Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

– Отдай мне Эллу, мам. – Я иду к ней, медленно, мелкими старушечьими шажками. – Ты ведь не хочешь, чтобы с ней что-то случилось? Она же совсем еще маленькая.

Мама поворачивается. Она говорит так тихо, что я едва слышу ее в шуме городского новогоднего кутежа.

– Я не знаю, что делать.

Я мягко отбираю у нее Эллу и едва сдерживаюсь, чтобы не схватить малышку и не броситься в соседнюю комнату, где я могла бы забаррикадироваться. Мама не сопротивляется, и я задерживаю дыхание, протягивая к ней руку. Она должна понять, что ей пора остановиться.

– А теперь отдай мне пистолет.

С нее словно спадают какие-то чары. Мама смотрит мне в глаза, будто вспоминая, что я все еще здесь. Ее хватка усиливается, она отшатывается, но моя ладонь уже на ее запястье, и, хотя меня сковывает ужас, я не отпускаю.

Отталкиваю ее руку от себя – от нас, направляю в ночное небо, но мама выворачивается, мы боремся изо всех сил, устраиваем возню, как дети из-за игрушки. Никто не хочет отпускать, но при этом каждый боится совершить резкое движение, ведь вдруг…

Звук не похож на выстрел.

Скорее на взрыв бомбы. Будто обрушилось целое здание.

Укрепленное стекло бьется. Эхо выстрела сливается с грохотом фейерверка в небе.

Я отпускаю первой. В ушах звенит, словно я на колокольне, Элла вопит, и я знаю, что у нее болят уши, даже у меня они разболелись от этого звука.

Мы с мамой смотрим друг на друга, широко распахнув глаза в ужасе от того, что только что произошло. Что могло произойти. Она смотрит на пистолет в своей руке, держит его на ладони, словно не хочет к нему прикасаться.

– Я не знаю, что делать, – шепчет мама.

– Убери пистолет.

Она заходит в гостиную, кладет пистолет на кофейный столик, принимается расхаживать туда-сюда по комнате. Что-то бормочет, хватаясь руками за голову и запуская пальцы в волосы, ее лицо искажено.

Я смотрю вниз с балкона, опасливо держа Эллу подальше от перил. Где же люди? Где полицейские машины, «скорые», толпа, сбегающаяся посмотреть, откуда донесся выстрел? Ничего. Никто не смотрит. Никто не бежит. Гуляки направляются из одного бара в другой. Мужчина в пальто говорит по телефону. Он обходит битое стекло. Пьяные, мусор, осколки – просто привычные, хоть и неприятные последствия празднования Нового года.

– Помогите! – кричу я.

Мы на восьмом этаже, воздух полнится обрывками музыки, нарастающей и затихающей, когда кто-то открывает или закрывает двери, на той стороне улицы басы гремят, нетерпеливые кутежники запускают фейерверки.

– Я тут, наверху!

На тротуаре внизу какая-то парочка. Я оглядываюсь на маму, затем перегибаюсь через поручни и кричу во все горло, снова и снова. Девушка поднимает голову, парень тоже. Затем он машет мне рукой, в ней полная кружка. До меня долетает его радостный возглас, и я понимаю, что все мои крики бесполезны.

Я уже собираюсь отвернуться, когда кое-что замечаю.

На улице, в месте, запрещенном для парковки, стоит черный «Мицубиси-Шогун».

Мюррей

Мюррей и Кеннеди перешли на кухню Дубовой усадьбы, где устроили неофициальный штаб расследования.

– Проверьте список избирателей, там должен быть указан адрес Марка Хеммингса.

Джеймс отдавал распоряжения молодому констеблю, и тот лихорадочно записывал их в блокноте, готовясь передать в диспетчерскую. Телефон констебля зазвонил, тот взял трубку, внимательно выслушал сказанное, а затем прикрыл микрофон ладонью.

– После выезда из Истборна, – быстро заговорил он, – система автоматического считывания номерных знаков дважды зафиксировала номера автомобиля Анны Джонсон. На магистрали А-27 несколько камер с этой системой, но там они не сработали.

У Мюррея засосало под ложечкой – что, если Кэролайн повезла Анну и ребенка вовсе не в квартиру Марка?

– После этого машина была замечена в Лондоне – в последний раз номера попали в систему около половины десятого, на А-205, южной окружной, – продолжил констебль.

– А что там с телефоном Хеммингса? – спросил у Мюррея Джеймс.

– Все еще не отвечает. Я не оставляю попыток дозвониться.

– Я запросил триангуляцию телефона Анны.

Мюррей снова набрал номер Марка. Но ответа не было. Он оставил сообщение на автоответчике, но мог пройти еще час до того, как Хеммингс его прослушает. Тем временем кто знает, что натворит Кэролайн…

– Сержант, в списке полно Марков Хеммингсов. Может, есть хотя бы второе имя?

Пока Джеймс, надеясь отыскать на одном из конвертов хотя бы инициалы, рылся в груде писем, сваленных на столе в кухне, Мюррей открыл «Гугл».

В каком-то смысле, подумалось ему, эта поисковая система была аналогом старой доброй полицейской работы, не требовавшей камер наблюдений, баз данных и ордеров на доступ к персональным данным. Аналогом работы, во время которой полицейские просто стучались к кому-то в дверь и спрашивали людей, знает ли кто-то о случившемся.

Он вбил в строку поиска «Марк Хеммингс, Патни» – но результатов было слишком много. Маккензи закрыл глаза, раздумывая о том, что он знает о парне Анны, и его губы растянулись в улыбке. Марк Хеммингс не просто жил в квартире в Патни, он там работал.

– Квартира 702, корпус Патни-Бридж, почтовый индекс SW15 2JX. – Мюррей протянул Джеймсу смартфон, на котором была открыта страница со списком лицензированных психотерапевтов Лондона.

«Марк Хеммингс, психотерапевт (системная семейная психотерапия), преподаватель теории и практики системной семейной терапии, супервизор практики психотерапии, магистр (психол.), аккредитованный член Британского психотерапевтического сообщества, член Британской ассоциации психологов и психотерапевтов».

– Отличная идея!

Маккензи подождал, пока Джеймс передавал адрес в диспетчерскую. Как только он закончит звонок, из Сассекса информацию передадут в Службу столичной полиции. И все закрутится: диспетчер отправит полицейских, чтобы те окружили здание ( «Приблизиться к цели нужно бесшумно… Всем полицейским остановиться на месте сбора…» ). Группа захвата подождет оценку ситуации – насколько высока угроза? – и остановится в ожидании приказа. Подъедет «скорая». На место выдвинутся переговорщики. Огромное количество людей – и все добиваются одной и той же цели.

Все надеются успеть вовремя.

– Ну вот и все. – Кеннеди отложил мобильный. – Ненавижу такие расследования. Мы мараем руки, а преступника ловят парни из Лондона. – Он грустно пожал плечами. – Знаешь, разочаровывает.

Мюррей знал. Вот только сейчас он не чувствовал ни капли разочарования. Он не хотел ни арестовать преступника, ни получить награду. Даже чаю не хотел, не то что орденов.

Он хотел пойти домой.

Нет, судьбы Анны и Эллы ему были небезразличны. Конечно небезразличны. Но сейчас он наконец-то понял то, что должен был понять уже давно: преступления раскрывает не один следователь, это командная работа. Маккензи был отличным детективом, но и его можно было заменить. Незаменимых людей не бывает.