Бернадетт Энн Пэрис - За закрытой дверью

– Я попросила виски, потому что надеялась пробудить аппетит, – сказала я, не опуская руку. – Так что можно я выпью?

Я ожидала отказа, но после секундного колебания он протянул мне стакан. С напускным воодушевлением я поднесла его ко рту; от паров алкоголя желудок сжался в комок, но у меня хотя бы появилась уверенность, что это виски, а не что-нибудь похуже. Чувствуя на себе его взгляд, я отпила глоток. До этого я ни разу в жизни не пробовала виски, и от жуткой горечи у меня чуть глаза на лоб не полезли.

– Что, невкусно? – усмехнулся он. Было ясно: он ни на секунду не поверил в мою любовь к виски и дал мне стакан лишь затем, чтобы выяснить мои истинные мотивы и понять, почему я хочу выпить до еды.

– А ты когда-нибудь пил виски из пластикового стакана? – парировала я, сделав еще глоток. – Вкус совсем не тот, уж поверь. Может, в следующий раз принесешь в стеклянном? – Я залпом допила остатки.

– Теперь поешь. – Он пододвинул ко мне поднос.

С затуманенной от виски головой я переставила поднос себе на колени. Еда выглядела божественно, и я могла бы опустошить тарелку в два счета. С трудом сдерживаясь, чтобы не заглотить все сразу и не жуя, я медленно, с напускным равнодушием отщипывала маленькие кусочки. Съев половину, заставила себя отложить нож и вилку. Не знаю, кто из нас двоих почувствовал себя более неудовлетворенным.

– Давай, поешь еще, – нахмурился он.

– Извини, не могу, – вяло отозвалась я. – Может, завтра…

Он ушел, забрав поднос. Я не наелась, но вкус победы был слаще любого блюда.

Джек, конечно, был не так прост. На следующий день, когда я снова отказалась есть, он решил надавить на больное место.

– Завтра мы не едем к Милли, – сказал он, подхватив нетронутый поднос. – Нет смысла вести ее на обед, раз ты все равно ничего не ешь.

Я догадывалась, что так будет, и уже смирилась с этой жертвой.

– Ладно, – равнодушно отозвалась я, пожав плечами. В его глазах мелькнуло удивление, и я поняла: он ждал, что я начну умолять. Я была рада, что мне удалось сбить его с толку.

– Бедная Милли ужасно расстроится, – вздохнул он.

– Что ж, ей не привыкать.

Он на секунду задумался.

– Ты же не выдумала эту уловку, чтобы вынудить меня отменить день рождения Милли?

Я никак не ожидала, что он придет к выводу, настолько далекому от правды. И теперь гадала, нельзя ли извлечь из этого какую-то пользу.

– Зачем мне это? – спросила я, пытаясь выиграть время.

– Вот ты мне и скажи.

– Может, хоть раз поставишь себя на мое место, Джек? Если Милли увидит этот дом, то обязательно в него влюбится. Как, по-твоему, я себя чувствую, зная, что ты ей готовишь? Понимая, что я не в силах тебе помешать?

– Дай-ка угадаю… – Он сделал вид, что размышляет. – Наверно, не очень хорошо?

Я постаралась выдавить слезы, будто от отчаянной жалости к себе.

– Ты прав, Джек, не очень хорошо. Настолько нехорошо, что лучше умереть.

– Значит, это что-то вроде голодовки.

– Нет, Джек. Конечно нет. Я понимаю, что нужна Милли. Знаю, что должна держаться. Но я не хочу есть, и с этим ничего не сделаешь. На моем месте кто угодно потерял бы аппетит. – Мой голос скакнул на октаву выше: – Ты хоть представляешь, каково мне терпеть все это изо дня в день? Не иметь права выбора, что и когда есть? Абсолютно во всем зависеть от тебя? Ждать еды по два-три дня, когда ты решаешь наказать меня или просто не считаешь нужным что-то принести?

