Клэр Сибер - 24 часа

Но мы все же умудрялись выносить все это и сохранять наши отношения, пока я не совершила роковую ошибку. Ослепленная и ошеломленная своим – столь новым для меня – материнством, я по глупости попыталась связаться с его родителями в надежде, что внучка поможет им восстановить отношения с Сидом. Я думала, что для него встреча с собственной матерью станет приятным сюрпризом.

Как плохо я его знала!

Я отправилась с Полли на концерт местной музыкальной группы, совсем никудышной. Аудитория состояла в основном из младенцев в одежде производства американской компании «Гэп», пускающих слюни над своими деревянными погремушками, и их матерей, отсчитывающих дни до того момента, когда они снова смогут трудиться полный рабочий день. Матери прихлебывали кофе на вынос и делали вид, что им нравится слушать детскую песенку «Греби, греби, управляй своей лодкой» уже в двадцать седьмой раз за этот день. Пока я там находилась, к нам в квартиру явилась мать Сида. Я так потом и не узнала, что произошло, но, когда я пришла домой, весь пол был залит чаем, a в раковине лежала разбитая бутылка виски «Беллс». Сида дома не было.

Он отсутствовал двое суток. Меня охватывало отчаяние: я снова и снова ему звонила, но он не отвечал. Полли как бы прониклась моим беспокойством и проплакала напролет обе ночи, пока его не было.

Сид появился на третий день. Выглядел он так, как будто эти двое суток вообще не спал, костяшки его правого кулака были сбиты. Темно-синий кашемировый джемпер, который я, накопив денег, купила ему на Рождество, был разорван так, что зашить его уже не удалось. Он ничего мне не сказал, а просто взял на руки Полли.

– Что случилось? – спросила я.

Он зажег первую из множества сигарет, которые затем выкурил за тот вечер.

– Мои родственники.

Я протянула руки к своему ребенку, который почти исчез в облаке сигаретного дыма, и хотела что-то сказать об опасности никотина для ее здоровья, но прикусила язык.

– Ее нужно переодеть, – сказала я, робко улыбаясь Сиду. Я знала, что сильно напортачила.

– Одна просьба, Лори, – произнес он очень тихим голосом, когда я направилась к двери. У меня в животе все тут же сжалось от волнения. – Никогда-никогда-никогда больше с ними не общайся. Ни с кем из них.

Я наклонила голову:

– Хорошо, не буду.

В ту ночь я крепко спала – видимо, от усталости и чувства облегчения, – и, к моему удивлению, крепко спала и Полли. Проснувшись утром, я увидела, что Сид не спал всю ночь: он начал трудиться над самым мрачным произведением за всю свою творческую карьеру. Когда она была закончена, он назвал ее «Детоубийство».

На выходных я попросила маму забрать мою малышку на ночь. Я приготовила Сиду самый дорогой бифштекс, какой мы только могли себе позволить, картошку по модному французскому рецепту и пудинг. Я надела лучшее нижнее белье под свое самое модное платье и взяла напрокат видеокассету с интересным французским фильмом. Я надеялась, что без Полли в нашей спальне мы сможем совершенно раскованно заняться любовью и снова сумеем взглянуть на нашу жизнь с оптимизмом.

Сид умял бифштекс, даже не притронувшись к картофелю и пудингу, и выпил очень много красного вина. Я чувствовала какую-то необычную нервозность; Сид почти ничего не говорил. Мы сидели на диване перед телевизором в напряженном молчании, и, когда я прильнула к нему, он отреагировал, однако в последовавшем за этим сексе было очень мало любви. Я чувствовала себя неловко: стыдилась своего лишнего веса и никак не могла расслабиться. Сид же делал то, что заставляло меня нервничать. Я перебрала бренди, ища смелости во хмелю. Сид тоже чересчур увлекся виски, что в то время уже стало для него обычным делом.

Мы начали ссориться. Затем перестали и снова принялись совокупляться. После этого опять началась ругань. Под утро Сид, когда я в сердцах говорила ему какую-то ерунду, сердито оттолкнул меня, и я упала на постель, стукнувшись при этом головой о переднюю спинку кровати. Я заплакала. Он снова в меня вошел. При этом он – осторожно, но умышленно – старался двигаться так, чтобы моя голова слегка ударялась о ту же спинку кровати. Я была слишком пьяна и слишком взволнована для того, чтобы сразу же его остановить, но затем все же начала возмущаться, извиваться и отталкивать его.

Он посмотрел на меня сверху вниз, и у меня возникло ощущение, что его здесь нет, что он как бы покинул свое тело. Его глаза были темными и дикими. Он схватил меня за волосы – так сильно, что я взвизгнула, – и дернул мою голову к спинке кровати, а затем, до того как я поняла, что происходит, он ни с того ни с сего замахнулся и ударил меня по лицу так, что потом на щеке еще долго оставались следы его пальцев. Затем он слез с меня и заперся в ванной. Когда я попыталась туда зайти, он попросил меня оставить его в покое и уйти. Навсегда.

Поэтому я уехала к маме. Мы с Полли пробыли у нее трое суток.

Но я скучала по нему. А он скучал по Полли. И я знала, что он нуждается в ней больше, чем в чем-либо другом на всем белом свете. В конце концов он мне позвонил.

– Извини, – прошептал он. – Извини. Я такой придурок.

Я решила, что это был исключительный случай, который больше не повторится.

И поэтому мы с Полли вернулись домой.

Я смотрела на Эмили через дурацкий прозрачный сувенир «Плавучий остров», который мне когда-то доставили вместе с новой и ужасно дорогой кухонной мебелью. Эта мебель поначалу заставляла Сида чувствовать, что он наконец-то добился успеха, а меня – что я являюсь не полновластной хозяйкой дома, а какой-то горничной; в общем-то, она символизировала тот образ жизни, к которому Сид так никогда и не смог привыкнуть.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут зазвонил стоящий на кухне телефон. Мне подумалось, что это, наверное, звонит мама. Или же из трубки зазвучит какое-нибудь записанное на магнитофон – и всегда сильно действующее на нервы – предложение решить за умеренную плату мои финансовые проблемы.

Включилась голосовая почта.

Женский голос эхом разнесся по кухне. Я поначалу не поняла, кто звонит.

– Мне искренне жаль, что ты воспринимаешь это так болезненно, – ласково произнес голос. – Я знаю, что ты хорошая женщина, Лори. Но тебе сейчас необходимо отпустить Сида. Да, это тяжело. Но все закончилось. Я постараюсь по возможности помочь тебе.

Это была Джоли.

Пока Мэл расхаживает по кухне и наливает мне черный чай с сахаром, я набираю номер «999» [57].

Не называя себя, я сообщаю, что куда-то пропали Полли и моя мама. Я рассказываю им, что последней их видела Линда, и даю ее адрес. Женщина на другом конце линии разговаривает со мной с нескрываемым равнодушием, но обещает заняться этой проблемой. Она рассказывает что-то о якобы пропавших людях, которые чаще всего вскоре находятся сами, и что поэтому перед началом поисков обычно делают паузу. «Разыщите их, пожалуйста», – говорю я.