Сабин Дюран - Запомни меня навсегда

– Мне очень жаль, – говорю я.

– Вы о чем?

– О Заке и о вреде, который он тебе причинил.

Она поворачивает ко мне свое кукольное личико.

– Я хотела понять, что он в вас нашел. Потому и пришла.

– Поняла? – спрашиваю я, но она уже вышла на улицу. Если у нее и был для меня ответ, я его так и не услышала.

Ночью, лежа в постели, думаю вовсе не о том, о чем надо. Ее волосы на его лице, его руки на ее теле. Нравилось ли ей то, что он с ней делал? Его глубокие, жадные поцелуи? Доводил ли он ее до того предела, где желание перемешивается со страхом?

В глубине души я всегда знала. За неделю до Рождества, вернувшись из школы, я обнаружила в раковине два стакана для виски. Помню, как стояла и смотрела на них. По коже бежали мурашки. Кран тек, вода разбрызгивалась. Весь месяц Зак вел себя странно, руки мыл чаще, чем обычно. Стал налегать на выпивку. Под его подушкой я постоянно находила таблетки. Перестал отвечать на мои звонки в течение дня.

Зак сидел за столом и лихорадочно печатал на ноутбуке – заметки для картины, как сказал он.

– Ты с кем-то встречаешься? – спросила я.

Он накинулся на меня с ответными обвинениями, заявил, что у меня паранойя, что это свидетельство моей вины.

– С кем ты трахаешься? – заорал он.

Я устыдилась своих подозрений.

Зря он мне не сказал. Тогда еще не было слишком поздно. Испытывай он хоть малейшие угрызения совести – я бы тут же его простила. И свою вину тоже признала бы, ведь это я перестала как следует о нем заботиться.

Я бы сразу легла с ним в постель. В его руках я была беззащитна. Стоило ему ко мне прикоснуться, и я теряла над собой контроль.

Ну, теперь я знаю. Хотел ли он, чтобы я все выяснила? Онни сказала, что он расстался с ней из-за меня. А потом я сообщила ему, что ухожу в никуда. Его мне стало недостаточно либо он не был тем самым. Мне обидно, и в то же время я чувствую свою вину. Теперь он отомщен. Правда должна была всплыть.

Крючок на шторе соскочил, через щель виднеется окно. Встаю с постели, становлюсь на стул, чтобы прицепить его на место, вытягиваю руки и смотрю на сад и дома за ним.

Октябрь 2011

Онни говорит, что я «лучшее, что случилось с ней в жизни». Предполагается, что она готовится к пересдаче в колледже Эшер, и никто не следит, там она или нет. Заходит ко мне на студию почти каждый день. Нельзя сказать, что она сильно мешает. Я не работаю уже несколько недель. Самый обычный секс – очень даже неплохо. Что меня бесит, так это дурацкие стереотипы!

Я – «мужчина ее мечты».

Пытаюсь с этим покончить. Лиззи догадывается. Я мечусь в панике и ярости. Если бы она поняла! Если бы только перестала флиртовать с кем попало. Знаю я, чем она занимается в этой своей школе – несется туда вся из себя озабоченная… В Корнуолле мы были бы счастливы. Если я буду чувствовать себя с ней в безопасности, то никакая Онни не понадобится. Я стану лучшим мужчиной на свете – красивым, добрым, сексуальным. Другие люди все портят! Нам нужно уехать. Обеденные свидания с Онни – целиком на совести Лиззи. Она не желает увольняться с работы. И мать тоже не бросит. Что за чушь! Старуха не в себе, особенно после пневмонии. Даже собственных дочерей не узнает. И еще ее сестра – бедняжка снова беременна. Да сколько чертовых детей им нужно?!

