Кортни Саммерс - Сестры

– Т-тогда почему ты с-сбежала?

– Так нужно было.

– Почему?

– Отец у меня говнюк.

– Т-ты же с-сказала, что они с-сносные.

– Ну да. – Кэт смеется. – Я же не должна вываливать на всех подряд подробности своей жизни… Хотя какая разница. Мой отец – тот еще говнюк, я устала быть его мальчиком для битья, вот и все. А мама приняла не ту сторону. Бла, бла, бла.

– Г-грустно, – отвечаю я. Она пожимает плечами. – А у м-меня нет отца.

– Да?

– У моей м-мамы была к-куча хреновых м-мужиков.

– Зато в промежутках между ними можно было расслабиться хотя б ненадолго.

– Не-а, о-она их м-меняла как п-перчатки.

– Уважуха, мама Сэди! Сразу ясно: роковая женщина. – Кэт хихикает. Я нет. Она разглядывает мое лицо. – Что, так много мужиков? Расскажи о самом хреновом.

Я пожимаю плечами.

– Ну чего ты, – подначивает она.

– …

Я не должна ни с кем ничем делиться, но она права: какая разница? Я держусь одной рукой за руль, другой откидываю волосы со спины, пытаясь нащупать шрам от сигареты. Потом жестом предлагаю Кэт полюбоваться.

– В-вот самый х-хреновый.

– Ни фига. Он просто взял и ткнул в тебя сигаретой?

– В-вроде того.

Она наклоняется ко мне, касается кончиками пальцев сморщенной кожи и долго поглаживает ее. Это приятно. Вряд ли я когда-нибудь еще получу удовольствие из-за этого шрама.

– Что случилось?

«Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю».

Я не особенно хочу вспоминать об этом.

Я отметаю эти мысли.

– Н-не хочу р-рассказывать.

– Ну ладно, – отвечает она.

– И к-каково тебе? К-кататься по стране?

Кэт пожимает плечами:

– Когда меня подбирают мужики, они обычно хотят секса. А женщины обычно хотят болтать. Но не всегда. Бывает и наоборот.

– Ты к-красивая, – говорю я, как будто это оправдание для приставаний. Меня бросает в краску, и я поспешно добавляю: – Ну, т-то есть с к-красивыми людьми л-легче р-разговаривать. Не знаю.

Она поворачивается ко мне:

– И давно ты заикаешься?

– В-всю жизнь.

– Это даже мило.

Я смотрю в потолок, потому что ее фраза одновременно кажется слегка оскорбительной и почему-то лестной. В моем заикании нет ничего милого. Оно ужасно утомляет. И все-таки приятно: видно, я понравилась Кэт настолько, что она решила солгать. Даже стало как-то полегче. Однажды Мэтти спросила меня… Она втюрилась в Джона Свитена и спросила, как понять, нравишься ли ты кому-то или нет. Еще ей было интересно, нравятся ли мне мальчики. Я даже не знала, что ответить. Обычно я старалась не думать о всяких там симпатиях, потому что от этих мыслей было больно. Сначала я думала, что мне никогда в жизни никто не понравится, но потом все-таки стала влюбляться, и каждый раз это было как ножом по сердцу. И неважно, в кого именно я влюблялась.

Мне нравился любой, кто хоть немного меня слушал.

Я поворачиваюсь к Кэт. Она смотрит мне прямо в глаза, и я отвечаю тем же, но в итоге у меня не хватает смелости выдержать ее взгляд. Я отворачиваюсь и включаю радио. Звучит та самая песня, что вчера играла в баре. Всего день прошел… У меня закрываются глаза. Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я прихожу в себя. Делаю глубокий вдох.

– П-прости, – смущаюсь я.

– Какая-то ты помятая, – говорит Кэт. – Во всех смыслах этого слова.

Я гляжусь в зеркало. Нос еще больше опух, фингал разросся. Темные круги под глазами только усиливают гнетущее впечатление.

– Больно?

