Фиона Бартон - Дитя

– Нет, что ты. Конечно же нет. Пол меня любит, – тихо сказала Эмма и подняла глаза на мать.

Она так вцепилась взглядом в Джуд, словно увидела ее впервые.

– Я хочу поговорить о том, что произошло, когда мне было четырнадцать лет, Джуд.

У той аж все внутри перевернулось.

– Ради всего святого, Эмма! Мы что, будем заново все это перетряхивать? Мне казалось, ты хочешь все это оставить позади, а не перебирать раз за разом, точно одержимая. Это был сущий кошмар. Давай уже не будем к нему возвращаться.

Однако в глазах Эммы решимости не поубавилось.

– Да, это был кошмар, – сказала она. – А ты никогда не задавалась вопросом, почему мое поведение вдруг стало таким невыносимым? Почему я так внезапно перестала быть милой дочуркой?

– Половое созревание и гормоны. Ты оказалась трудным подростком. У тебя это просто прошло тяжелее, чем у других сверстников, – выдала она свой уже давно ставший стандартным ответ и принялась сплетать пальцы.

– Нет, – уверенно ответила Эмма. – Случилось нечто такое, что меня сильно переменило.

– Что же? – спросила Джуд. – Что тогда случилось?

– Меня изнасиловали.

На мгновение Джуд словно лишилась дара речи.

– Господи, зачем ты мне такое говоришь? Это что, очередная твоя побасенка? – И закрыла глаза, не желая даже слышать ответ.

– И это сделал Уилл, – с нажимом произнесла Эмма. Так, будто Джуд заранее знала, что она именно это скажет. Она всячески подавляла в себе рвущуюся наружу ярость, пытаясь сохранять спокойствие.

– Ну, естественно, он этого не делал! Не смеши меня, Эмма! Уилл очень хорошо к тебе относился. Чего он только не делал для тебя и терпел все твои выходки. А вот ты на нем точно помешалась. Ты явно не в порядке. Ты лекарства свои сегодня принимала?

Никак на это не отреагировав, Эмма продолжила рассказ, буквально прожигая мать глазами:

– Он изнасиловал меня 21 июля 1984 года. У себя в машине, Джуд. Ты помнишь его машину? Этот красный «Шевроле Кавальер» с черными полосками по бокам и освежителем салона, свисающим с внутреннего зеркала. Помнишь? Я лично никогда его не забуду.

– Ну конечно же, помню. Я столько раз в нем ездила. Как, впрочем, и ты. Но это все равно ничего не значит.

На лице у Эммы ничего не отразилось, и это ее нежелание как-то реагировать на возражения матери уже начало пугать Джуд.

– Но в тот раз все было по-другому. Тебя в машине не было. Он соврал тебе, Джуд. Сказал, что ему надо съездить домой и что-то забрать – а вместо этого он забрал меня. А потом, когда все было кончено, он привез меня к автобусной остановке в конце Говард-стрит и велел никому ничего не говорить. Он сказал, что я сама вынудила его это сделать и что ты во всем этом обвинишь меня. Что ты никогда мне этого не простишь.

Джуд наклонилась вперед в кресле, прижав к глазам ладони, словно пытаясь укрыться от лица своей дочери и этих ужасных слов, вылетающих из ее рта.

– Эмма, ты сама прекрасно знаешь, что это неправда, – сказала она, не отнимая от лица рук. – Ты просто хочешь сделать мне больно, потому что в моей жизни снова появился Уилл. Ты ревнуешь, потому что сама когда-то в него втрескалась. Ты всегда была в него влюблена. Раньше ты пыталась разлучить нас, наговаривая на него всякую грязную ложь про него и другую женщину с нашей улицы. А теперь у тебя, значит, новое изобретение. Хватит уже!

Однако Эмма продолжала говорить, и остановить ее было уже невозможно.

– Сделав свое дело, он мне заявил, что это я его соблазнила. – И она рассмеялась. Низким таким, мрачным смехом. – Мне было четырнадцать, и я была девственницей. Я никак его не соблазняла.

Джуд тяжело подняла голову.

– Ну зачем бы ему делать это, Эмма? Ведь у него была я.

– А может, он сделал это потому, что просто имел такую возможность? – со злостью сказала Эмма. Ее гнев наконец прорвался наружу: – Может, сам риск попасться доставлял ему кайф? Некоторые мужчины от этого особенно балдеют. Или он это сделал под влиянием момента. Или захотел показать свою силу. У меня, на самом деле, нет ни малейшего желания докапываться до его мотивов. Он был извращенным типом. Чудовищем, Джуд! Тобою пригретым чудовищем.

Джуд показалось, что ее сейчас вырвет.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь! – заорала она. – Ты меня пугаешь, Эмма! Я хочу, чтобы ты сейчас же ушла!

Эмма поднялась, взяла пальто.

– Все эти годы ты винила меня в том, что я пыталась отогнать его от тебя, но в итоге я спасла тебя от него, – сказала она и снова горько усмехнулась: – Иначе ты могла бы оказаться замужем за насильником.

Когда она захлопнула за собой дверь, Джуд попыталась встать, но ноги отказывались ее слушаться.

Весь гнев от высказанных Эммой обвинений уже рассеялся, и теперь Джуд испытывала слишком глубокое потрясение, чтобы чувствовать что-либо еще.

– Ну, зачем она говорит такие вещи? – устало сказала она себе. – Все ложь. Ужасная ложь.

Однако мыслями она уже перенеслась в то далекое лето. В то лето, когда прежняя Эмма исчезла, а вместо нее появился какой-то угрюмый, враждебный чужак.

Воскресенье, 29 апреля 2012 года

Следуя привычному воскресному ритуалу, она готовила завтрак, когда внезапно позвонила Эмма. Сунув Стиву в руку лопаточку, с которой к нему на газету сразу закапал жир, она быстро сказала:

– Надо ответить. Извини. – И мигом схватила трубку: – Эмма, как вы? В порядке? Как вы себя чувствуете?

– Не так чтобы очень. А вы как?

– Ну, обо мне что говорить! Я так переживала, когда мы вчера вечером расстались. То, что вы рассказали, кажется, потрясло нас обеих. Это нечто совершенно из ряда вон.

– Извините, если вас сильно перепугала, – сказала Эмма. – Дело в том, что я слишком долго скрывала все это в себе, мне стало просто необходимо кому-то выговориться.

Кейт замялась в нерешительности, разрываясь между желанием вернуться к этой истории и необходимостью сказать Эмме, что о вчерашнем признании она сообщила в полицию. Ясно было, что на этом закончится любое доверие между ними, а потому Кейт решила для начала узнать, что ей хочет сказать Эмма.

– Что вы собираетесь делать дальше? – осторожно спросила Кейт.

– Не знаю точно. Но мне потребуется ваша помощь, – ответила Эмма. – Мы можем встретиться?

Кейт вернулась в кухню, где Стив с видом профи переворачивал на сковородке бекон.

– Сколько яиц туда надо, Кэтти? – спросил он.

– Мне надо бежать, милый! Мне правда очень жаль.

Стив сделал недовольную мину и поставил сковородку обратно на конфорку.

– Да что ж такое, у тебя же выходной! Единственный день, который мы могли бы провести всей семьей. Неужто я так много хочу – всего один день вместе? Я надеялся, мы сможем спокойно сесть сегодня и хорошенько обсудить все с Джейком.