Тесс Герритсен - Хранитель смерти [litres]

– Знаешь, нам и вправду надо обсудить это, – с настойчивостью сказала Джейн.

– Почему ты не можешь оставить эту тему, а?

– Нельзя же постоянно изводить себя. Она красивая девица, и ей удалось охмурить тебя. С парнями такое случается.

– Только не со мной. – Наконец он взглянул на Джейн, но с такой неукротимой яростью, что Риццоли затихла. – Понять не могу, как я этого не заметил, – добавил Фрост, снова переводя взгляд на дорогу.

Наступившую затем тишину некоторое время нарушали только шум кондиционера да звук рассекавшего жару автомобиля.

Джейн еще ни разу не бывала в Нью-Мексико. И никогда в жизни не видела пустыню. Но сейчас она лишь мельком отмечала пролетавшие мимо пейзажи – ее волновало только одно: нужно было заделать трещину, возникшую между ней и напарником, а единственный способ справиться с этим – обсудить ситуацию, хочет этого Фрост или нет.

– Это сюрприз не только для тебя, – снова начала Джейн. – Доктор Робинсон не имел об этом ни малейшего понятия. Видел бы ты его лицо, когда я объявила, что Джозефина – мошенница. А раз уж она даже имя использовала чужое, представляешь, сколько еще она наврала? Эта женщина надула массу людей, в том числе и преподавателей в колледже.

– Но не тебя. Ты ее раскусила.

– Просто я почувствовала в ней что-то странное, вот и все.

– Полицейский инстинкт.

– Ага. Типа того.

– Так что же тогда случилось с моим?

Джейн усмехнулась:

– Тут действовал другой инстинкт. Она красива, запугана, все такое прочее. И наш бойскаут решил спасти ее.

– Не разобравшись, кто это.

Личность мошенницы еще не установили, наверняка было ясно только одно – она не настоящая Джозефина Пульчилло, поскольку та погибла двадцать четыре года назад в возрасте двух лет. Спустя годы юная покойница умудрилась поступить в колледж и даже закончить его. Ей удалось открыть счет в банке, получить права и устроиться на работу в малоизвестный бостонский музей. Воскреснув, девочка перевоплотилась в женщину, чье происхождение по-прежнему оставалось загадкой.

– Не могу поверить, что я был таким идиотом, – проговорил Фрост.

– Хочешь, дам тебе совет?

– Вообще-то, не очень.

– Позвони Элис. Попроси ее вернуться домой. Знаешь, ведь проблема и в этом тоже. Твоя жена уехала, и ты почувствовал себя одиноким. Уязвимым. А когда на горизонте появилась красивая женщина, ты начал думать другим местом.

– Я же не могу просто взять и приказать ей вернуться.

– Но она ведь твоя жена, или как?

Фрост фыркнул:

– Хотел бы я посмотреть, как Габриэль диктует тебе, что делать. Сцена будет – не обрадуешься.

– Но меня можно уговорить, и Элис тоже. Она слишком долго пробыла у родителей, а ты нуждаешься в ней. Возьми и позвони ей.

Фрост вздохнул:

– Все гораздо сложнее.

– Что ты имеешь в виду?

– У нас с Элис… ну, кое-какие проблемы. С тех пор как она пошла в юридическую школу, нам, похоже, стало не о чем разговаривать. Будто бы я всякую ерунду несу, которую и слушать не стоит. Целый день она проводит с этими умниками-профессорами, а когда приходит домой, о чем с ней беседовать-то?

– Может быть, о своей работе?

– Ага, я рассказываю, как мы проводили арест, а она спрашивает, имели ли место проявления жестокости со стороны полиции.

– Господи! Элис перешла на сторону врага?

– Она считает, что вражеская сторона – это мы. – Фрост поглядел на Джейн. – А знаешь, тебе повезло. Габриэль – один из нас. Он врубается в то, что мы делаем.

Да, Джейн повезло – она вышла замуж за человека, понимающего, насколько сложно защищать закон. Однако Риццоли знала, как быстро порой распадаются даже самые счастливые браки. Во время прошлогоднего рождественского ужина Джейн стала свидетелем того, как развалился брак ее родителей. Она видела, как совершенно чужая блондинка разрушила их семью. И понимала: Барри Фрост оказался на пороге супружеской катастрофы.

– Скоро будет барбекю – мама каждый год устраивает его для соседей. Туда явится Винс Корсак, так что получится встреча бывших коллег. Может, придешь?

– Ты меня, что ли, из жалости приглашаешь?

– Я так и так хотела тебя позвать. Да я и раньше тебя приглашала, только ты никогда не приходил.

Фрост вздохнул:

– Это из-за Элис.

– Что-что?

– Она ненавидит полицейские тусовки.

– А ты ходишь на ее юридические вечеринки?

– Ага.

– Ну и что за фигня?

Фрост пожал плечами:

– Понимаешь, мне просто нужно, чтобы она была счастлива.

– Мне очень не хочется говорить это…

– Тогда и не говори, ладно?

– Элис – порядочная сучка, да?

– Боже! Обязательно было обзывать ее?

– Прости. Но она действительно сучка.

Барри покачал головой:

– Неужели все против меня?

– Я за тебя. Я тебя оберегаю. Потому и говорила, что от этой Джозефины нужно держаться за миллион километров. Я очень рада, что ты наконец понял, почему я так сказала.

Фрост еще сильнее вцепился в руль:

– Я все думаю, кто она на самом деле. И что, черт возьми, она скрывает.

– Завтра нам должны сообщить хоть что-нибудь об отпечатках ее пальцев.

– А вдруг она прячется от бывшего мужа? Может, все из-за этого?

– Если бы Джозефина скрывалась от какого-нибудь психа, она наверняка сказала бы нам об этом, как думаешь? Мы же вроде как хорошие. Зачем убегать от полиции, если ты ни в чем не виновата?

Фрост продолжал смотреть на дорогу. До поворота на каньон Чако оставалось еще пятьдесят километров.

– Мне очень хочется это понять, – признался он.

Через десять минут, проведенных под местным солнцем, Джейн поклялась, что больше не станет жаловаться на бостонское лето. Спустя несколько секунд после того, как они с Фростом вышли из взятой напрокат машины с кондиционером, у нее на лице тут же выступил пот. Песок был таким горячим, что, казалось, обжигал ступни сквозь туфли. Солнце пустыни сияло так ярко, что Джейн щурилась даже под темными очками, которые приобрела на одной из попавшихся по пути заправочных станций. Фрост купил такие же, и в сочетании с костюмом и галстуком они наверняка придали бы ему сходство с агентом секретной службы или персонажем из «Людей в черном», если бы его лицо не приобрело тревожно-красный оттенок. Создавалось впечатление, что у него вот-вот прихватит сердце.

«Как же этот старикан умудряется работать?» – удивилась про себя Риццоли.

Заслуженному профессору Алану Куигли было семьдесят восемь лет, однако это не мешало ему, преклонив колени, сидеть на самом дне раскопа и терпеливо ковырять совком в каменистой земле. Его изношенная грязная панама с загнутыми по бокам полями казалась такой же старой, как и он сам. Профессор трудился в тени брезентового полога, однако даже в этом случае здешняя жара запросто могла свалить и куда более молодого человека. Действительно, студенты из его бригады уже закончили работу и теперь дремали в тени неподалеку, но старый профессор продолжал откалывать камни и собирать в ведро рыхлую землю.