Валентен Мюссо - Женщина справа

«Голубая звезда» была практически забита. В воздухе витал запах слишком жирной еды. Из музыкального ящика раздавалась популярная песенка Чака Берри о парне из Нового Орлеана, который не умеет ни читать, ни писать. Элизабет пробежала взглядом по залу ресторана. Официантка, с которой она была смутно знакома, с удивленным и восхищенным видом поприветствовала ее издалека. Без сомнения, эта девушка здесь единственная, кто знает, кто она такая. Может быть, она кое-что слышала о съемках и теперь спрашивает себя, что эта восходящая звезда собирается делать в посредственном месте в пятницу вечером. Элизабет очень надеялась, что та не подойдет к ней с разговорами. К счастью, официантка была занята тем, что убирала посуду со столов, которые только что освободили.

Ей не пришлось долго ждать. Вскоре в глубине зала у стены из красного кирпича она заметила мужчину, который назначил ей встречу. Глубоко вздохнув, она с решительным видом направилась к нему.

Он был в строгом костюме, из тех, что делают все понятней некуда, и казался настолько безмятежным, насколько она была обеспокоена. Хотя ему уже принесли заказ, к своей тарелке он еще не притронулся.

— Здравствуйте, Элизабет, счастлив снова вас видеть.

Не дожидаясь приглашения, она села напротив него, положив сумочку себе на колени.

— Не называйте меня по имени, мы с вами не друзья!

За соседним столиком молодая блондинка в упор уставилась на них.

— Вам бы следовало быть сдержаннее, — прошептал он. — Думаю, вам бы не хотелось, чтобы наши маленькие секреты получили огласку.

— Я едва не передумала приходить. Я не должна была приходить…

Мужчина хотел улыбнуться, но его маленький сжатый рот оказался способен лишь на гримасу.

— Уверен, вы ни секунды не колебались.

К их столику подошла официантка. К счастью, она ее не узнала, а ее коллега, должно быть, еще слишком занята, чтобы дать знать, что Элизабет Бадина присутствует здесь собственной персоной. Элизабет заказала себе фруктовый сок. Мужчина отвернулся к остальному залу.

— Забавное место для встречи… С прошлого раза здесь все изменилось.

— Я бы предпочла, чтобы здесь было побольше народу.

— Народу? Вы думаете, что я хочу сделать вам что-то плохое?

— Я не думаю о вас ничего особенного.

Голос у нее дрожал. Усилия, которые она предприняла, чтобы казаться спокойной, оказались напрасны.

— Я вам не враг, Элизабет. Некоторым образом, даже если вы этого еще не понимаете, я на вашей стороне.

— У вас странный способ это показать.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы меня боялись. Придя сюда, вы говорите, что мы не друзья. Но дружба — это понятие относительное и довольно непрочное, вам не кажется? Знаете, что Черчилль сказал во время войны?

— Пожалуйста, избавьте меня от своих цитат!

— Нечто вроде: «Если бы Гитлер решил оккупировать ад, тогда я смог бы подружиться с дьяволом».

Ее пальцы судорожно сжались на сумочке.

— Полагаю, в данном случае дьявол — вы.

Он наколол на вилку ломтики картофеля и обмакнул их в кетчуп.

— Не обманывайте себя. Вы сами собственный демон, Элизабет. Вы можете винить в этом только себя. Когда совершаешь ошибки, рано или поздно придется за них заплатить. Иногда в жизни случается так, что приходится идти на уступки.

Он принялся есть, не обращая внимания ни на что вокруг. Официантка не замедлила принести ей стакан сока.

— Кстати, как там Дэвид?

— Какое это может иметь отношение к вам?

— Мне не безразлично все, что вас касается. Я хочу, чтобы вы были счастливы, Элизабет. Хочу, чтобы съемки проходили в самых лучших условиях, и это в ваших интересах так же, как и в моих.

— Почему вы не оставите меня в покое? Я сделала все, что вы мне сказали!

На губах мужчины снова появилась усмешка.

— Обстоятельства очень изменились. Вы и правда втянуты в скверную историю.

Вынув из-под стола большой конверт, он, не скрываясь, сунул ей прямо под нос.

— Что здесь? — с тревогой в голосе спросила она.

— Думаю, вы прекрасно знаете, что здесь. Вы умны, очень умны… Я это понял с первого раза, как встретился с вами. У вас нет ничего общего с ветреными девицами, которых обычно встречаешь в Голливуде. Давайте же, откройте конверт — и спокойней, пожалуйста.

Элизабет не пошевелилась и на короткое мгновение закрыла глаза. Шум голосов в ресторане казался ей таким далеким, будто отделенный ватной стенкой. Она хотела быть сильной, но ей не удавалось даже притвориться. Она очень хорошо знала, что за этим сейчас последует. Сценарий написан заранее. Она откроет этот конверт, найдет там то, чего так опасалась, а затем согласится на то, что от нее ждут.

На все, без исключения.

— Верно: это похоже на угрозу.

— Похоже? Да вы издеваетесь! Это просто реплика из «Крестного отца». Когда я слышал, как вы перечитываете эту фразу, у меня было полное впечатление, что передо мной дон Корлеоне.

Хэтэуэй обмахнулся фотографией как веером. Мы находились в его офисе на Ван-Найс, разморенные той же жарой, что и в первый раз, когда я сюда пришел. Не желая присаживаться, я ходил взад и вперед по кабинету, стараясь не слишком удаляться от вентилятора.

— Итак, вы говорите, что у вас ничего не украли?

— Совсем ничего. Не взяли даже Баскию.

— Чего?

— Картину, которая висит на стене в гостиной.

— Мазня, которая похожа на детский рисунок?

— По крайней мере, вас это не оставило равнодушным. К вашему сведению, эта мазня стоит небольшого состояния.

— И вы даже не провели сигнализацию в своей хибаре?

— Видите ли, я еще меньший материалист, чем вы думаете. Можете этому не верить, но типы, которые вломились ко мне, хотели напугать, ничего больше. Как с тем силуэтом перед окном…

Детектив напряженно выпрямился в своем кресле. У меня мурашки побежали по спине.

— Какой силуэт?

— Без сомнения, мне следовало бы рассказать вам об этом раньше… Три дня назад кто-то шатался на улице перед моим домом и, похоже, наблюдал. Когда я вышел, он исчез. Я почти уверен, что за мной следили.

— Черт! Что вы творите, Бадина?! Я думал, что мы с вами команда.

— Мы и так команда.

— И вы позволяете себе выкидывать такие штуки! Я-то с вами честен с самого начала.

— Если бы я вам об этом сказал, что бы это изменило? Мне не хотелось, чтобы вы об этом беспокоились.

— Вы меня за кого принимаете, за мальчика-неженку? Вы еще на свет не родились, когда я рисковал своей шкурой, патрулируя улицы в этом проклятом городе!

С этими словами он поднял покалеченную руку.

— Вы уже находились лицом к лицу с субъектом, который угрожает вам оружием?

— Нет, конечно! Не надо проповедей, я знаю, что мне следовало вам об этом рассказать.

Хэтэуэй успокоился и принялся размышлять: