Вадим Голубев - Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет

Лидировавший в группе индусов Мохендра первые шесть лет своего пребывания в Канаде смеялся над работавшими иммигрантами. За эти годы ему пришлось поработать лишь два часа. Тогда семья не рассчитала и купила дорогущий видюшник. Чтобы прокормиться до следующего чека из департамента по занятости, Мохендре пришлось потаскать картонные коробки на разгрузке грузовика с кофе. На вырученные деньги он купил десять килограммов риса, несколько килограммов замороженных куриных крылышек. Жена сбегала в отделение Красного Креста, притащила рыбных консервов, макарон, бобов, сахара. Дома еще оставались не съеденные продукты полученные ранее в Армии Спасения, католических и лютеранских церквях. Словом, выдержали. Нынче все по-другому, нынче — кризис. Размер вэлфора уменьшается год от года. Гораздо меньше подают в Красном Кресте, Армии Спасения, храмах, а квартирная плата повышается каждые полгода. Да еще старшей дочери исполняется пятнадцать лет. Брачный возраст по законам провинции Онтарио. Надо зарабатывать на приданое. Правда, в Индии много состоятельных людей, мечтающих, чтобы их сыновья жили в Канаде. Жениха для дочки подберет индийская община, имеющая связи с далекой родиной. Разумеется, о парне из высших каст даже мечтать не приходится. Однако и в крестьянской среде нынче немало богатых. Вот и притекут денежки. Но приданое — тысячелетняя традиция! Как бы не был беден человек, он обязан собрать приданое деньгами, носильными вещами, обувью, теле-видео-радиотехникой. Поэтому приходится Мохендре бежать каждое утро, тыкаясь лицом в пропахшие потом кожаные куртки негров. Каждый норовил пробить свою карточку в автомате до 6.00. Если автомат пробивал шесть часов и одну минуту, не оплачивалось полчаса рабочего времени.

Терентий никогда не бегал. Шел, правда, быстрым шагом, успевая проглотить коктейль из табачного дыма и свежего воздуха. Когда подходил к автомату, там уже не было толкотни, препирательств, хриплых негритянский воплей с надрывом: «Move, man! Move!» Шесть ноль-ноль — карточка пробита. Несколько шагов — куртка и сумка с завтраком летят на стеллаж с барахлишком рабочих. Одновременно Терентий успевал вытащить из нее фартук и защитные очки с прикрепленными к ним затычками для ушей. Несколько шагов — выхвачена из ящика связка с шестью парами перчаток, а сам Терентий на рабочем месте. Сирена — перчатки уже надеты. Несколько движений рук — узел для мотора грузовика смонтирован, подогнан четырьмя ударами молотка. Удар по двум большим черным кнопкам. Агрегат разворачивается на девяносто градусов, уплывает к роботу, который начинает сваривать его. На обратной стороне агрегата Терентий уже смонтировал еще узел. Есть несколько секунд перевести дух, пока идет сварка. Так, два узла в минуту, тысяча сто — за смену. Это была не самая тяжелая работа, которой пришлось заниматься Терентию за три года пребывания в Канаде. Попахал он грузчиком, постоял у электропечи в пекарне, поработал упаковщиком на фармацевтической фабрике, мыл котлы и прочую технику в еще одной пекарне, доставлял клиентам горячую пиццу, разносил по домам рекламу. Но и эти виды работы были не столь плохи. Приятели Терентия попали в прачечную, обслуживавшую больницы. Им пришлось в сорокоградусной жаре перепачканное кровью, блевотиной и дерьмом белье, среди которого иногда попадались ампутированные конечности. Физически была легкой работа на парфюмерной фабрике. Одно плохо — так пропитаешься различными шампунями, что потом три часа надо стоять под душем, вымывая их из кожи. Была еще «непыльная» работенка: разгребать мусор на свалке, отделять подлежащие утилизации металлические изделия, бумагу, пластик, материю от того, что надлежало запахать в землю. Временами находили падаль, временами — человеческие трупы. Без энтузиазма вспоминал Терентий, как еще полгода назад, весь мокрый он мыл стокилограммовые котлы из стали, огромные пластиковые ванны, вагонетки. И все это при температуре плюс сорок! По субботам-воскресеньям бывало легче. Завод останавливался на выходные. Работали лишь ремонтные службы и вспомогательный персонал. В эти дни шла разморозка морозильных камер и ледяной воздух из них попадал прямо в цеха. На улице палило солнце, температура в заводских помещениях была близка к нулю. Тогда Терентий убирал еще и мэрию маленького городка. Так, вкалывая по двенадцать часов в день, он собрал девять тысяч долларов. Сейчас он добивал десятую штуку, работая по девять часов в день с одним выходным.

Сварен первый узел, за ним — второй, и пошла продукция по транспортерным лентам от одного рабочего места к другому, обрастая новыми и новыми деталями. На протяжении всей технологической линии замелькали огни сварки, разметались снопы оранжевых искр, повис сизый дым. Канадцы гордятся чистотой своего воздуха. Даже в промышленных зонах с сотнями предприятий но свеж, напоен ароматами скошенной травы. Все образовавшиеся в процессе производства дымы, пар, газы затягиваются специальными уловителями в систему воздухаочистки. Что-то заглатывается сразу, что-то клубится в цехах, оседая в легких работяг. Чиркают время от времени по лицу и волосам искры, прожигают (сколько их уже выбросил Терентий) футболки, попав на пропитавшиеся маслом места.

К своей работе Терентий относился философски, повторяя в трудную минуту: «Не солдат с автоматом сюда гнал! Сам в Канаду приперся — теперь терпи!» Однако подчас со злостью вспоминал он еще советских журналистов и чинуш из министерств, расписывавших североамериканские «заводы будущего». Там, по их словам, все делали автоматы и компьютеры, а в цехах стоял запах роз и орхидей. «Обували вас, как хотели! — размышлял Терентий. — При всей автоматизации производственных процессов всюду ручной труд. Не для того эти умные машины, чтобы облегчить жизнь работяге, а чтобы высосать из него последние соки!» Сам Терентий только раз попал на такой завод. Поработал там денек, облизнулся — мечта! Ни шума, ни дыма, ни искр. Дюжина технологических линий производивших двери автомобилей, бамперы, крылья и прочее, упиралась в стоявший прямо в цехе железнодорожный состав из двенадцати вагонов. Терентий проверял качество продукции. Провел рукой по детали, нет вмятин и выбоин — на стеллаж с готовой продукцией. Если есть — на стеллаж с браком. Забил полностью стеллаж — подъехал работяга на электрокаре. Хорошие детали забросил в вагон, плохие — увез на переплавку. Могли бы хозяева поставить электронику для технологического контроля, но работяги дешевле обходятся.

— Куда состав? — поинтересовался тогда Терентий у бригадира.

— В Портленд, в Штаты. Там собирать автомобили будут. Оказывается, дешевле изготовлять детали в Канаде, а саму сборку осуществлять в США. И дай Бог! Все мы боимся, как бы не перевели завод в Мексику. Здесь квалифицированный рабочий получает двенадцать баксов в час. Там — тридцать семь центов в день, и готов при этом ноги целовать хозяину. Ведь на таком же мексиканском предприятии заработная плата составляет двадцать центов в день.