Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

В зеркале заднего вида я вижу, как слезы катятся по маминым щекам, и, точно ребенок, который плачет, когда его маме грустно, я тоже рыдаю. Это конец. Мы умрем. Я думаю о том, протаранит ли папа нашу машину или столкнет нас с дороги? Хочет ли он убить нас? Или намерен сохранить нам жизнь? Я готовлюсь к удару.

– Анна… – В мамином голосе звучит настойчивость. – В моей сумке… Когда я поняла, что меня нашли, я так испугалась, что я…

Еще один резкий поворот. Визг тормозов.

– Я не собиралась им воспользоваться… Это просто страховка. На тот случай…

Заминка в голосе.

– На тот случай, если бы он поймал меня.

Все еще полулежа на заднем сиденье и упираясь ступнями в противоположную дверцу, я открываю стоящую на полу сумку и роюсь в груде платьев, которые мама упаковывала всего пару часов назад. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность.

Но тут моя рука отдергивается.

В сумке лежит пистолет.

Мама поворачивает руль, будто сидя в детском автомобильчике в павильоне аттракциона. Я ударяюсь головой о дверцу. Элла вопит. К горлу подступает тошнота.

– Пистолет? – Я к нему даже прикасаться не хочу.

– Я купила его у человека, у которого снимала квартиру. – Она так сосредоточена на дороге, что между ее словами вкрадываются паузы, словно каждое слово – это отдельное предложение. – Он заряжен. Возьми его. Защити себя. И Эллу.

Опять визжат тормоза – мама закладывает крутой вираж. Машина виляет, ее заносит влево, затем вправо, но маме удается восстановить управление. Я закрываю глаза, вслушиваюсь в шум переключения передач, скрип педалей, рокот мотора.

Резкий поворот влево – и меня швыряет на дверцу, я ударяюсь головой, ручка автолюльки бьет меня в грудь.

После этого рывка машина останавливается.

И воцаряется тишина.

Я слышу только мамино дыхание, шумное, прерывистое. Я наклоняюсь над автолюлькой и целую Эллу, клянясь, что скорее умру, чем позволю кому-то причинить ей вред.

Скорее умру.

А смогу ли выстрелить из пистолета? Я медленно подбираю оружие, чувствую его вес в своей ладони, но не достаю его из сумки.

«Защити себя. И Эллу».

Смогу ли я убить собственного отца, чтобы защитить дочь? И саму себя?

Смогу.

Я жмурюсь, прислушиваясь. Не хлопнет ли дверца? Не зазвучит ли папин голос?

Мы ждем.

– Нам удалось оторваться.

Я слышу мамины слова, но не могу их осознать. Мое тело все так же напряжено, меня бьет нервная дрожь.

– Последний поворот… – Мама запыхалась. – Мы успели свернуть так, что он этого не заметил. – Она уже плачет навзрыд. – Он этого не заметил!

Я медленно поднимаюсь и оглядываюсь. Мы на проселочной дороге в полумиле от просвета в посадке, за которым раскинулась автомагистраль. Других машин в округе нет.

Я расстегиваю ремни на автолюльке и беру Эллу на руки, целую ее в макушку и прижимаю к себе так крепко, что малышка пытается вывернуться. Затем я приподнимаю футболку, снимаю лифчик, и Элла жадно приникает к моей груди. Мы обе расслабляемся, и я понимаю, что это было нужно не только ей, но и мне.

– Пистолет?

Кажется, будто все это не по-настоящему.

– Чертов пистолет ?!

Я поднимаю сумку и ставлю ее на переднее сиденье рядом с мамой. Эта сумка лежала меньше чем в метре от головы Эллы, и я даже думать не хочу, что могло бы случиться, если бы пистолет случайно выстрелил, или если бы я как-то не так подняла эту сумку, или наступила на нее…

Мама молчит, ее пальцы по-прежнему цепляются за руль. Если у нее срыв или что-то вроде этого, мне придется самой повести машину, а ее пересадить на соседнее сиденье. Я раздумываю над тем, не отказаться ли нам от этого плана и не поехать ли сразу в полицейский участок. Но, что бы мы ни решили делать, нужно торопиться. Среди этих полей мы легкая мишень: папа вскоре поймет, где именно мы свернули с дороги, и вернется за нами.

– Я же сказала, это страховка. Я даже не знаю, как эта чертова штука работает.

Я мягко отнимаю у Эллы грудь и шарю рукой под сиденьем в поисках телефона. От Марка пришла эсэмэска:

«Бывший пока что не появлялся. Я всех предупредил, что вечеринки не будет. Полиция уже в пути. Они спрашивают дату рождения и адрес Анджелы. Позвони мне!»

Я не отвечаю на его вопрос.

«За нами следовал черный “Мицубиси-Шогун”, но мы сумели оторваться. Позвоню, как доберемся до квартиры. Люблю тебя:-х».

– Поехали. Попетляем проселочными дорогами, пока не доберемся до автострады.

Я укладываю Эллу обратно в люльку и пристегиваюсь. Теперь мама ведет уже осторожнее, хотя она все еще очень напряжена. Автомобиль катится по извилистым дорогам неподалеку от шоссе А-23, и от постоянных поворотов – и моих попыток разглядеть, не преследует ли нас «мицубиси», – меня укачивает, кажется, что эта поездка длится целую вечность.

Мы едем молча. Я дважды пытаюсь заговорить с мамой, но сейчас она не в состоянии что-то планировать. Нужно вначале добраться до квартиры Марка в целости и сохранности.

К тому моменту как мы оказываемся на М-23, мне становится немного легче. Тысячи машин едут в Лондон, и мы вливаемся в этот бесконечный поток. Едва ли папа сумеет найти нас здесь, а если и найдет, что он сможет сделать, когда вокруг столько свидетелей? И столько камер слежения. Я ловлю мамин взгляд и робко улыбаюсь, но она не отвечает на мою улыбку, и во мне опять нарастает тревога. Где же «мицубиси»?

Мы выезжаем на магистраль М-25, и я заглядываю в окна проезжающих мимо машин. Люди всей семьей едут домой после Рождества или, наоборот, собираются навестить друзей на Новый год, задние сиденья завалены подарками и запасными одеялами. Парочка в потрепанном «Опель-Астра» весело поет хором, и я представляю себе диск с рождественскими хитами в магнитоле.

У меня звонит телефон, на экране высвечивается незнакомый номер.

– Мисс Джонсон?

Мюррей Маккензи. Я проклинаю себя за то, что взяла трубку, раздумываю, не сбросить ли мне звонок, а потом сказать, что связь была плохая…

– Я должен вам кое-что сообщить. Случилось кое-что… непредвиденное. Вы сейчас одна?

Я смотрю на маму.

– Нет. Я в машине. Моя… подруга за рулем, все в порядке.

Мама вопросительно смотрит на меня в зеркало, и я качаю головой, показывая ей, что это не важно. Она перестраивается на скоростную полосу, поддает газу. Скоро мы будем в безопасности.

Маккензи, судя по всему, не может подобрать нужные слова. Его предложения не вяжутся между собой.

– Да что случилось-то? – не выдерживаю я.

Мама переводит взгляд с меня на дорогу и обратно. Она волнуется за меня.

– Мне очень жаль, что я сообщаю вам такое по телефону, – говорит Мюррей. – Но я хотел как можно скорее поставить вас в известность. Сейчас у вас дома полиция. Боюсь, они нашли тело.