Шери Лапенья - Супруги по соседству

Они ложатся в постель и долго не могут заснуть. Наконец Марко забывается тревожным сном. Но Энн слишком возбуждена, чтобы спать. В конце концов она встает, спускается и начинает ходить из комнаты в комнату. С каждым шагом ее тревога растет.

Она рыщет по дому, но не знает, в поисках чего, и ее все сильнее охватывает отчаяние. Темп ее шагов нарастает. Она разыскивает что-то, что подтвердило бы измену мужа, а еще она ищет своего ребенка. Очертания вещей расплываются.

Ее мысли ускоряются и становятся все менее связными, ее сознание делает головокружительные скачки. Нельзя сказать, что она не понимает, что делает, даже наоборот, все постепенно становится предельно ясным. Ясным, как во сне. Ведь только когда просыпаешься, понимаешь, каким странным на самом деле был сон, каким нелепым.

Она не нашла в доме никаких писем Синтии к Марко: ни обычных, ни электронных в его ноутбуке – и никакого чужого женского белья. Ни счетов из отелей, ни спрятанных спичечных коробков из баров. Ей попалась на глаза информация о внушающем беспокойство состоянии их финансов, но это ее сейчас не интересует. Ей нужно знать, что происходит между Марко и Синтией и как это связано с исчезновением Коры. Это Синтия забрала Кору?

Чем чаще Энн в своем лихорадочном состоянии задает себе этот вопрос, тем больше ей кажется, что так оно и есть. Синтия не любит детей. Синтии ничего не стоит обидеть ребенка. Она холодная. И Энн ей больше не нравится. Синтия хочет навредить ей. Она хочет забрать мужа Энн вместе с дочерью и посмотреть, сумеет ли Энн справиться, просто потому, что знает, что у нее получится.

В конце концов Энн доводит себя до изнеможения и проваливается в сон на диване в гостиной.

Утром она просыпается рано и принимает душ прежде, чем Марко успевает понять, что она провела ночь на диване. Словно в трансе, охваченная ужасом, она натягивает черные легинсы и тунику.

Она чувствует себя парализованной, когда думает о полиции, о том, что Расбах будет снова ее допрашивать. Он понятия не имеет, где их ребенок, но, похоже, думает, что им это известно. Вчера он попросил ее, после того как отпустил Марко, явиться утром в участок. Ее это тяготит. Она не понимает, зачем опять этот допрос. Какой смысл по нескольку раз повторять одно и то же?

Марко смотрит с кровати, опершись спиной на подушки, как она одевается; его лицо ничего не выражает.

– Мне обязательно идти? – спрашивает его Энн. Она бы уклонилась, если бы можно было. Она не знает, какие у нее права. Стоит ли отказываться?

– Не думаю, что это обязательно, – отвечает Марко. – Не знаю. Может быть, пора поговорить с адвокатом.

– Но тогда о нас плохо подумают, – с беспокойством говорит Энн. – Разве нет?

– Не знаю, – отвечает Марко лишенным выражения голосом. – О нас и так плохо думают.

Энн подходит к кровати и смотрит на него сверху вниз. Он выглядит таким несчастным, что ее сердце разбилось бы от жалости, не будь оно уже разбито.

– Может, мне стоит поговорить с родителями. Они нашли бы нам хорошего адвоката. Хотя это полный бред – думать, что нам он вообще нужен.

– Возможно, это правильная мысль, – тревожно отвечает Марко. – Я уже говорил тебе вчера вечером, похоже, Расбах до сих пор нас подозревает. Он, кажется, считает, что мы инсценировали похищение.

– Как он может так считать после вчерашнего? – спрашивает Энн высоким от волнения голосом. – И на каком основании? Просто потому, что по проулку ехала машина в то же самое время, когда ты проверял Кору?

– Похоже, в этом все дело.

– Я поеду, – решается Энн. – Он ждет меня к десяти.

Марко устало кивает.

– Я поеду с тобой.

– Тебе не обязательно, – отвечает Энн не слишком убедительно. – Я могу попросить мать.

– Конечно, я поеду. Ты же не можешь выйти к этой толпе у дома в одиночку. Дай мне только одеться, и я отвезу тебя, – говорит Марко, вылезая из постели.

Энн смотрит, как он в одних трусах идет к комоду. Он так похудел, что обозначились ребра. Она благодарна, что он поедет с ней в участок. Ей не хочется звонить матери, и она сомневается, что справится в одиночестве. Вдобавок, ей кажется важным, чтобы их с Марко видели вместе, чтобы они выглядели сплоченными.

Еще больше репортеров собралось перед их домом после вчерашнего провала. Энн с Марко приходится прокладывать себе дорогу к такси (их «Ауди» временно забрала полиция), и рядом нет полицейских, чтобы помочь им. Наконец, они добираются до машины. Оказавшись внутри, Энн быстро запирает двери. Она чувствует себя в западне из-за всех этих галдящих лиц, сгрудившихся за окнами. Она отшатывается, но не отводит взгляда. Марко вполголоса чертыхается.

Энн молча смотрит в окно, как толпа остается позади. Она не понимает, как эти репортеры могут быть такими жестокими. Неужели среди них нет родителей? Неужели они не могут представить, хотя бы на мгновение, каково это – не знать, где твой ребенок? Лежать ночью без сна, тоскуя по своему малышу, представляя с закрытыми глазами маленькое тельце, неподвижное, мертвое?

Они едут вдоль реки в сторону центра и подъезжают к полицейскому участку. Едва Энн видит это здание, как чувствует нарастающее внутри напряжение. Ей хочется убежать. Но Марко рядом. Он помогает ей выйти из такси и ведет в участок, ее рука лежит на сгибе его локтя.

Пока они ждут у стойки, Марко тихонько говорит ей на ухо:

– Все будет хорошо. Возможно, они попытаются лишить тебя уверенности, но ты знаешь, что мы ни в чем не виноваты. Я буду ждать прямо здесь, – он улыбается ей слабой ободряющей улыбкой. Она кивает. Он мягко кладет руки ей на плечи, смотрит в глаза. – Они могут попытаться настроить нас друг против друга, Энн. Могут говорить обо мне плохие вещи.

– Какие плохие вещи?

Он пожимает плечами, отводя взгляд.

– Не знаю. Просто будь осторожна. Не поддавайся.

Она кивает, но его слова только усиливают ее беспокойство.

Тем временем к ним подходит детектив Расбах. Его лицо серьезно.

– Спасибо, что пришли. Сюда, пожалуйста.

На этот раз он ведет Энн в другую комнату для допросов, ту, в которой они допрашивали Марко. Марко остается ждать в одиночестве снаружи. Энн останавливается в дверях и оборачивается, чтобы взглянуть на него. Он нервно ей улыбается.

Она заходит.

Энн опустилась на предложенный стул, чувствуя, как слабеют колени. Дженнингс предложил ей кофе, но она отрицательно покачала головой, опасаясь, что не в силах будет удержать в руках стакан. Сегодня она нервничала сильнее, чем в прошлый раз. Она не понимала, почему полиция так упорна в своих подозрениях на их с Марко счет. Если уж на то пошло, их должны были подозревать меньше , после того как им по почте прислали боди, а потом украли деньги. Очевидно же, что ребенка у них не было.