Лиззи мечтает о ребенке. Мы «пытаемся». Заставляю себя изображать интерес, сосредоточенно изучаю тесты на овуляцию, самому же хочется схватить ее за плечи и как следует встряхнуть. «Почему тебе не достаточно меня? – спросил бы я. – Зачем тебе ребенок, ведь у нас и так все есть?!» Разумеется, ничего подобного я не сделаю. Она должна сама прийти к такому выводу – это проверка ее любви. Сказал ей, что пусть все идет своим чередом. Жду, когда она осознает свои ошибки и поймет, что счастье – в ее руках. И все наладится. Если она забеременеет, это тоже станет своего рода доказательством. И кое-кто заплатит! Если она не прекратит, не примет нашу жизнь такой, как она есть, это станет доказательством ее отчуждения.

От пса придется избавиться. Она не понимает, какая это обуза, сколько внимания он требует. Употребление смеси темазепама и валиума приводит к летальному исходу. (Я проверил в «Гугле».) Тупая шавка наворачивает жратву, ни на что не обращая внимания. Пока пес просто сонный и немного шатается, но у моей смеси кумулятивный эффект, к тому же она не выявляется при анализах. Лучше так, чем несчастный случай со смертельным исходом. Лиззи будет медленно привыкать жить без него и сама не заметит, как он уйдет из ее жизни.

Только что звонила Онни.

– Для тебя я готова на все, – заявила она. – Только скажи!

На следующий день я сажаю Говарда в машину и везу к ветеринару. В приемной он кажется активным. Под рекламными плакатами лакомства «Мини-косточка» и набитыми мятой игрушечными мышами «Веселая киска» тявкают собаки, кошки сидят в переносках. После тяжелой ночи я чувствую себя здесь как в мультяшной версии реального мира.

Ветеринар не знает, что с Говардом не так. Берет кровь на анализ, делает витаминный укол и советует давать ему больше жидкости. Должно быть, какой-то вирус или съел что-то не то. Ласково треплет его за уши.

– Мы, ветеринары, называем эту болезнь «помойный гастроэнтерит».

Отвожу собаку домой, в школу опаздываю, но никто вроде не замечает. Комиссии еще не было, в воздухе чувствуется ожидание. В кухне болтают поменьше. Большинство учителей заняты наведением порядка в классах и доработкой поурочных планов. Мишель собирает деньги на подарок Сэму, которого уже перевели из реанимации в обычную палату. Заказали цветы, пустили по кругу открытку.

В обед покупаю в столовой сэндвич и ставлю стул у окна библиотеки. Старая привычка. Зак иногда ждал меня снаружи, под деревом. Идет занятие по кикбоксингу: женщины в лайкре выстроились в ряд и машут ногами. В сторону детской площадки движется нестройная цепочка маленьких девочек в хлопчатобумажных сарафанчиках – местная ясельная группа. Вдалеке, в сени яворов, прогуливается влюбленная парочка. До сих пор не могу поверить, что жизнь вокруг меня продолжается.

Из школы ухожу пораньше, по пути домой навещаю маму. Она капризничает и отказывается от еды. Нелегкое дело – убедить ее попробовать запеканку из мяса с картофелем. Она трижды спрашивает, кто я такая. «У меня есть дочь, – говорит она, презрительно качая головой, – и это не ты!»

Медсестра говорит, что в понедельник заходила Пегги.

– Она привозила твою милую внучку, – напоминаю я. – Как ее зовут?

Мама застенчиво улыбается и не отвечает.

– Хлоя, – говорю я. – Ее зовут Хлоя, верно? А двух старших – Алфи и Гасси.

Она никак не реагирует, и меня это сильно огорчает. Она хочет посмотреть телевизор, я медленно веду ее в комнату и включаю маленький аппарат, который мы ей купили. Идет шоу «Бессмысленно», и она охотно глядит на экран. До болезни она терпеть не могла викторины. Представляю, как Айрис Мердок смотрела «Телепузиков» в доме престарелых. Глажу маму по голове, наливаю чашку черного чая и ненавязчиво ставлю перед ней.