Сабин Дюран - Запомни меня навсегда

Закончил картину, которая ей так нравилась. Чего-то на ней не хватало. Арт-дилер в Бристоле сказал, что моим работам не хватает «эмоциональной вовлеченности». Ну, вот я и добавил кое-что. Зак Хопкинс отбывает навстречу своей смерти. Она найдет ее уже потом. Она хорошо меня знает. Она все поймет. Что означает фигура в лодке – надежду или отчаяние? Сообразит.

Моя гибель и ее последствия вполне могут ее сломить. Она меня любит достаточно сильно, даже если сама этого не осознает. Можно ли кого-нибудь убить прямо из могилы? Раньше мне это в голову не приходило.

Я не какой-нибудь там среднестатистический убийца. Я другой! Мое наследие, дело всей моей жизни – вовсе не картины. Полли Мильтон. Я не хотел ее убивать. Должно быть, она ударилась головой, когда мы подрались, и упала в воду. Я и плеск-то едва расслышал. Шарлотта. Жертва несчастного, хоть и запланированного случая. Зря я с ней спал. Впрочем, ей надо было быть осторожней. Сама виновата.

Через минуту пойду искать машину: перелезу через забор, пройдусь по проулку, где Джолион обещал ее оставить. Жду, пока все лягут спать и на дорогах никого не будет. Дождь едва моросит, небо в тучах. Заеду на заправку, залью полный бак. Опущу в машине верх. С моря надвигается туман. Это довольно кстати. Высокая скорость и стена или дерево – все, что мне нужно.

Стены смыкаются. Моя прежняя уверенность понемногу исчезает. Люди всегда судят других, это проще всего. Люди никогда не перестанут мыслить шаблонно. Даже если я разрулю ситуацию, Лиззи меня не простит. Вероятно, я и сам себя не прощу. По идее, я должен любить эту женщину. По идее, я должен чувствовать хоть что-то. Но нет.

Люди всегда… Люди никогда… Что там про это говорила Лиззи? Она права. Весь остальной мир, все эти люди, сваленные в одну кучу, они одинаковые. А я не такой, как все.

Слегка кружится голова. Сейчас пройдет. Слишком мало спал. Слишком много думал…

Лиззи. Моя Лиззи. Я надеялся, что ты меня спасешь. Вместо этого ты меня убила. Выясняется, что жить без тебя я не хочу. Какая ирония! Мог бы сказать: забудь меня, но не стану. Я не хочу, чтобы ты жила дальше. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я хочу, чтобы ты меня помнила, ощущала мое присутствие каждый день.

Лиззи, мой последний подарок, доказательство моей любви, что будет с тобой вечно, – моя смерть!

Я прочла дневник Зака. Если бы не Онни, вряд ли бы я на это решилась. Мне не хотелось, чтобы она знала о нем больше, чем я. Некоторое время я горевала и упивалась чувством вины, потом как-то ночью, оставшись одна в пустом доме, села и прочитала его записи. Поставила Элвиса Костелло. Изредка прерывалась, чтобы выпить воды. Не заплакала, даже когда узнала, что Онни – его дочь. И я собой горжусь.

Как выяснилось, я совсем его не знала. И это еще мягко сказано. У него были от меня тайны, его сознание оказалось настолько искажено, что я даже представить себе не могла. «Он заморочил голову всем, – утешила меня Джейн. – Мы все попали под его очарование. Как известно, зло бывает чрезвычайно привлекательным».

Я показала дневник Морроу. Виктория была резко против, однако я не могла поступить иначе. В его записях осталось слишком много неясностей и настораживающих подробностей. Она передала дневник Перивалю, и в результате следствие по делу о смерти Полли Мильтон и Шарлотты Рид возобновили. В первом случае новых доказательств его причастности так и не нашли.

Другое дело – смерть Шарлотты Рид. По записям камер видеонаблюдения выяснили, что в тот день Зак прибыл на станцию Брайтон в одиннадцать утра. Нашелся свидетель, видевший его рядом с домом Шарлотты вскоре после ее падения. Хотя доказательства были лишь косвенные, дело пересмотрели. Журналисты засняли ее родителей возле офиса коронера, причем мать так ослабела от горя, что едва на ногах стояла. Нелл дала показания и заявила, что Зак всегда казался ей подозрительным типом. «С ним явно было что-то не так, ну, вы меня понимаете». Легко судить о том, что прошло.

Несмотря на все попытки Виктории замять скандал, пресса ухватилась за благодатную тему. «Дейли мейл» принялась трубить об опасности знакомств через Интернет, «Санди таймс» опубликовала подробную статью об обстоятельствах гибели Шарлотты Рид. И напоследок Онни решилась изложить собственную версию событий. Три дня спустя после выписки из психиатрической клиники, где она лечилась от расстройства личности и посттравматического стресса, вышла статья в «Гардиан» под названием «Мой отец – мой любовник». Она и положила конец честолюбивым замыслам Алана Мерфи, провалившегося в первом же туре выборов. Прочесть ее для меня оказалось практически невыполнимой задачей, но вовсе не из-за приводимых подробностей. Проблема была в том, что Онни заявила свои права на Зака, на память о нем.

Онни написала мне письмо (один из шагов в ее программе реабилитации), в котором извинилась за то, что спала с Заком, и за то, что «докучала» мне после его смерти. Призналась, что звонила мне по ночам и вешала трубку. (Остальные звонки, по словам полиции, результат сбоя в центре обработки вызовов. Мне посоветовали обратиться к оператору связи.) Не хочу больше никогда ее видеть. Иногда вспоминаю ее лицо и руки в шрамах, ее ранимость и вымученную благодарность, и гадаю, могло ли все сложиться иначе.

В последнее время люди ко мне очень добры, даже слишком. Не только Пегги и Джейн и коллеги в школе, но и полиция. Все делают вид, что понимают, почему я убедила себя в том, что Зак жив. Никто не обращается со мной как с сумасшедшей. Периваль проворчал, что у Морроу «не хватает опыта в таких деликатных делах», и с готовностью выложил мне все доказательства, в первую очередь отчет экспертов с места аварии. Там было много чего: черные следы шин на асфальте, вытекшие технические жидкости, состояние обломков автомобиля, дорожные условия и компьютерный чип, доказывающий, что «Фиат» ехал со скоростью свыше восьмидесяти миль в час. «Машину вовсе не припарковали у дерева, а затем поднесли спичку», – заверил меня Периваль Также он помог мне связаться с Полом Джонсом, ведущим поиск пропавших без вести в Девоне и Корнуолле. Пол сказал, что поиски исчезнувшего Джолиона Харрисона никогда не были делом первостепенной важности. Джолион не относился ни к категории социально не защищенных, ни к категории опасных для общества людей. Пара свидетелей из ночного клуба в Бьюде заявила, что он собирался заняться каким-то бизнесом в Камбодже. К тому же выяснилось, что он много кому задолжал в Труро. Из этого инспектор Пол Джонс заключил, что Джолион «попал в переплет и дал деру».

Периваль сказал, что дневник – моя страховка.

– Теперь мистер Хопкинс не вернется, даже если сильно захочет. Его мигом арестуют, не успеет он и в дверь войти.