Элизабет Нуребэк - Скажи, что ты моя [litres]

Визит к Свену Нильссону. Информация, о которой он говорил и которую так и не удалось проверить. «Он собирался все рассказать. Но он внезапно умер. Такая внезапная смерть. Так и не успел».

База отдыха «Страндгорден» закрылась вскоре после того, как мы побывали там. Элле-Марья рассказала, что дочь не захотела управлять имуществом после смерти отца.

Внезапно он умер.

Должно быть, Керстин тоже находилась на базе отдыха «Страндгорден» в августе 1994 года, но я не помню, чтобы встречалась с ней. Что она там делала? В домиках она не жила, в этом я уверена. Мы общались с другими постояльцами, когда гуляли с коляской или сидели на берегу.

Рогер Лундин неожиданно умер.

Он собирался все рассказать.

Так ему что-то было известно? В таком случае что именно?

У нее была дочь. На некоторое время она перебралась сюда, но потом снова уехала. «У нее был маленький ребенок – наверное, тяжело оказалось справляться с таким хозяйством самой».

Фотография, которую я нашла в доме. «Керстин и Изабелла, Копенгаген, февраль 1994».

И тут я слышу голос Алисы: «Я родилась в Дании».

Достав мобильный, я отыскала телефон Элле-Марьи и позвонила ей.

– Алло?

Я узнала ее голос, старческий, немного гнусавый.

– Здравствуйте, Элле-Марья, меня зовут Стелла Видстранд. Мы с вами встречались у базы отдыха «Страндгорден» пару недель назад.

Я выжидала. Услышала на заднем плане собачий лай.

– Да, алло! – говорит Элле-Марья.

Я предприняла новую попытку, напомнила свое имя и напомнила ей о нашей встрече.

– Да-да, я помню вас, – воскликнула Элле-Марья. – Прекрасно вас помню. Помолчи, Бустер, я разговариваю.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала я. – Мне очень нужно кое-что узнать о Рогере Лундине – вернее, о его дочери.

– Да-да?

– Вы говорили, что он умер в 1994 году.

– Умер дома на диване, упокой господи его душу, – вздохнула Элле-Марья. – Дочь-то его и нашла. Она вызвала скорую помощь, но когда они приехали, он уже был мертв.

– От чего он умер?

Элле-Марья долго откашливалась, потом извинилась.

– У него был диабет. А в последнее лето он к тому же часто заглядывал в бутылку, видите ли. Это и стало решающим ударом, можно сказать.

– Вы говорили, что его дочь вернулась к нему? – осторожно спросила я. – И что она была с ребенком?

– Я видела ее пару раз с малышкой. Весной, в марте или апреле. Очень хорошенькая. Словно маленький ангелочек.

За несколько месяцев до того, как мы приехали туда. Что же произошло с той девочкой? Что стало с настоящей Изабеллой?

– С начала лета она перестала выходить, – продолжала Элле-Марья. – Сидела взаперти, не показывалась ни одной живой душе. Пошли слухи.

– Какие слухи?

– Люди поговаривали, что у нее проблемы.

– Алкоголизм? Как у отца?

– Скорее что-то с головой. Никто точно не знал, что с ней не так. Но люди говорили такое. А когда Лундин умер, она уехала вместе с ребенком.

– А как ее звали, дочь Лундина?

– Она недолго здесь пробыла. И сейчас все развалилось. Так жаль! Вот если бы она взялась тогда за дело!

Новый приступ кашля.

Я начала терять терпение.

– Элле-Марья, послушайте меня, пожалуйста, – сказала я. – Вы помните ее имя?

– К сожалению, нет. Вовсе не помню, как ее звали.

– Керстин? Ее звали Керстин Лундин?

Элле-Марья явно сомневалась.

– Нет, мне кажется, что нет. Подождите-ка, я посмотрю…

В трубке что-то зашуршало и заскрипело. До меня донеслось бормотание старой женщины. Я ждала. Слышала, как она разговаривает сама с собой и что-то перекладывает с места на место.

– Нашла, – произнесла она наконец. – Видите ли, у меня есть книга по истории нашего края. Лежала на полке за другими книгами.

Элле-Марья рассказала, что в книге содержится список всех зданий Стурвика и его окрестностей. Кто ими владел в последние сто лет. Исторические события, легенды, старые фото и современные фотографии, показывающие, как эти места выглядят сейчас. Если я захочу, то наверняка могу купить себе экземпляр, его можно заказать у женщины, которая составила книгу. Ее зовут Берит Ларссон, Элле-Марья лично знакома с ней. Книга не дорогая, и ее очень приятно полистать, если хочешь узнать побольше о Стурвике и Страндгордене.

Я не могла понять, к чему она клонит. Вероятно, ни к чему. Еще один пожилой человек, который охотно с тобой поболтает, совершенно не разобравшись, что именно тебе нужно. Теряет нить, отвлекается на посторонние темы. На мгновение у меня возникла мысль, что и у нее, возможно, болезнь Альцгеймера.

– И здесь, понимаете ли, есть чудесное фото базы отдыха во всей былой красе, – говорила тем временем Элле-Марья. – Везде цветы. А подпись под фотографией гласит: «На фото – Рогер Лундин, предприниматель, владеющий базой отдыха «Страндгорден» с 1969 года, с дочерью Керстин и внучкой Изабеллой».

В первый раз, когда я приехала сюда, веранда утопала в цветах. Подвесные горшки, ящики на балконах. Ухоженные и прекрасные клумбы сияли всеми красками.

Я обожала помогать папе копаться в земле. Видимо, от него я и унаследовала талант садовника. Когда я приехала сюда, мы много времени проводили вместе. Здесь мне было хорошо, я чувствовала себя дома. Жизнь потихоньку налаживалась.

Почему мне не выпало вырасти с ним здесь, в Страндгордене? Тогда моя жизнь сложилась бы иначе. Вместо этого я вынуждена была скитаться, меня переводили из одной приемной семьи в другую. Постоянного дома у меня не было, нигде я не прижилась. Даже у Айны, к которой я попала, когда мне было двенадцать. Она была добрая и от души желала мне добра. Однако я съехала от нее, как только смогла. Переезжала с места на место. Пока не оказалась в Копенгагене.

Отделавшись от биологического отца Изабеллы, я разыскала собственного папу. И когда мы приехали сюда из Дании, я впервые почувствовала, что здесь мне хочется жить. Мы останемся у него, моя девочка и я. Здесь у нее будет прекрасное гармоничное детство. Я дам ей все, чего не получила сама.

Все вышло по-другому.

Все всегда получалось не так, как мне хотелось.

Припарковав машину, я вышла и потянулась. Поездка сюда оказалась тяжелее, чем мне представлялось. А загнать Изабеллу в дом получилось только с борьбой. Она сопротивлялась, упрямилась и спорила. Я объяснила ей, что ей надо войти в дом и еще немного поспать. Отдохнуть после всех трудностей. Только одна маленькая таблеточка на этот раз – этого как раз хватит, чтобы она успокоилась.

Она плакала, жалобно ныла. Нет, я не хочу, выла она. Ты делала так, когда я была маленькая, прекрати, я не хочу. Ты убила Улу.

Она сама не понимала, что говорит, по-прежнему в шоке, ясное дело.

Я объяснила, что спасла ее. А этот мужик получил по заслугам. То была самооборона. А теперь тебе надо отдохнуть. Как ты не понимаешь?