Валентен Мюссо - Женщина справа

Элизабет оказалась в неудачное время в неудачном месте… Вместо того чтобы утешить меня, это замечание Лидекера только добавило мне сожалений.

— А теперь что мне делать, Джулиан?

— Вы мне сказали, что запросили в ФБР имеющееся там досье на вашу мать.

— Этим занимается детектив, с которым я работаю.

— Принимая во внимание Закон о свободе информации, не думаю, чтобы вам могли отказать. Может быть, вы там найдете ответы на вопросы, которые мы себе задаем. Однако знайте, что в большинстве случаев досье цензурированы или сильно отредактированы. Даже если там и есть какие-то секреты, вам их не поднесут на блюдечке…

— В этом я сильно сомневаюсь.

Лидекер посмотрел на меня более серьезным взглядом.

— Если ФБР несет хоть какую-то ответственность за исчезновение вашей матери, значит, что-то пошло не так. Не думаю, чтобы кто-то желал причинить ей вред.

— Вы думаете, что это… промах?

— Не уверен, что правительству свойственно употреблять слова такого рода, но мысль именно такова. Я бы дорого дал, чтобы узнать, что произошло вот уже сорок лет назад.

— Любопытство историка?

Он поднял брови и медленно покачал головой.

— Нет, Дэвид, с тобой сейчас говорит не историк, а друг.

Встреча с Лидекером мне помогла, даже несмотря на то, что я уходил с горьким чувством вины, что слишком отдалился от тех, кто мне дорог. Друзья, моя бабушка, Эбби… Как я мог позволить своей жизни дойти до такого состояния? И как в то же самое время я мог думать, что заставлю замолчать окружающие меня отголоски прошлого?

Но эти вопросы недолго занимали мой разум. Усевшись в свой «Астон Мартин», припаркованный у дома бывшего преподавателя, я ясно видел, как в пятнадцати метрах позади меня в то же самое мгновение тронулся с места мощный внедорожник. Если бы сейчас улица не была пустой, я бы, скорее всего, не обратил на это внимания.

Голова была еще полна рассказов о слежках, я решил ехать как можно медленнее, не теряя машину из поля зрения в зеркале заднего вида и втихомолку надеясь, что она приблизится. Но водитель, которого я различал только в виде силуэта, приспособился к моей скорости. Сердце у меня сжалось. Я снова подумал о тени на моей улице, о незнакомце, который проник в мой дом, и о едва скрытой угрозе, написанной на фотографии моей матери…

Я решил выбрать не тот маршрут, которым приехал сюда, предпочтя узкие улочки, где невозможно развернуться. Внедорожник — как мне показалось, «Субару» — двигался следом за мной как приклеенный. Теперь не оставалось никаких сомнений: меня преследуют. Эта карусель продолжалась две минуты, которые показались мне вечностью. Между нами вклинилось две-три машины, но мне все время удавалось различить в зеркале заднего вида кусок черного капота.

На выезде с Шерман-Оукс, неподалеку от автомагистрали, я резко увеличил скорость, чтобы при необходимости меня зафиксировали. Несколькими секундами позже я увидел, как внедорожник попытался обогнать машину перед собой, а затем резко отступил из-за пикапа, который шел в противоположном направлении. Вскоре я потерял его из виду. Должно быть, из осторожности человек за рулем предпочел оставить преследование…

Ни разу мне не представилось случая проехать мимо табло видеорегистрации.

Напрасно тихий внутренний голос шептал мне, что я сейчас совершаю ошибку; несмотря ни на что, я позвонил в дом Мэрил, расположенный на двух улицах на Оушен-Фронт-Уокс. Почти около часа я тащился в Венецию, прежде чем решился смешаться с уличными артистами и юными роллерами на пляже. Я знал, что звонить Эбби без толку. Она не соизволила ответить на мое послание, и у меня было ощущение, что она придерживается того, что решила во время нашего последнего спора. Я же не видел другого решения, как поговорить с ней с глазу на глаз.

Со времени моего посещения Лидекера я решил отложить свое расследование в сторону и думать только об Эбби — но разве не это обещание я дал несколько дней назад? Все усложнялось тем, что меня преследовали до самого Шерман-Оукс. Я больше не был настроен считать это десятым совпадением подряд. Кто-то хотел знать, куда я езжу и с кем встречаюсь, несомненно, чтобы иметь представление, как далеко продвинулось мое расследование. Однако, едва взглянув на дело немного со стороны, я счел ненормальным, что сорок лет спустя после всех тех событий кто-то может ставить мне палки в колеса, мешая открыть правду. А может быть, за мной следит ФБР? Несколько недель назад такая мысль показалась бы мне даже забавной, но теперь я был готов рассматривать все предположения, даже самые сумасшедшие.

Мне пришлось звонить дважды, и я был встречен сжатыми губами и взглядом, сверкающим от злости. По своему обыкновению, Мэрил была чрезмерно при параде. Она принадлежала к той разновидности женщин, которые никогда не ходят в домашнем, — даже у себя дома одни.

— А… Дэвид. Что тебе нужно?

Я всегда замечал, что Мэрил, когда была с Эбби, все время наговаривала ей на меня. С нашей самой первой встречи она не переставала расспрашивать меня медоточивым голосом о моей затухающей карьере — не из любопытства или интереса, а чтобы заставить меня почувствовать, что видит во мне только жалкого неудачника. Когда мы сталкивались — к счастью, это было очень редким явлением, — мы ограничивались банальностями. Я надеялся, что ее не будет дома, и находил ужасно досадным видеть, как она вмешивается в наши отношения, но решил, что бы ни случилось, оставаться предельно вежливым.

— Здравствуй, Мэрил! Мне бы хотелось видеть Эбби, если тебя это не затруднит.

Она резко обернулась на прихожую.

— Ее здесь нет, она вышла.

— Послушай, я приехал сюда не для того, чтобы скандалить. Я очень хорошо знаю, что Эбби у тебя. Мне бы хотелось всего лишь с ней поговорить, совсем недолго. Пожалуйста, скажи ей, что я здесь.

Мэрил быстро встала в дверном проеме. Ни дать ни взять — дракон, стерегущий принцессу.

— Я тебе только что сказала, что ее здесь нет! И, полагаю, мне известно, что сейчас она не хочет с тобой разговаривать. Она тебе сказала, что позвонит…

Свой ответ она сопроводила тихим удовлетворенным смешком, который вывел меня из себя.

— Чего ради ты вмешиваешься?

— Ты в моем доме, позволю себе заметить!

— Знаю, что ты никогда не была ко мне расположена, и, если откровенно, мне на это абсолютно начхать, но не тебе мешать мне и говорить о женщине, которую я люблю!

— Боже мой! Женщина, которую ты любишь! Каким же напыщенным ты иногда можешь быть. Ты всего лишь глупец, Дэвид. Если бы ты мог чуть лучше показать Эбби, как сильно ее любишь, она не приехала бы ко мне искать убежища. Не знаю, что ты такого сказал или сделал, но ты ее унизил…