Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

Элла уже у меня на руках. Мама выходит из машины. Давай, ну же! Я оглядываюсь, вижу, как прямоугольный проем выхода, откуда веет свежим воздухом, сужается.

Мамина ладонь на ручке дверцы.

Ну же!

Между машиной и выходом около двадцати метров. У меня секунд десять до того, как дверь полностью закроется. Я справлюсь. Должна справиться.

Мама открывает дверцу.

Я не медлю. Пинаю дверцу изо всех сил. Распахиваясь, она сбивает маму с ног. Я выбираюсь из машины, прижимая Эллу к груди, и —

Бегу.

Я бы их отпустила. Анну и Эллу.

Когда я остановила машину и сказала Анне выйти, я действительно этого хотела. И не только потому, что могла бы сбежать, скрыться где-нибудь, где меня бы не нашли, но и потому, что я не хотела, чтобы они пострадали.

Но теперь уже слишком поздно. Мне придется взять их с собой. Они моя страховка. Гарантия моей безопасности.

Если бы только я избавилась от тела сама, всего этого бы не произошло. Но я не смогла.

Я стояла на коленях, пытаясь прощупать у тебя пульс, и твоя кровь пропитывала мои джинсы. Я смотрела, поднимается ли твоя грудь, – но пузырек крови у тебя на губах и так показывал все, что нужно было знать. Пути назад не было. Ни для тебя, ни для меня.

Не знаю, плакала ли я по тебе или по себе. Может, по нам обоим. Знаю только, что я мгновенно протрезвела. Обняла тебя за плечи, попыталась поднять, но руки у меня были скользкими от крови, и я тебя не удержала, ты опять упал. И твоя голова ударилась о кафель.

Я завопила. Перевернула тебя, увидела трещину в черепе и мозговые ткани в ней. Меня вырвало. Два раза.

И в этот самый момент, когда я сидела там, перемазанная твоей кровью, рыдая от страха того, что со мной теперь будет, открылась дверь.

Анна

Из-за Эллы мне трудно удерживать равновесие, и меня шатает из стороны в сторону, я словно пьяница, бегущий за последним автобусом. За моей спиной мама со стоном поднимается на ноги. Она поранилась.

Я слышу стук ее туфель по полу – удобных туфель без каблука, подходящих к образу безвкусно одетой Анджелы. Мама перешла на бег.

Потолок парковки поддерживают серые бетонные колонны, люминесцентные лампы мерцают в грязных пластиковых плафонах, и от каждой колонны тянется по две тени. Эти тени сбивают меня с толку, и я сосредотачиваюсь на прямоугольнике дверного проема на пути к свободе, но этот прямоугольник все сужается, будто кто-то медленно наклоняет квадрат двери, переводя его в другую плоскость.

Ряды машин на парковке разделяют бетонные ограждения, которые я собиралась перепрыгнуть, но они куда выше, чем мне казалось, и шире – поэтому я перелезаю через первое ограждение. Джинсы у меня с прорезями на коленях, и я сдираю кожу о бетон, едва не уронив Эллу. Я так крепко прижимаю ее к груди, что малышка начинает вопить. Ее вой, как завывания воздушной тревоги, отражается от стен и, усиливаясь, эхом возвращается ко мне.

Я оглядываюсь, но маму не вижу. Где же она? Испуганно замедляю шаг. Может, отступилась? Но я что-то слышу, поворачиваю голову налево – мама бежит в сторону. Я не понимаю зачем, пока не осознаю, что так ей путь не преграждают ни бетонные заграждения, ни колонны, он длиннее, но его проще преодолеть. Она доберется до двери раньше меня. Если только…

Я мчусь еще быстрее. До двери – еще два заграждения, но у меня нет времени остановиться и перелезть через них. Я перехватываю Эллу, зажимаю ее под мышкой, отчего она вопит еще громче, но так мне проще двигаться. Вон первое заграждение. Когда я в последний раз участвовала в беге с препятствиями? Лет десять назад, на соревнованиях по легкой атлетике?

Три шага.

Два.

Я поднимаю правую ногу, отталкиваюсь левой и поджимаю ее под себя. Ступня задевает бетон, но я пролетаю над заграждением и бегу, бегу, бегу вперед.

Дверь скрежещет – металл по металлу. До пола – всего метр, из сумрака парковки наружу проникает теплый воздух, он стремится покинуть это мрачное место столь же сильно, как и я.

Последнее заграждение.

Три.

Два.

Один.

Но я совершаю рывок слишком рано.

Задеваю бетон, меня отбрасывает влево, и я лишь успеваю закрыть своим телом Эллу, когда меня швыряет на капот «мерседеса».

От силы удара у меня перехватывает дыхание.

– Не надо все усложнять, Анна.

От нехватки воздуха у меня кружится голова, в груди болит, живот сводит судорогой. Я поднимаю голову, по-прежнему лежа на капоте, – и вижу маму. Между мной и выходом.

Я сдаюсь.

Дверь парковки все еще закрывается. Металлический нижний край сейчас находится чуть ниже моей талии, выше колен, огни улицы манят меня. Еще есть время.

Но мама стоит прямо перед дверью.

И хотя ее рука дрожит и она клялась, что не умеет им пользоваться, – я не могу заставить себя не обращать внимания на блестящее черное дуло пистолета.

Как жаль, что тебя нет рядом. Иронично, да?

Ты бы знал, что мне делать.

Ты накрыл бы мою руку ладонью, заставил меня опустить оружие, направив дуло в пол. А затем ты отобрал бы у меня пистолет, и, хотя я бы накричала на тебя, чтобы ты оставил меня в покое, – как я кричала на тебя, когда ты отбирал у меня бутылку водки и говорил, что мне уже хватит, – я бы не сопротивлялась. Я бы позволила тебе отобрать у меня этот пистолет.

Я не хочу его держать. Никогда не хотела.

Это он принес оружие. Плут. Пришел за деньгами за квартиру и положил пистолет на стол. Сказал, мол, может пригодиться. Стоит две тысячи.

Он знал, что денег у меня немного. Знал, что уборка туалетов, даже в элитной частной школе, не позволяет столько зарабатывать. Знал, что все мои сбережения пошли на оплату квартиры.

Но еще он знал, что я напугана. Предложил занять мне денег – под немыслимый процент, но у меня не было другого выбора. Мне нужно было себя обезопасить.

И я заняла у него денег. Купила пистолет.

Мне стало легче оттого, что он у меня есть, хотя я никогда и не думала, что мне придется им воспользоваться. Я иногда представляла себе, что случится, если меня найдут. Представляла, как бросаюсь к комоду, распахиваю ящик, где я держала оружие. Как целюсь. И стреляю.

Моя рука дрожит.

«Это твоя дочь! И внучка! Что ты творишь?!»

Я слышу вой полицейской сирены вдали и втайне надеюсь, что он станет громче, но патрульная машина удаляется. Мне нужно, чтобы кто-нибудь меня остановил.

Как жаль, что тебя нет рядом.

Хотя, если бы ты был рядом, наверное, сейчас ты был бы мне не нужен.

Анна

Я хочу посмотреть ей в глаза, понять, дрожит ли ее рука от страха, испугана ли она не меньше, чем я. Но я не могу отвести взгляда от пистолета. Я закрываю Эллу, словно мои руки могут спасти ее от пули, и думаю, что это конец. Это последние секунды, когда я обнимаю свою дочь.