Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

В протесты против перепланировки он вчитываться не стал – его интересовала не аргументация, а личности возражавших. Он просмотрел прилагавшиеся к заявлению документы. Судя по чертежам, Дрейк собирался основательно расширить дом – неудивительно, что от соседей поступило столько возражений.

На следующей странице приводился длинный список стройматериалов, предполагаемых технологий расширения и план работ. Маккензи не мог объяснить, что ищет, но он не сомневался, что Роберт Дрейк – ключ к этому делу.

Разгадка обнаружилась в предпоследнем абзаце на последней странице.

Мюррей поднял голову и даже немного удивился, вспомнив, что сидит в машине: в его воображении он работал в офисе управления, среди гула разговоров десятков ведущих свои расследования коллег, беззлобно подшучивавших друг над другом и сплетничавших о подковерных играх начальства.

Но времени раздумывать о том, как изменилась его жизнь, у Маккензи не было. Оставалось только передать в управление расследование, которое он вел с тех пор, как Анна Джонсон впервые вошла в полицейский участок в Лоуэр-Мидс.

– Алло?

Судя по голосу, детектив сержант Джеймс Кеннеди сейчас находился не на службе. Ему, похоже, повезло получить пару выходных после Рождества, и сейчас он попивал пиво, мирно встречая Новый год с женой и детьми. Мюррею предстояло испортить ему праздник.

– Джеймс, это Мюррей Маккензи.

Последовала недолгая пауза, прежде чем детектив смог изобразить хоть какой-то энтузиазм по поводу этого звонка. Маккензи представил себе, как тот смотрит на жену и качает головой, словно говоря: «Ничего важного, дорогая».

– Помнишь, я говорил о самоубийствах Джонсонов, когда заходил к тебе на прошлой неделе? – Мюррей не собирался дожидаться ответа детектива на этот вопрос. – Оказалось, никаких самоубийств не было.

Маккензи чувствовал знакомый азарт, как и всегда в те моменты, когда расследование достигало критической точки. Даже в его голосе слышалась бьющая через край энергия, будто он помолодел на много лет.

– Что? – Мюррею явно удалось привлечь его внимание.

– Том и Кэролайн Джонсон не покончили с собой. Их самоубийства были инсценированы.

– Откуда ты…

Не важно, что Маккензи предстоит еще одна выволочка от Лео Гриффитса. Какая разница? Он все равно собирался уходить из полиции. Мюррей покосился на Сару – ее пальцы все еще были крепко сжаты на руле, костяшки все так же белели, и он подумал, что в их новом доме на колесах садиться за руль будет все-таки он.

– Двадцать первого декабря, в годовщину смерти Кэролайн Джонсон, дочь Тома и Кэролайн, Анна, получила анонимную открытку с намеком на то, что самоубийства ее родителей таковыми не являлись. С тех пор я расследовал случившееся. Я знаю, что должен был передать дело в управление, но хотел предоставить вам какие-то конкретные доказательства, – упреждая возражения Джеймса, продолжил он.

Ему хотелось добавить: «И я не думал, что вы отнесетесь к этому делу серьезно». Но он промолчал, как не стал упоминать и о том, что это расследование помогло ему и Саре отвлечься от собственных проблем и сосредоточиться на решении задачи, пришедшей извне.

– И теперь у тебя такие доказательства есть?

Маккензи услышал щелчок закрывающейся двери, и голоса детей Джеймса затихли.

– Звонок свидетельницы в службу спасения с сообщением о смерти Тома Джонсона был подстроен. Свидетельница звонила с телефона, купленного Джонсонами в тот день, когда Том якобы погиб.

– Погоди, я записываю.

В голосе Джеймса не слышалось колебаний или сомнений в истинности утверждений Мюррея. Он не собирался напоминать Маккензи о необходимости соблюдать субординацию и следовать заведенным полицейским процедурам.

– Никто не видел, как Кэролайн сбросилась со скалы. Показания священника, дежурившего в ту ночь на Бичи-Хед, казались надежными, поскольку тот действительно видел Кэролайн на мысе и счел, что она собирается покончить с собой.

Мюррей помнил заявление молодого священника и его ужас оттого, что он не смог спасти Кэролайн.

Когда все это закончится, Маккензи найдет беднягу и расскажет ему, что произошло на самом деле. Освободит его от угрызений совести.

– В муниципалитет Истборна поступило заявление о планировании строительных работ, – продолжил Мюррей.

Если Джеймс и удивился такой смене темы, то виду не подал.

– Я не смог связаться ни с кем в Департаменте строительства. Нужно получить доступ к данным с сайта о перепланировке домов и участков в Истборне и выяснить IP-адреса всех, кто выдвигал возражения против строительных работ на участке, граничащем с усадьбой Джонсонов.

– Что мы ищем? – не выдержал сержант Кеннеди.

– Подтверждение гипотезы. Я предполагаю, что одно из таких возражений поступило с IP-адреса в районе Сводлинкота в Дербишире, от женщины, именующей себя Анджела Грейндж.

Маккензи был в этом уверен. Кэролайн столь же страстно желала предотвратить эти строительные работы, как Роберт Дрейк стремился провести их. И если пока еще она не пожалела о таком решении, то вскоре пожалеет.

– Я направлю запрос.

– Анонимная открытка, которую получила Анна, должна была привлечь внимание Кэролайн – так и вышло. Женщина покинула Дербишир двадцать первого декабря. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, куда она отправилась.

– В семейный дом?

– Именно. И если мы не прибудем туда как можно скорее, кто-нибудь пострадает.

– Почему… – Джеймс осекся, а когда заговорил вновь, его голос звучал уже настойчивее и угрюмее, будто он уже знал ответ на этот вопрос. – Мюррей, где Том Джонсон?

Маккензи был в этом почти уверен, но все еще сомневался. Уже через пару секунд после этого разговора Джеймс наберет другой номер, затребует ресурсы, вызовет на работу сотрудников, соберет команду криминалистов и детективов, организует группу захвата, получит необходимые ордеры – все по полной программе, как всегда происходило при расследовании тяжких преступлений.

А что, если Мюррей ошибается?

– Он тоже там.

Анна

Мы с мамой переглядываемся, ужас замораживает наши лица, превращая их в почти идентичные маски.

– Он знает, что ты здесь. – Слова сами срываются с моих губ, прежде чем я успеваю спохватиться.

– Кто знает? – Марк переводит взгляд с меня на маму. – Что происходит? – Мы молчим. Наверное, мы обе не знаем, что можно ответить на это. – Я звоню в полицию.

– Нет! – хором.

Я выглядываю наружу. Он там? Наблюдает за нами? Следит, что мы будем делать? Закрываю входную дверь, со второй попытки набрасываю цепочку: руки у меня ходят ходуном. Я выгадываю время.

Марк тянется за телефоном.