Дот Хатчисон - Дети лета

– Офисные интриги.

Она закатила глаза и опять ущипнула Эддисона, когда тот второй раз попытался забрать сумки.

– Он уже небось пожалел о повышении?

– Не настолько, как мог бы пожалеть об отставке, если б не согласился на него. – Отказавшись от попыток забрать у Прии рюкзак, Эддисон умудрился завладеть дорожными сумками Инары и Виктории-Блисс.

После этого Инара забрала у Прии рюкзак, не вызвав у нее ни малейшего сопротивления.

Эддисон увял . Точнее не скажешь. Он выглядел как щенок, не понимавший, за что его наказывают.

– Прекрати дуться, – спокойно бросила ему Прия, – я дала обещание Кейли по поводу некоторых положенных туда фотографий.

– Разве я когда-нибудь рылся в ваших вещах без вашего явного одобрения?

– Нет, но речь идет о спокойствии пятнадцатилетней барышни, позволившей мне взять эти фотки, поэтому я обещала ей, что до моей сумки не дотронется никто, за исключением Инары и Виктории-Блисс, не говоря уже о фотографиях.

Обдумав ее слова, Брэндон перехватил поудобнее две другие сумки.

– Ясно.

Весело болтая, мы доехали до того ресторана монгольской кухни, где, по настоянию Прии, питались по меньшей мере один раз за время их пребывания у нас в гостях. Они поделились с нами впечатлениями о виденных ими спектаклях и выставках и о каких-то странных покровителях ресторана, где давно работали Инара и Виктория-Блисс. Прия показала нам фотографию большого и красочного набора стикеров, наклеенного на внутреннюю сторону двери, где они отметили разные экзотические блюда, которые уже пробовали этим летом, и по какой-то не объясненной никем из них причине все эти стикеры представляли исключительно профессиональных борцов-рестлеров.

Как только Вик прислал нам сообщение, что едет домой, мы покинули ресторан и гурьбой вернулись к машине, продолжая смеяться и болтать, перебивая друг друга. Время пролетело незаметно, небо уже окрасилось красками заката. Инара первой увидела нужный нам дом.

– Ого, он уже закончил ремонт гаража, – заметила она.

В зеркальце заднего вида я заметила хитрую усмешку Стерлинг, но та не повернулась, чтобы поделиться ею с девочками. И сделала фотографию своим мобильником.

– Ладно, разбирайте ключи, – заявил Вик, вручая каждой из девушек брелок с ключом.

Все они выглядели по-разному, забавно украшенные и сделанные на заказ в скобяной лавке и не имевшие ничего общего со скучными серебристыми или латунными изделиями, стандартно выпускаемыми для замков. Девочки взглянули на ключи, переглянулись и опять уставились на Вика.

– За мной. – Он повел их к новой тропинке, что ответвлялась от подъездной дороги в сторону гаража и заканчивалась за ним около крепкой двери. – Ну-ка, попробуйте открыть.

– Ви-и-ик… – протянула Инара.

– Давайте, смелей.

Ее ключ, ярко-голубой с божьими коровками, легко вошел в замок. Сразу за дверью она обнаружила узкий и довольно длинный лестничный пролет, а две ее подруги, осознав, что остальные застыли в ожидании, последовали за ней. Тогда и мы позволили себе вступить в гараж.

Едва мы завернули за угол, нас ослепила вспышка фотокамеры, и она означала, что там нас уже поджидали Дженни и Марлен. Всю весну и начало лета нанятая бригада рабочих усердно трудилась, пристраивая к гаражу второй этаж, полностью изолированный верхний уровень с проведенной электропроводкой. Там разместились маленькая кухня, в основном предназначенная для приготовления легких закусок, настоящая ванная комната, спальня с набором из трех кроватей, в виде своеобразного креста из строенных двухъярусных кроватей и приставной лестницей с широкими ступенями, – и, наконец, самое большое помещение: гостиная с уютными диванами, большими круглыми напольными подушками и установленным в углу телевизором.

– Добро пожаловать домой, – просто сказал Вик, пока девочки в изумлении разглядывали новые помещения.

Побросав свои сумки, они накинулись на него с жаркими объятиями и в итоге повалили на диван. Предваряя падение, Прия успела подсунуть под спину Вика одну из декоративных подушек, смягчив приземление. Затем, ухмыльнувшись, она запрыгнула на диван рядом с ним. Виктория-Блисс начала что-то весело щебетать, а Инара, сияя глазами, крепко прижалась к нему, уткнувшись лбом в плечо.

Ужом проскользнув между мной и Эддисоном и лишь слегка напугав его, Стерлинг обхватила наши талии.

– Нынче у нас отличный денек, – тихо заметила она.

И мне пришлось согласиться, несмотря на все, что случилось раньше.

Эддисон промолчал, но лицо его озарилось мягкой светлой улыбкой, приемлемой лишь в кругу любимой семьи, и его молчаливая радость была выразительнее громогласных одобрений.

На следующий день, по пути на работу, Вик высадил девочек из машины у дома Эддисона, серьезно предупредив их о необходимости нормального отдыха, а вскоре к нам присоединилась и Стерлинг с завтраком. Ни одна из трех девушек не имела особых планов на утро, и я не сомневалась, что ночью они почти не спали, пребывая в головокружительной эйфории от своих новых апартаментов. Когда гостьи немного взбодрились, мы по очереди удалились в спальню, переоделись в купальные костюмы и направились в бассейн. Меня не удивило, что Инара и Виктория-Блисс надели сплошные купальники с закрытой спинкой. Пусть даже они уже спокойнее относились к наличию огромных крыльев бабочек, насильно вытатуированных на их спинах, но предпочитали, как обычно, не показывать их в смешанных компаниях.

Прия вышла в ярко-синем бикини и расстегнутой спортивной рубашке. Я заметила, как Эддисон вздохнул и прикусил зубами внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться и не умолять ее надеть что-то более закрытое, поскольку, при всем своем замечательном уважении к личностной независимости, воспринимал Прию как свою маленькую сестру. Не знаю, многим ли братьям вообще нравится, когда их младшие сестры (или, подозреваю, любые сестры) щеголяют в бикини. Потом появилась Стерлинг в клубнично-розовом раздельном купальнике с кокетливыми оборочками на боках, и уже обе щеки Эддисона втянулись, образовав два суровых провала.

– А твоя мать знает об этом? – спросила Элиза, показав на длинную татуировку на левом боку Прии.

– Она сама помогла мне выбрать салон и сопровождала меня на каждый сеанс, – рассмеявшись, ответила девушка.

В начале лета она упорно соскальзывала на французский язык всякий раз, когда не обращалась непосредственно к одному из нас, – видимо, за три года жизни в Париже ее мозг перепрограммировался. Хотя последние пару недель уже не пользовалась французскими словечками.

Я изогнулась на стуле, чтобы получше разглядеть ее шедевр. Прия сообщила, что делала тату все весенние месяцы, но не говорила нам, какой именно рисунок выбрала. Последний раз, когда она заезжала сюда в начале лета, финальный сеанс еще не зажил, поэтому она ничего никому не показала. Если размер вызывал некоторое удивление, то идеи и образы были абсолютно в стиле Прии. Сделанная наподобие цветного витража большая шахматная королева стояла на цветочном пьедестале. Его составляли жонкилии, каллы, фрезии – все те цветы, что оставлял чертов маньяк, убивший ее сестру и потом преследовавший саму Прию. Голову королевы увенчивал венок из цветов Чави – солнечно-желтых хризантем. Над этими хризантемами раскинули крылья две бабочки, достаточно большие, чтобы разглядеть их специфическую окраску.