Я пожимаю плечами, но вообще да, больно. Даже больнее, чем когда я только садилась в машину. А завтра будет еще больнее. Но хуже всего – моя усталость.

Кэт придвигается ближе и гладит меня по щеке. Я инстинктивно отстраняюсь, и она говорит:

– Прости, не знаю, что на меня нашло.

Мне хочется ответить: «Прости, не знаю, как на такое реагировать». Но почему? Я вспоминаю, как мы с Хави сидели в машине, как я стойко держала себя в руках, и все ради чего? Да, может, это и не история любви, но почему я не могу позволить кому-то быть нежным со мной?

Почему?

– Все в порядке, – говорю я, а потом собираю волю в кулак: – М-можно… Ты м-можешь трогать м-меня, если х-хочешь.

Кэт наклоняется ко мне и ласково обхватывает мое лицо руками. По ее грустной улыбке я понимаю, что моя последняя реплика была весьма красноречивой. Теперь о моем трепетном, слабом сердце знает вся вселенная. Я закрываю глаза и наслаждаюсь жаром ее ладоней, прижатых к моим щекам. И потом она целует меня. Это мягкий, внезапный и прекрасный поцелуй. Я открываю глаза.

– Спасибо, что подобрала меня, – говорит она.

– Я н-не за этим т-тебя подбирала.

– Знаю. Просто решила поблагодарить.

Я кладу голову на руль и жду, когда кончится дождь. Глаза слипаются. С усилием открываю их снова. Мне крышка. Если еще раз закрою глаза, то вырублюсь. Приятные чувства, которые подарил мне ее поцелуй, начинают испаряться, и я возвращаюсь обратно в свою печальную реальность. Я тыкаю себя в переносицу, но боль не придает мне бодрости.

– Если хочешь поспать, спи.

Я опускаю руку.

– Н-не хочу, – упрямо отвечаю я.

– Кажется, у тебя нет выбора, – парирует Кэт. – Все будет хорошо, Сэди.

Но это неправда.

Я выглядываю в окно и думаю о том, как мама гладила меня по щеке. «Ты сидела у меня в животике». Интересно, знает ли она о том, что случилось с Мэтти?

Знает ли она, что, кроме меня, у нее никого не осталось?

Уэст Маккрей.День, в который пропала Мэтти, начинался так же, как и любой другой. Мэй Бет живо помнит события того дня; он снится ей каждую ночь.

Мэй Бет Фостер.В то утро она зашла ко мне в трейлер. У меня есть правило: я считаю, что неприлично беспокоить людей до девяти утра. Поэтому, если Мэтти вставала пораньше, она обожала приходить ко мне в девять часов одну минуту, барабанить в дверь, а потом врываться с громким криком: «Доброе утро!» Она чуть ли не на ухо мне кричала, потому что сразу за входной дверью у меня кухня. ( Смеется. )

В тот раз было так же. Я сидела за столом и пила кофе, и тут Мэтти распахнула дверь и завопила: «Доброе утро, Мэй Бет!» Мне захотелось задушить ее в объятиях, но я лишь улыбнулась и, как обычно, спросила: «Какие планы на сегодня, Мэтс?», а она, как обычно, ответила: «Все и сразу».

Я посоветовала ей помириться с сестрой и не влипать в неприятности.

Уэст Маккрей.Всю неделю до этого Сэди и Мэтти без конца ругались.

Мэй Бет Фостер.Из-за Клэр, разумеется. Мэтти хотела поехать в Лос-Анджелес, но знала, что им это не по карману. Мне кажется, что, несмотря на вечные ссоры с Сэди, в глубине души она понимала, что девочки не смогут никуда поехать. И все же она настойчиво возвращалась к этой теме.

А потом она узнала, что Сэди откладывает деньги на черный день. Сэди говорила мне, что, если они не понадобятся в какой-нибудь экстренной ситуации, она оплатит Мэтти колледж. Узнав о деньгах, Мэтти решила, что теперь-то им точно пора брать билеты в Лос-Анджелес и искать Клэр. Сэди конечно же ответила, что об этом не может быть и речи.