный пирог с творожной глазурью, как готовила мама. Я напишу его имя на глазури и надену синее платье, которое он мне купил. Хотя всего этого будет недостаточно.

Мрачная хэллоуинская музыка в магазине заставила меня стиснуть зубы, да и скелеты в конце каждого ряда, с их светящимися глазами, выглядели зловещими, совсем не смешными. Я забросила продукты в тележку, проскочила через кассу. Выйдя из магазина, я обнаружила, что стелется густой туман, скрывая горы, пылающие золотым, красновато-коричневым и темно-фиолетовым. Влажный осенний воздух каплями ложился мне на лицо. Они были как слезы. Домой пришлось ехать медленно, сосредотачивая внимание на разделительной полосе.

Грузовик Эндрю уже был во дворе. Я так резко припарковалась, что ремень безопасности врезался мне в живот. Он приехал на полчаса раньше обычного.

Я вышла из машины, положила руку на капот грузовика. Холодный. Машина была девственно-белого цвета: ни следа рабочей грязи, ни пылинки, шины блестели, обода отливали серебром. Когда у него было дурное настроение, он всегда вылизывал свой грузовик.

Я подскочила к парадному крыльцу с продуктами в руках, толкнула дверь.

– Эндрю? – Никакого ответа.

Я зашла на кухню. Он сидел за столом, перед ним стояла миска. Кастрюля все еще была на плите, пустая консервная банка из-под томатного супа валялась рядом с раковиной. Он ненавидел консервированные супы.

– Извини, – сказала я. – Мне нужно было раньше приехать домой. В магазине сущий дурдом. Я могу сделать тебе бутерброд. В пекарне сказали, что хлеб свежий.

Я вынула буханку ароматного хлеба и несколько кусков индейки из пакета и быстро засунула остальные продукты в холодильник. Он молча сидел за моей спиной. Я решилась оглянуться. Он смотрел на меня, прищурившись.

– Слишком много мускатного ореха в пироге.

Я увидела другую тарелку на столе, пустую, с пятном белой глазури. Повернувшись, я взглянула на лоток, стоявший на стойке. Он отрезал себе кусок пирога.

Я заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Я испеку другой.

– Дерьмово выглядишь.

Я коснулась своих волос:

– Они мокрые…

Он откинулся на спинку стула, продолжая смотреть на меня.

– Я приведу себя в порядок.

Шагая по коридору, я пыталась не растерять мысли. Он отчего-то вне себя. Может, из-за того, что меня не было дома? Может, я что-то упустила? Я до блеска вымыла кухню.

Толкнув дверь в ванную, я тут же замерла. Косметика была разбросана повсюду, пудра, румяна – все смешалось на полу, белая плитка перепачкана разными цветами. Дверки шкафчика раскрыты. Бутылки шампуня, мыло, зубные ополаскиватели, лосьоны – все было выброшено. Одна из бутылок открылась. Бледно-голубая радужная пена для ванны просочилась в это месиво, источая приторный запах.

Я опустилась на колени и трясущимися руками схватила коробку с тампонами. «Нет, нет, нет».

Сзади раздался звук шагов. Они остановились у двери. Эндрю стукнул кулаком по дверной коробке. Я закрыла глаза, плотно сжала веки, перед тем как открыть их снова, и медленно повернулась.

Он держал блестящий, отливающий серебром пакетик с таблетками.

– А я-то думал, – начал он, – как же у Линдси так легко получилось забеременеть в первый раз, а сейчас никак? Врач говорит, что причина не во мне.

Я встала, уперлась спиной в столешницу, жесткий угол врезался в кожу.

– Я не готова заводить еще одного ребенка. Я пыталась тебе это сказать.

– Ты заставила меня думать, что дело во мне.

– Нет! Я не это имела в виду…