– Не надо было столько раз пытаться сбежать, – отрезал он. – Мне не пришлось бы запирать тебя в этой комнате, и ты бы вела вполне достойную жизнь.

– Достойную? Когда ты следишь за каждым моим шагом? Ты вообще понимаешь, что такое «достоинство»? Давай, Джек, накажи меня. Не носи мне еду. Наблюдай, как я реагирую. Еще недельку не поем – ослабею так, что не смогу даже появиться на дне рождения Милли. Хоть какой-то плюс.

– В твоих интересах прекратить голодовку, – угрожающе произнес он, осознав смысл моих слов.

– А то что, Джек? – насмешливо отозвалась я. – Ты не заставишь меня есть, ты же понимаешь. – Я помолчала. – Но я нужна Милли, и моя смерть явно не в твоих интересах, так что, может, сделаешь нам обоим одолжение? Наливай мне виски по вечерам, когда пьешь сам. Может, хоть так ко мне вернется аппетит.

– Не забывай, кто здесь командует, Грейс, – одернул он.

Командовал, конечно, Джек – но только не в вопросах еды. Понимая, что я нужна ему здоровой, он выполнил мою просьбу. Я старалась не съедать слишком много, чтобы убедить его, будто действительно потеряла аппетит, – но и не слишком мало, чтобы заслужить стакан виски, который он наливал мне после работы. Накануне праздника я уже не сомневалась, что успею осуществить задуманное до переезда Милли, который намечался через два месяца. Если, конечно, ничто не нарушит традицию и Джек продолжит каждый вечер приносить мне виски.

Я стою на подъездной дорожке. В ногах у меня чемодан. Ворота закрыты; калитка, через которую я вышла, чуть приотворена. Заслышав звук мотора (это Эстер), я оборачиваюсь к дому и машу рукой на прощанье. Машина тормозит рядом со мной. Эстер выходит и открывает багажник.

– Я бы и к крыльцу могла подъехать, – укоризненно говорит она, помогая мне загрузить чемодан в машину.

– Я решила сэкономить время. Спасибо тебе огромное, что сорвалась и приехала за мной.

– Не за что, – улыбается она. – Но нужно поторопиться, если мы не хотим опоздать на рейс.

Эстер закрывает багажник, а я снова машу в сторону дома и посылаю воздушный поцелуй. Потом закрываю калитку.

– Я так хотела, чтобы он поехал со мной! – жалуюсь я. – Страшно оставлять его одного в таком состоянии.

– Он ведь впервые проиграл, да?

– Да. Поэтому и переживает так сильно. Но он был уверен, что муж виновен, иначе бы сразу отказался от дела. Эта Дена Андерсон, как выяснилось, та еще штучка. Скрыла от него важные факты. Оказалось, что у нее есть любовник.

– Похоже, как раз он ее избил.

– Не знаю всех подробностей, но надеюсь, Джек мне расскажет, когда прилетит. Как-то не по себе оттого, что придется лететь в Таиланд одной. Смешно – раньше я по всему миру спокойно разъезжала. Привыкла уже, что Джек всегда рядом. Не знаю, чем я должна заниматься без него четыре дня?

– Думаю, отдыхать как следует.

– Я бы лучше подождала, и поехали бы с ним, – не унимаюсь я. – Предлагала ему, но он ни в какую. Ну и я, конечно, не стала спорить, раз уж он вбил себе это в голову. – Я поворачиваюсь к ней: – Видишь, не всегда он такой уж идеальный.

– Желание поскорее отправить тебя отдыхать нельзя считать недостатком, – замечает она.

– Да, да… Когда он объяснил, что не сможет расслабиться в поездке, если здесь его будет ждать куча бумажной работы, я все поняла. Ему нужен полноценный отдых, тем более что нам, возможно, больше не удастся выбраться куда-то вдвоем. Логично, что он решил остаться и разобраться с бумагами. Хотя, я думаю, если бы он выиграл дело, все эти формальности на него бы не давили, – прибавляю я с грустью.