Элизабет Нуребэк - Скажи, что ты моя [litres]

На парковке стояли другие машины, но в них никого не было. Чуть в стороне стоял автобус, а за ним грузовик. Я пошла в сторону дороги и помахала рукой машине, которая сворачивала в мою сторону. Водитель заметил меня. Это пожилой мужчина в клетчатой коричневой кепочке и очках в толстой оправе. Он помахал мне в ответ и проехал мимо.

Еще несколько машин проехали мимо по шоссе. Никто не видел меня, никто не обращал внимания на мои жалкие попытки помахать рукой. Я кричала «на помощь», но мой голос был слишком слаб. Пот стекал на глаза, я вытирала его рукавом. Опустив взгляд, я увидела, что на мне нет обуви. Трава, в которой я стояла, была мокрой, мои полосатые носки промокли насквозь.

Я посмотрела направо, налево. Мы могли находиться в любой точке Швеции. Красно-белые флаги с названием заправки. Площадка направо, шоссе налево, а дальше поля и луга. Чуть вдалеке – несколько домов и сараев, а за ними лес. Обернувшись, я увидела красный домик с вывеской. Прищурившись, я попыталась прочесть, что там написано. «Отель Рингарум».

Мне срочно нужно было найти кого-нибудь, кто мне поможет. Пока мама не вышла, пока не увидела меня. Я подошла к автобусу. Толстый мужчина в водительской форме закуривал сигарету. Я попросила его помочь мне. Он посмотрел на меня с подозрением и нахмурил брови. Назвал меня проклятой наркоманкой и сказал, чтобы я проваливала.

– Мне нужна помощь, – сказала я и подошла ближе. – Пожалуйста, можно мне спрятаться в вашем автобусе?

Мужчина грубо оттолкнул меня и ушел. Я упала на асфальт. От боли в ноге посыпались искры из глаз. Голова болела от ударов – мама долго била меня головой о стенку. Я попыталась подняться, но у меня совсем не оставалось сил.

– Послушай! – услышала я чей-то голос. Молодой мужчина с длинными волосами и бородкой присел на корточки рядом со мной. – Что с тобой? Что он тебе сделал?

Он положил руку мне на плечо.

– Помоги мне.

– Ты одна?

Он оглянулся, встал и посмотрел в сторону заправки.

Я схватила его за руку, притянула к себе и прошептала:

– Мне надо срочно убраться отсюда.

Он помог мне подняться.

– Машина вон там, – сказал он и указал на серебристую «вольво».

Стараясь ступать как можно быстрее, опираясь на его руку, я побрела к машине. До нее было слишком далеко. Только бы мама не увидела меня.

Он открыл дверцу, и я залезла на заднее сиденье. На переднем сидела коротко остриженная девушка азиатской внешности, она обернулась и удивленно посмотрела на меня.

– Что с тобой приключилось? У тебя такой вид, словно тебе сильно досталось!

– Ее надо отвезти в больницу, – сказал парень. – Ее побили.

– Хочешь, чтобы мы отвезли тебя в больницу? – спросила женщина.

Я покачала головой. Они начали что-то обсуждать между собой. Я умоляла их поскорее уезжать.

– Мы едем в Вестервик, – сказал он. – Поедешь с нами?

Я кивнула.

Наконец машина тронулась с места и выехала на шоссе. Я закрыла глаза и прислонилась головой к стеклу.

Дом престарелых – большое кирпичное здание с зеленой крышей и тремя полукруглыми пристройками того же цвета. Я вошла через главный вход и прошла через следующую дверь. В стеклянной витрине лежали изделия, видимо, сделанные обитателями на каком-то кружке: прихватки, ножи для масла, настенное украшение из ткани с вышитым на нем текстом.

По всему первому этажу шел длинный коридор. Справа находились парикмахерская и маникюрный салон, слева кафе и аптека. Перед собой я увидела двери лифтов. А впереди – что-то вроде зала со столиками и стульями из светлого дерева. За большими окнами открывался вид на долину и коттеджный поселок.

Судя по информации на доске у входа, отделения находились на втором, третьем и четвертом этажах. Войдя в лифт, я поднялась на четвертый. Когда я вышла, сразу увидела, что мне навстречу бежит женщина в белых брюках и голубой форменной блузе. Она пронеслась мимо, даже не обратив на меня внимания.

Я свернула в коридор направо, спрашивая себя, зачем я, собственно, приехала сюда. Вряд ли Керстин притащила сюда Алису.

– Чем могу вам помочь?

Высокая крепкая женщина, говорящая с заметным финским акцентом, вышла из кладовой.

– Я ищу знакомую, которая тут работает.

– Кого именно?

– Керстин Карлссон.

Лицо женщины помрачнело.

– Керстин? Она здесь больше не работает.

Бейджик у нее на груди сообщил мне, что ее зовут Ритва. Она зашла обратно в кладовую. Я последовала за ней и остановилась в дверях.

Доставая из коробки бутылки с дезинфицирующим средством, Ритва продолжала:

– Она несколько раз пропускала свои смены и даже не предупреждала. А когда приходила, на нее жаловались.

– Жаловались?

– Она всегда была со странностями, но в последнее время стала особенно сурово обращаться со старичками. Грубила, огрызалась. Кроме того, у нас тут лекарства пропали.

Ритва выпрямила спину и посмотрела на меня.

– Так вы знакомая Керстин?

– Скорее Изабеллы.

– Дочери Керстин? – переспросила Ритва. – Она приходила сюда, когда была маленькой. Такая славная девочка.

– Я уже несколько дней не могу с ней связаться, – объяснила я. – Хотела спросить Керстин, не знает ли она, где Изабелла.

Ритва заперла дверь кладовой и пошла куда-то по коридору.

– Давненько я не встречала Изабеллу. Она теперь в Стокгольме. Всегда была добрая и старательная девочка.

Она остановилась перед дверью комнаты для персонала.

– Надеюсь, вы найдете ее.

– Я тоже надеюсь, – произнесла я, и тут взгляд мой упал на картину в рамке, висящую на стене: дерево, на ветках которого приклеены фотографии.

– Это портреты сотрудников, – пояснила Ритва и указала пальцем. – Вот я. А это Керстин.

Она постучала пальцем по фотографии в правом углу. Снимки были блеклые и потускневшие, Ритва и Керстин явно проработали здесь долго.

– Грустно наблюдать, когда человек так меняется, – сказала Ритва и исчезла в комнате.

Я снова внимательно вгляделась фотографию. Круглое лицо, маленькие глазки. Волосы жидкие и, похоже, крашеные. Под фотографией прикреплена бумажка с надписью от руки – «Керстин Карлссон».

Эту женщину я знаю.

Но при наших встречах она называла себя другим именем.

Мы приближались к Вестервику. Я была свободна. С каждым километром, остающимся позади, тревога все больше отпускала меня.

Хотя глаза у меня закрывались, я смотрела в боковое окно. За кронами деревьев виднелись бело-серые облака, готовые вот-вот расступиться и выпустить солнце. На полях лежала легкая дымка. Мы проезжали то одну, то другую крестьянскую усадьбу. На лугах паслись лошади и коровы. Потом шли бескрайние леса.

Ханна и Ула обсуждали, где им остановиться – в «Виллис» или в «Ика Макси». Похоже, они часто спорили. Но тут же смеялись и нежно прикасались друг к другу. Как я скучала без Фредрика!