Клер Макинтош - Позволь мне солгать [Litres]

– Я звоню в полицию, – снова машинально говорю я.

– Кэролайн, подумай. Просто подумай об этом. Как только ты наберешь номер службы спасения, пути назад уже не будет. То, что случилось… – Ее бьет дрожь. – Господи, это ужасно, но этого уже не изменить. Даже если ты отправишься в тюрьму, Тома ты этим не вернешь.

Я посмотрела на коллаж над термостатом – серия фотографий, распечатанных на холсте. Ты, я и Анна, все в синих джинсах и белых футболках, валяемся на животе. Смеемся. Лора проследила за моим взглядом.

– Если тебя посадят в тюрьму, – прошептала она, – Анна потеряет вас обоих.

Я долго молчала.

– Так… что теперь? – Я чувствовала, как меня уносит прочь от правильного решения. Хорошего решения. Но важно ли это? Я ведь уже совершила преступление. – Мы не можем оставить его здесь.

«Мы».

Вот он, поворотный момент. Момент, когда мы стали сообщницами.

– Да. – Лора сжала губы. – Мы не можем оставить его здесь.

Вдвоем мы смогли сдвинуть огромный глиняный горшок с крышки отстойника. Это ты поставил его здесь, когда мы переехали сюда, и я посадила в нем лавр, который нам подарили на новоселье. Люк отстойника смотрелся отвратительно, а потребности в нем больше не было: очистные сооружения на участке были пережитком времен, когда граница города проходила полумилей западнее и этот район еще относился к зоне пригорода, не подключенной к центральной канализации.

Ключ от люка, широкий, массивный, дюйма в три длиной, валялся в ящике комода с тех самых пор, как мы переехали в Дубовую усадьбу, но легко вошел в замок, словно его только вчера сделали.

Под крышкой отстойника виднелся узкий, похожий на шахту лифта, покатый туннель. Воздух тут застоялся, но не вонял, ведь содержимое резервуара давно высохло. Я посмотрела на Лору. Мы обе взмокли – нам стоило немалых усилий вытащить тебя с кухни, и теперь нас трясло от страха перед тем, что мы собирались сделать. И уже сделали. Теперь мы уже не могли остановиться, пути назад не было: все бы поняли, что мы пытались спрятать тело.

Мы опустили тебя вниз головой, и я вскрикнула, когда тело, падая в резервуар, едва не застряло на полпути: ремень зацепился за металлический выступ. Лора дернула твои джинсы, и тело издало какой-то звук, похожий на стон, – воздух покинул легкие.

Я не могла на это смотреть. Отвернувшись, я услышала, как тело покатилось на дно отстойника и с глухим стуком упало.

А затем воцарилась тишина.

Я уже не плакала, но сердце у меня сжималось от вины и горечи утраты. Если бы полиция подъехала в этот самый момент, я думаю, я бы во всем созналась.

Но не Лора.

– Теперь нам нужно все отмыть.

Сымитировать самоубийство было идеей Лоры.

– Если мы заявим, что он пропал без вести, ты станешь главной подозреваемой. Так всегда бывает.

Она несколько раз заставила меня повторить план, и уехала. Я не спала. Сидела на кухне и смотрела в окно на сад, который только что превратила в могилу. Я плакала по тебе и – да – по себе прежней.

Как только рассвело, Лора поехала в Брайтон, дождалась, пока заработают магазины, и купила мобильный телефон. И сим-карту, которую якобы невозможно отследить. Она позвонила в полицию, сказала, что видела, как ты спрыгнул со скалы.

Каждый день я ждала приезда полиции. Каждый раз вздрагивала, когда открывалась дверь. Не могла спать, не могла есть. Анна подсовывала мне яичницу, ломтики копченого лосося, мисочки с фруктовым салатом, и я видела, что моя дочь сама горюет, но при этом пытается утешить меня.

Полиция так и не приехала.

Недели тянулись за неделями, тебя объявили мертвым, но никто не обвинил меня в содеянном, никто даже не расспрашивал меня. И, хотя я часто видела Лору, – даже не сговариваясь, мы с ней никогда не вспоминали о случившемся. О том, что мы сделали.

Так продолжалось до тех пор, пока я не получила выплату по твоей страховке.

Анна

Я заставляю себя сесть, затем неуклюже встаю. В ушах уже не звенит, но вопли Эллы перешли в завывания. Как все это скажется на ней? Младенец, конечно, не запомнит эту ночь, не на уровне сознания, но останутся ли какие-то фрагменты воспоминаний вытесненными в ее бессознательное? Воспоминаний о том, как собственная бабушка держала ее в заложницах?

Лора.

«Я не знала, что ему нужно будет выкапывать очистные сооружения, – сказала мама тогда в машине, – иначе мы бы никогда…»

Лора знала. Лора ей помогла.

Они стоят друг напротив друга, Лора упирает руки в бока. Мама косится на стол, где по-прежнему лежит пистолет. Проследив за ее взглядом, Лора совершает резкий выпад в сторону оружия.

Страх пульсирует в моей груди.

Натянув рукав свитера на ладонь, чтобы не прикасаться к рукоятке, Лора подбирает пистолет. Она осторожна. Предусмотрительна.

И это пугает.

– Я тебя не предавала, – оправдывается мама.

Я хочу успокоить ее, но голос меня не слушается.

– Ты должна мне, Кэролайн. – Лора подходит к дивану и садится на подлокотник, пистолет крепко зажат в ее руке. – Все очень просто: если бы я тебе не помогла, тебя бы обвинили в убийстве Тома. Я тебя спасла.

– Ты меня шантажировала.

Фрагменты истории складываются в единую картину. Это не папа угрожал маме, а Лора. Не папа ее выследил. А Лора.

– Так это ты? – потрясенно спрашиваю я. – Это ты прислала ту открытку?

Лора впервые смотрит на меня, разглядывает Эллу, мои растрепанные волосы, проступивший на лице ужас.

– Предполагалось, что ты воспримешь это как дурацкий розыгрыш. Как те глумливые письма, которые ты получала после смерти Тома. – Она качает головой. – На самом деле это было послание для Кэролайн. Чтобы она поняла, с кем связалась. Я отправила ей копию.

– А кролик, значит, тоже послание? И кирпич, брошенный в окно? Ты могла убить Эллу!

На мгновение на лице Лоры проступает удивление, но затем она улыбается.

– О, думаю, тебе придется смириться с тем, что это дело рук кое-кого куда более близкого тебе.

Она смотрит на маму. Та прячет лицо в ладонях.

– Нет…

– Я просто хотела, чтобы ты перестала раскапывать это дело, вызнавать, что же случилось с нами. Я знала, что, если ты узнаешь правду, она и на тебя напустится, и…

– И ты бросила кирпич в окно детской? В коляску своей собственной внучки?

Слова доносятся до меня будто со стороны, мой голос срывается в истерике.

– Я знала, что Элла на первом этаже, я видела ее из сада.

Мама делает шаг мне навстречу, протягивает руку, но Лора ее опережает. Она направляет на маму дуло пистолета и указывает налево. Мама, помедлив, отступает.

Кто эти женщины? Мама, которая готова была навредить своей дочери и внучке. Лора. Как можно знать кого-то всю свою жизнь – и так ошибаться?