Вадим Голубев - Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет

— Я больше не могу! — простонал врач.

Он поднялся и бережно положил Татьянку на стол. Она прикрыла свои серо-зеленые глаза, забросила ножки на плечи Сергея. Постанывая, женщина принимала его поцелуи, которыми тот покрывал ее колени, икры и особо чувствительные места под коленями. Сергей приподнял Татьянины ягодицы, пощекотал пальцами между ними, приготовился слиться с ее горячим и ждущим телом…

— Ваш завтрак, сэр! — стюардесса поставила на столик перед Сергеем поднос.

Сергей скользнул глазами по аппетитно разложенной снеди, остановил взгляд на вазочке с взбитыми сливками.

Тогда Татьянкин муж уехал в командировку на целых две недели. Суббота и воскресенье оказались в распоряжении возлюбленных. К Сергею Татьяна приехала с большим пакетом снеди.

— Мой перед отъездом накупил, — пояснила она. — Здесь взбитые сливки. Я их обожаю! Даже придумала, что делать с таким большим количеством. Скушай ложечку, вторую. Вкусно? Теперь ложись в постельку на животик. Будет еще вкусней!

Что-то прохладное облепило спину Сергея. Он почувствовал, как прохлада исчезает, уступая место горячему Татьянкиному язычку. Вылизав лопатки, она несколько раз прошлась языком от складок между ягодицами до шеи. Сергей уже больше не мог лежать на животе. Со сладостным стоном он перевернулся на спину. В губы ему уперлась покрытая густым слоем сливок Татьянкина грудь. Сергей мгновенно очистил ее языком и продолжал ласкать. Татьяна бросила несколько горстей сливок на живот Сергею. Приникла к нему, щекоча рукой сосок, лаская другой рукой и волосами самое сокровенное возлюбленного…

— Вау! — резануло по ушам Сергея

С экрана нависшего над салоном телевизора девушка с овечьими глазами рассуждала о преимуществе тампонов «Тампакс».

— Где они девиц с такими лицами набирают? — подумал Сергей. — Хоть тампоны, хоть женские гигиенические прокладки — все релкамирующие девушки на одно лицо, с пустым бездумным взглядом. А когда они появились в Москве…

Когда они появились в Москве, Татьянка только что развелась с мужем. Это событие она отмечала в оставленной бывшим супругом квартире, на самом верху 12-этажного дома неподалеку от Таганки. Они пили шампанское, любуясь раскинувшимися по берегам Яузы остатками старой Москвы. Татьянка бросила на Сергея призывный взгляд. Целуя ее виски, он помог снять бархатное платье изумрудного цвета, нитку жемчуга с шеи. Татьянка прижалась к Сергею, холодя его кожу кружевом эротического белья и горяча животом своего тела. Сергей целовал ее плечи, руки до самых пальчиков, ладошки, локотки, предплечья, подмышки, снова плечи. Скользнув щекой по шелку и кружевам, он коснулся Татьянкиной ножки. Покусывая ее, он снял с любимой колготки и вдруг заметил на левой ее ноге свежий серповидный шрамик.

— Откуда это? — удивленно спросил врач.

— Мой, бывший, придурок во время нашей последней поездки на дачу вздумал ревновать. Толкнул меня на старые доски. Я напоролась на гвоздь. Крови было! Потом он мне ноги целовал, умолял простить… Иди ко мне, Сереженька! Помоги раздеться до конца! — позвала Татьянка.

Освободив ее от «эротики», Сергей с удивлением обнаружил торчавший из возлюбленной шнурок.

— Это наши, женские дела, — поняла его недоумение Татьянка. — У меня «критические дни» начались раньше обычного. Вероятно, перенервничала во время развода. Есть место, где я — девственница. Там еще никто не бывал.

Татьянка повернулась спиной к Сергею и легла на бок. Она закинула руку за голову, погрузила пальчики в кудри Сергея и прошептала:

— Смелей, любимый! Не бойся…

— Уважаемые дамы и господа! Наш лайнер произвел посадку в аэропорту «Шереметьево-2», — вернул Сергея к действительности голос стюардессы. — Московское время…

Перехватив взгляд пожилой американки, направленный на его вздувшиеся в районе ширинки джинсы, Сергей перевел стрелки часов и направился к выходу.

