Тара Бертон - Украденное лицо

– Остановите, – говорит она водителю.

– Луиза, что ты дела…

– Отвезите нас на Кони-Айленд, – велит она.

– Луиза, два часа но…

– Я сказала. – Луиза в жизни не была ни в чем так уверена. – Отвезите нас на Кони, блин, Айленд.

Водитель везет.

Луиза расплачивается последней из своих стодолларовых бумажек.

Они сидят, не произнося ни слова.

– Лу… – несмело начинает Рекс, но Луиза жадно целует его и не дает ему говорить.

Когда они приезжают на место, вокруг так холодно, темно и пустынно.

Луиза открывает дверцу такси. Рвется к воде. Роняет сумочку на песок.

Рекс плетется за ней.

– Ты мне скажешь, что, черт подери, происходит?

Луизу прямо мутит, как ей жарко.

Направляясь к воде, она ускоряет шаг. Переходит на бег.

Вода очень холодная. Она брызгает ей себе в лицо. Умывает лицо, моет шею и руки, но ей по-прежнему так нестерпимо жарко, что кажется, что она сгорит дотла.

– Ты так себя убьешь.

Рекс стоит у кромки берега, засунув руки в карманы.

Луизе все равно.

Она трет кожу, пока не выступает кровь.

– Послушай… Мы просто позвоним Лавинии , – говорит Рекс. – Это нетрудно. Это несложно. Мы… позвоним Лавинии и попросим ее объяснить своей, блин, сестрице…

– Ничего не получится, – отвечает Луиза.

Она стоит по колено в воде. И не понимает, почему же ей так нестерпимо жарко.

– Конечно, получится, – возражает Рекс. – Лавиния человек неплохой, она не станет пытаться нас обдурить, она скажет Корделии…

– Лавиния умерла, – произносит Луиза.

И вот еще что смешно: Рекс ей не верит.

Он просто тупо стоит, вытаращившись на нее, и открывает и закрывает рот, как рыба.

– Не смеши меня, – говорит он. – Конечно же, она не умерла.

– Уж поверь мне. – Луиза все дальше заходит в воду. – Умерла.

– Она в Калифорнии.

– Нет.

– Я только что говорил с ней!

– Нет, не говорил.

– Мы только…

Она оборачивается к нему. Колготки у нее насквозь мокрые. Помада размазана по подбородку.

– Нет, – отвечает она. – Ты с ней не говорил, не говорил.

Рекс до сих пор ничего не понимает.

Луиза поражается – не может не поражаться – какой же он все-таки тупица.

– Лавиния умерла еще в июле, – говорит она.

– Безумие какое-то, – говорит Рекс. Повторяет это несколько раз, словно от повторения все сделается правдой. – Господи… Лу… ты что, наркоту принимаешь?

– Мы с ней подрались в «МС». Я ее убила.

– Чего ты наглоталась? – Он как будто бы ее и не слышал. – Господи боже, Лу, скажи мне, чего ты наглоталась? Я… Боже… я «Скорую» вызову, ладно?

Как же хорошо, какая же вода прохладная.

– Мы с ней подрались. Убери телефон.

Ее поражает, насколько сбивчиво и путано он это воспринимает.

– Что произошло?

– Я же сказала. Мы подрались. Я ударила ее по голове. Тело сбросила в Ист-Ривер.

– Нет, нет…

– Это почему?

Он запинается и бормочет:

– Люди таких вещей не делают.

Почти смешно, думает Луиза, как это она могла полюбить такого тупицу.

– Все очень просто, – объясняет Луиза. – Я сбросила ее тело в Ист-Ривер. А потом шесть месяцев каждый день размещала посты у нее в «Фейсбуке». – Говорить это становится все легче и легче. – Каждую неделю снимаю деньги с ее карточки. Это я послала тебе голосовое письмо. Я умею имитировать ее голос.

– Господи!

Рекс наконец-то опускает телефон.

Рекс наконец-то, наконец-то ей верит.

– Господи.

– Боже, – говорит Луиза. – Какой же тут холод.

Вода Луизе выше колена.

Она позволяет себе заплакать.

Она позволяет себе закричать.

