Павел Любецкий - Испытание веры

— Я схожу с ума? — первое, что пришло на ум Саше, когда он решил что-то сказать, ведь ничего нормального в этом не было.

— А ты как думаешь? — не дал определённого ответа Цезарь, заставивший дрожать от ужаса, сравнимого лишь со скорейшей кончиной.

— Думаю, что я… Это сложно объяснить, — терзался в догадках юноша, не до конца понимая происходившего. Он время от времени оборачивался, чтобы взглянуть: закрыта ли всё — таки та дверь, что открылась в отражении зеркала и, когда он продолжил видеть противоположную картину, логические объяснения ушли на задний план, позволив думать о самом невероятном. Хотя на самом деле, Саша не перестал предполагать, что всё происходило лишь у него в голове. Возможно — это галлюцинации, а возможно и чересчур реалистичный сон. Он вскоре закончится и всё вернётся в привычное, печальное русло.

— Ты всегда ищешь объяснения, тогда как нужно принять то, что перед тобой, — сказал парень совершенно спокойным и расслабляющим голосом, каким не часто мог похвастаться при жизни.

— Принять то, что я разговариваю…

— Хотел сказать с мертвецом? — закончил мысль он.

— Прости, я не хотел…

— Не стоит скрывать то, что и так всем известно. Я умер и то, как это произошло… Было больно.

— Не продолжай, — попросил Саша, ведь ему до сих пор страшно вспомнить нахождение под завалами отеля. — Я и так слишком долго пытался обо всём забыть.

— Ты ничего не мог изменить, — утешал Кабано. — Просто так случилось и с этим уже ничего не сделать.

— Считаешь, это может утешить?

— Не думаю, но я должен был сказать.

— Спасибо за правду, — поблагодарил Саша.

— А тебе за выполненное обещание, — напомнил Цезарь об устранении Михаила Аргадияна.

— Он заслужил, — без капли сожаления за сделанное, сказал Лардонов. — Наверное, самое правильное решение в моей жизни, но ты ведь не за этим пришёл. Верно?

— Я хотел сказать об этом, но ты прав, — согласился смуглый парень, — цель моего прихода заключалась и в другом…

— В чём же? — захотел узнать Саша, ведя ничем не выделявшуюся беседу с собственными галлюцинациями.

— Ты прошёл немалый путь, — не с главного, начал Кабано, — он особенный, пусть и не продолжительный. Многие люди ценят тебя, любят и радуются знакомству с таким неординарным человеком, каким ты был…

— Был? — зацепился за слово он. — Значит, ты пришёл за мной?

— Да, — неутешительно, без улыбки кивнул испанец.

— И как ты себе это представляешь? Я сделаю выбор, возьму тебя за руку, бросив всё, что мне дорого и людей, которые меня любят, и вместе с тобой войду в это зеркало? — Саша не был в восторге и уж точно не готов решиться на подобный шаг.

— Да, — односложно прозвучало в ответ.

— Нет, этого не будет, — отвернулся от зеркала юноша, сделав несколько шагов в обратную сторону, решив отдалиться от «смерти». — Я совсем не готов, я не хочу умирать. Да и как ты вообще представлял себе нашу встречу? Думал, я вот так вот, запросто, захочу уйти непонятно куда? Похоже, ты просчитался. Можешь уходить, я никуда не собираюсь и передай тем, кто тебя послал — этого не будет. Если это зависит только от меня, то я буду жить дальше, и никто без моего согласия не посмеет забрать меня.

— Меня никто не посылал, — после недолгой паузы сказал Цезарь. — Наверное, потому, что я не существую. Всё это происходит в твоей голове. Я твоё подсознание, здравый смысл, остаток реальности, из которой ты выпал. Помнишь, как ты утверждал, что всё происходившее с тобой — это неправда?

— Помню, потому что последние годы были слишком хорошими, слишком нереальными, чтобы быть правдой, — нашёл в себе силы для ответа Саша. — Такое могло произойти, разве что, в фильме. Все эти совпадения, случайности, смерти и удача. Всё настолько запутанно, что…

— Ты всегда уверял себя, что ничего хорошего, либо просто невероятного в твоей жизни произойти не могло, но всё — таки оказался в истории, оставившей неизгладимый след. Ты так сильно во всём сомневаешься, что окончательно запутался на фоне болезни. Могу с определённой уверенностью сказать — это не вымысел. Всё и хорошее, и плохое, начиная со дня аварии, происходило на самом деле, но, как и всё остальное, каждая история должна иметь своё окончание и пришло время завершить твою. Тебе пара. И это говорит не посторонний человек, ни потусторонняя сила, мечтающая завладеть тобой, а ты сам. Я — это ты, не забывай и твоё сознание понимает: пара прекращать мучить себя и окружающих. Ты выбрал для себя завершение истории, потому и видишь всё, что сейчас перед тобой. Я — плод испытываемой вины, но Кабано не единственный, кто не может просто так покинуть твой разум, а ведь так нужно, чтобы сознание обрело покой. Совсем недавно, ты попрощался с друзьями, поговорил с ними в последний раз, зная, что, скорее всего, это именно так и теперь, для завершения процесса, нужны те, кого не может уже быть рядом.

Кабано немного отошёл в сторону, дав место для ещё одного человека, судьба которого так же изменилась по вине Саши.

— Давид? — не поверил глазам Лардонов, видя его, так же, как и старшего брата, таким, каким помнил до зверского убийства. — И ты здесь?

— Ты не мог себя простить за то, что со мной произошло, поэтому, я не мог не прийти, — ответил он с привычной для себя лучезарной улыбкой, совершенно непохожей на ту, что у Цезаря. В Давиде всегда оставалось что-то детское, игривое и неподдельно открытое, чего не так часто можно найти в людях. Смерть настолько молодого паренька всегда терзала Сашу, и боль от этого осталась по сей день, потому как в этом была только его вина, как бы другие не говорили. — Хочу сказать, что не виню тебя. Возможно, даже, наоборот. Ведь я воссоединился с Сергеем. Без него вся моя жизнь потеряла смысл, а после смерти, всё стало более радужно. Теперь, наша семья вместе. И ты должен принять это, прекратив мучить себя не существовавшей виной. Не ты меня убил, ни тебе и страдать.

— Я бы и рад поверить, но это говоришь ни ты и ни Кабано, — не принял происходившего Саша, не зная, что делать.

— Да, но это говорит за нас твоё сознание, и оно просит тебя отпустить боль, очистить разум и покинуть мир. Здесь больше нет для тебя места, — вновь заговорил Кабано, взяв брата за руку. — Нужно, хотя бы раз в жизни, научиться останавливаться, когда пришёл подходящий момент, а это именно он и есть. Просто, возьми нас за руку, и мы покажем другой мир.

Кабано и Давид протянули руки, ожидая, когда Саша примет решение, но он не мог. Всё, чем он жил — в мире живых и, покинув его, юноша считал, что вновь останется один, как и до аварии. Страшно идти в неизвестность, поэтому, не возникло даже мысли сделать шаг навстречу ожидавшим его братьям.

— Я не могу, — признался он, сев на кровать. — Я хочу проснуться или…