— Милая, милая, моя Татьянка — мысленно обращался Сергей к любимой, когда такси несло его к Таганке. — Ты поняла меня, когда я уезжал. Поймешь, почему я не писал и не звонил. Но теперь все хорошо. У нас домик, кое-какие сбережения в банке, на автостоянке аэропорта города Солт-Лейк-Сити нас ждет, хоть и слегка подержанный, но свой «Джип-Ларедо». Не беда, что я провалил Штатах экзамен на врача. Санитар скорой помощи тоже кое-что может. Назад полетим через Париж. Ты всегда мечтала побывать там. Потом на несколько дней остановимся в Нью-Йорке… Вот и мост через Яузу. Дверь на балконе у Татьянки открыта. Слава Богу — дома!

Сунув водителю бело-зеленую банкноту, Сергей подхватил сумку и пошел к подъезду, возле которого собралась небольшая толпа.

— Че случилось, Сяменовна? — протяжно спросила кого-то из толпы высунувшаяся из окна старуха.

— Да врачиха-алкоголичка с двенадцатого этажа с балкона выбросилась, — ответили ей. — Допилась!

Почуяв недоброе, Сергей раздвинул толпу. Его взгляд пробежал по полам поношенного халата и уперся в серповидный шрамик на левой ноге…

В тот год мать с сыном решили отдохнуть от суеты курортов. Они забрались на турбазу в поволжской глуши. Лето стояло отвратительное и на базе отдыхало лишь несколько человек. Впрочем, это и было нужно матери с сыном. Казалось, что им двоим принадлежит огромное озеро, в зеленой глади которого отражался темный могучий лес и плывшие по небу в погожие дни белоснежные облака.

Мать купалась в любую погоду, заплывая на середину озера. Сын, Витек, терпеливо ждал ее на берегу.

— Эй, пацан! Что это за чудак купается? Вода-то — ледяная… — спросил Витька один из обретавшихся на базе рыбаков и зябко передернул плечами.

— Вообще-то этот чудак — моя мама, — гордо ответил мальчик.

После этого рыбаки обратили внимание на невысокую, неприметную на первый взгляд женщину. Начали приглашать: кто вдвоем порыбачить, кто погулять в лесу (опять же вдвоем), кто распить бутылочку портвейна. Мать быстро отшила всех ухажеров. «Рыбак — тот же алкоголик, только с удочкой, — сказала она сыну. — А у нас самих дома, в Москве такой сидит».

Оставшийся в Москве Олег Александрович сожительствовал с матерью уже лет десять. Он появился в доме, когда Витек был совсем маленьким. Именно Олег Александрович складному, широко шагавшему мальчику прозвище Циркулёк, много возился с ребенком, прощая тому шалости и подковырки. Бывало, спрашивает Витек:

— Олег Александрович, кем были ваши предки?

— Дворянами, — не ожидая подвоха отвечает тот.

— Вот почему вы ничего не умеете делать! — со смехом вскрикивает мальчуган.

Мать сначала любила Олега Александровича за его манеры, галантность, статную фигуру, мужской темперамент. С годами темперамент стал угасать, а Олег Александрович лысеть. Все чаще он приходил домой пьяный, кричал с порога: «Лидия! Водки!» Выпив стакан, набрасывался на Лидию и, не раздевшись до конца, страстно «любил» ее. Затем засыпал тяжелым хмельным сном. Лидия смотрела на него облезшего, часто вскрикивавшего во сне, и чувство любви постепенно вытесняло чувство жалости. Позже это чувство стала вытеснять брезгливость. Тогда Олег Александрович после выпитого уже не набрасывался на Лидию, а до утра сотрясал храпом оконные стекла. Два последних года он нигде не работал, перебивался случайными заработками, да писал какой-то мифический сценарий. К Витьку, которого поначалу таскал пот театрам и музеям, сожитель охладел. Все чаще отстранял тянувшегося к нему мальчишку. Все чаще недоуменно глядел на мать Витек. Все чаще задумывалась Лидия: нужен ли ей Олег Александрович? Узнав, где собирается провести отпуск Лидия, привыкший к Крыму Олег Александрович поскучнел. Оказалось, что ему предстоит большая работа на даче у матери: крышу перекрыть, изгородь поправить, парники починить…