Вот, нет, вот в чем штука:

Рексу всего-то и надо, что понять ее.

Ему всего-то и надо, что сказать: да, я люблю тебя, я знаю, почему ты это сделала, ты не злодейка, ты искренне пыталась, самое главное, что ты пыталась .

Я люблю тебя . Это так легко. Вот и все, что ему нужно сказать. Он и раньше это говорил.

– Блин, – говорит Рекс. Это первое, что он произносит за минуту. – Блин! – Он беспомощно смотрит на нее. – И что нам делать?

Луиза не отвечает.

– Ради всего святого… скажи мне, что делать, Лу!

– Ничего, – отвечает Луиза. – Ничего уже не поделать . Все сделано.

Рекс дышит часто и тяжело.

Рекс не может говорить. Рекс не может шевельнуться.

– Послушай, – запинаясь, произносит он, когда наконец обретает дар речи. – Мы пойдем в полицию, хорошо? Оба. Пойдем и расскажем там, что это был несчастный случай… Господи … это же был несчастный случай, так ведь?

– А это имеет значение?

– Это была не случайность?

Луиза больше даже сама не уверена.

– Господи, Лу, скажи, что было случайно!

Глаза у него, черт подери, почти вылезают из орбит.

Луиза молчит.

Рекс учащенно дышит.

Он не может даже на нее взглянуть.

– Тебе нужно пойти и сдаться.

– Смысла нет, – отвечает Луиза. – Это ничего не изменит. Лавиния умерла.

– Так надо!

– И что?

Он смотрит на нее с диким ужасом.

Смотрит на нее так, как будто и вправду, по-настоящему знает ее.

Луиза вглядывается в горизонт, туда, где черная вода смыкается с чернотой неба. Раньше она не замечала, как сильно соленая вода жжет там, где тебя кто-то поцарапал, ударил или вцепился тебе в волосы, что создается ощущение, будто с тебя живьем содрали кожу.

Как же здорово хоть что-то чувствовать.

– Прости меня, – говорит Луиза. – Я знаю, что ты любил ее.

Луиза не знает, когда она начала плакать. Может, она все время плачет.

– Выходи из воды, – говорит Рекс.

Он снимает пиджак. Потом часы. Потом кладет их на песок рядом с телефоном.

– Ты так, блин, сильно любил ее.

– Пожалуйста, – продолжает он. – Прошу тебя, выходи.

– Разве нет?

– Нет… Господи, Лу.

– Не ври мне, блин! Пожалуйста… пожалуйста… не ври мне.

– Я люблю тебя, – отвечает Рекс.

Как же, блин, здорово это слышать.

Он заходит в воду. Заходит по пояс. Берет ее за плечи.

– Я люблю тебя… только прошу… выйди из воды.

Вот в чем штука: не любит.

Рекс пытается – Господи, как же он пытается – вытащить ее на берег. Он хватает ее за предплечье сильнее, наверное, чем хочет или должен. Наверное, это простительно, если пытаешься передать убийцу в руки правосудия. Так, возможно, и надо, если ты герой или разыгрываешь из себя героя, или тебе нужно стать героем, несмотря ни на что. Это не что-то ужасное – даже если ты корчишь из себя правосудие, это не то, за что можно убить человека.

Но как же глупо он поступает, хватая ее вот так, когда она плачет, когда она кричит. Как же глупо, что он врет ей, когда она попросила его всего лишь об одном – перестать ей врать.

Рекс обхватывает ее руками и тащит из воды, но вот еще какая штука: Луиза гораздо сильнее его, или, по крайней мере, она дольше стоит в воде, ей и раньше приходилось мерзнуть, и она привыкла мерзнуть, мокнуть или просто испытывать боль, так что она может переносить боль гораздо лучше. И когда тело Рекса немеет, он слабеет, и этого для нее достаточно, чтобы схватить его за шею, а еще достаточно для того, чтобы сомкнуть ноги у него на спине, и Луизе этого достаточно, чтобы удержать его под такой холодной водой, что она его оглушает и обездвиживает, и Луиза не уверена – и никогда не будет уверена – что же его приканчивает: вода или холод.