Сабин Дюран - Солги со мной

Я осторожно подбирал слова.

– Да, я солгал о своем прибытии. Но все не так, как кажется… – Я повернулся к Элис. – Прости! Я не хотел, чтобы ты знала, что я совсем на мели, и купил самый дешевый билет! Я действительно уже был на острове в ту ночь…

Она сделала шаг вперед, хмурясь.

– Как же встреча с издателем?

– Я солгал.

– А контракт на книгу?

Я пожал плечами.

– Еще одна ложь, – ответил за меня Гаврас. – У вас это, кажется, вошло в привычку.

– Но я ее не преследовал! Я уже сидел в автобусе, когда они подошли. Они даже не в Пиросе жили, а в Элунде. Я видел ее после, но случайно, вот и все. И, конечно, не подкарауливал около клуба! Ты это знаешь, Элис, – в тот вечер мы с тобой вернулись домой вместе!

Она приподняла подбородок, но не ответила.

Гаврас доставал из папки другую фотографию. Положил ее на снимок Лоры Крэтчет.

– Узнаете?

Я наклонился, разглядывая. Щебенка и какой-то маленький предмет крупным планом, смятый и золотистый.

– Нет. Какой-то пакетик…

– У вас бумажник с собой, мистер Моррис?

– Да.

– Вас не затруднит передать его мне? Вы имеете полное право отказаться.

– Нет, все нормально. Мне нечего скрывать.

Я вытащил его из заднего кармана и бросил на стол.

Гаврас аккуратно открыл его и с легкой улыбкой вытащил три золотистых презерватива.

– Любопытно… На фотографии – упаковка от презерватива, которую нашли в переулке, где напали на мисс Крэтчет. Эту марку в Греции не продают. «Лайфстайлз скин». – Он состроил гримасу. – Точно такой же презерватив, какие мы видим в вашем бумажнике.

– Они не мои, а Эндрю! Во всяком случае, я взял их из его несессера… Шутки ради.

Элис издала какой-то слабый звук, словно приглушенно ахнула.

– Шутки ради? – Гаврас помахал рукой, будто отгоняя муху.

Я встал.

– Послушайте! Я не насиловал Лору Крэтчет! Просто не мог! Когда это случилось, я был здесь, дома, уже в постели. Так ведь? Элис, скажи ему! Я был с тобой. Элис!.. – Я повернулся.

Она стояла неподвижно, высоко подняв голову и затаив дыхание.

– Скажи ему, что я весь вечер был в постели!

Она словно одеревенела.

– Но это не так.

Гаврас встал. У меня в животе кольнул страх.

– Нет так! Я проснулся и… А, ясно! Дело в Луисе! Скажи ему правду! Давно пора!

Уголки ее рта поползли вниз. Пальцы нервно сплетались и расплетались.

– Что сказать?

Я секунду пристально в нее вглядывался. Эндрю прав. Конечно, она предпочтет сына. Какая мать поступила бы иначе? Возненавидит ли она меня за то, что сейчас скажу? Выбора нет. Я снова повернулся к Гаврасу.

– Я вставал ночью и видел, как Элис и Эндрю вытаскивали из машины ее сына, Луиса. Намного позже, чем девочки вернулись домой. Минимум в половине второго.

– Не знаю, о чем он, – заявила Элис и продолжила медленно и четко, скрестив руки на груди, как будто уже готовится к суду: – Я проснулась посреди ночи и увидела, что мистер Моррис стоит на террасе. Полностью одетый. Не знаю, где он был весь вечер. Насколько я могу судить, он к тому времени еще не ложился.

– Элис, зачем ты так? Не делай этого! – умоляюще произнес я.

Свет падал у нее из-за спины, и в сгущающихся сумерках я не смог разглядеть лицо.

Когда стемнело, Гаврас отвез меня в участок на противоположном конце Тригаки. Снаружи здания – край крутого уступа, сухой фонтан. Внутри – бетонные колонны и паутина узких коридоров. Голая комната, если не считать вонючего ведра и деревянной скамьи, на которой я неподвижно лежал, глядя на комаров, вереницами спускающихся по грязным серым стенам.

Было жарко, душно, невыносимо. Гаврас забрал телефон, и я потерял счет времени. В высокое окно просачивался приглушенный свет. Тарелка с едой: колбаса и заветренная горка цукини – коченела у двери. Мои внутренности затвердели, высохли, словно известь. Раньше я верил в силу обаяния. В моей отполированной жизни оно служило верой и правдой, но теперь потеряло силу. Внешность, правильные слова, ложь – все стало бесполезным.

Утром маленький коренастый полицейский, не говорящий по-английски, отвел меня в кабинет в том же здании. Гаврас ждал за массивным деревянным столом. Женщина средних лет с ярким макияжем и очками на макушке сидела в углу за столиком поменьше. На ее колене лежал блокнот для стенографии. В комнате пахло сосной и потом. На подоконнике собирала пыль ваза с шелковыми цветами.

Когда я сел, Гаврас подвинул мне через стол бумагу.

– Ордер на ваш арест.

Я повернул ее и изучил. Потом развернул обратно.

– Могу я почитать перевод?

– Вам предоставят переводчика в установленном порядке.

– Мне нужен адвокат?

– Вы очень везучий человек, мистер Моррис. Вам посчастливилось иметь полезных друзей. Мистер Хопкинс вызвался представлять ваши интересы.

– Мне не нужен Эндрю, я здесь из-за него.

– Вы отказываетесь от помощи мистера Хопкинса?

– Я не желаю иметь никаких дел с мистером Хопкинсом!

– Вот как… Алетея, запишите, пожалуйста, что мистер Моррис отказывается от предложенного адвоката.

Я глухо засмеялся.

– Вы это специально, да?

– И еще отметьте, пожалуйста, что мистер Моррис оскорбляет представителя власти.

– Может, вы обрисуете мои права? – процедил я сквозь зубы. – Или у меня тут нет никаких прав? Продержали под замком всю ночь! Я невиновен, меня подставили! Займитесь лучше Луисом, сыном Элис! А я ничего плохого не сделал!

Гаврас вперил в меня пристальный взгляд.

– Почему вы пытались бежать, мистер Моррис?

– Вам не понять…

– Вы не обязаны отвечать на мои вопросы. Молчание не может быть использовано против вас. Это, мистер Моррис, одно из ваших прав.

Он улыбнулся и кивнул женщине – убедиться, что она ничего не упустила.

Меня повели в другую комнату – фотографировать и брать мазок на ДНК. Я раздумывал, не отказаться ли, но какой смысл? Они все равно своего добьются – вырвут волосок или царапнут ноготь, пока буду спать. Полицейский участок казался заброшенным: вереница пустых кабинетов, скрипучих, отдающихся эхом дверей, – усыпляющая, дремотная атмосфера. Но апатичность этих полицейских, их неторопливость – все было игрой. Я попал в волчье логово!

Вернулся в камеру. Над вчерашней тарелкой и у маленького окна под потолком жужжали мухи. От комариных укусов на шее и лодыжках вздувались свежие волдыри. До слуха донеслось завывание мотоцикла и рев осла. Вода, которую мне принесли, пахла какой-то химией. Я лег на деревянную скамью, ощущая каждую косточку черепа, и наконец заснул.

Все-таки я поел. Принесли если можно так сказать свежее. Кусок жесткой жирной баранины под водянистым соусом, а сбоку – вареная картофелина и сырой помидор. Из-за голода я не смог отказаться, хотя и опасался за свой желудок. Ведро в углу уже страшно воняло.