Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

Хотя заболевание не было врожденным, у Сэма навсегда сохранилось ощущение, что он с ним и родился. Из-за болезни он был ограничен в общении со сверстниками, учился дома, и долгие годы младший брат оставался единственным его компаньоном. Все это вкупе с неусыпным вниманием матери и сформировало характер Сэма: он был замкнут, мнителен, порой злопамятен, но в то же время сильно подвержен женскому влиянию. Надо сказать, что последнее отличало и Вика. Домашнее воспитание миссис Дадли дало свои плоды…

Кроме прочего, у Сэма была еще одна неприятная черта, а именно — сильно развитое чувство собственника. Он просто не выносил, когда брали какую-нибудь его вещь, особенно без спроса. Тогда в ход шло все: от безудержного крика до кулаков. Малышом Сэм приходил в странное волнение при виде денег. Поэтому с возрастом к «прекрасному» букету качеств добавилась еще и патологическая жадность.

Пока Сэм рос, в детской стоял целый шкаф, набитый лекарствами. Родителям волей-неволей пришлось научиться в них разбираться. Это привело к тому, что Чарльз Дадли, бывший тогда еще предпринимателем средней руки, занялся сначала сбытом лекарственных средств, потом, когда дела пошли хорошо, подключился к их производству и в конце концов выкупил контрольный пакет акций небольшой фармацевтической компании. Через пять лет, благодаря энергии и неустанному труду мистера Дадли, компания, к тому времени полностью перешедшая в его руки, значительно расширилась и заняла уверенные позиции на внутреннем рынке.

В дальнейшем Чарльз Дадли немало средств вложил в научные исследования по разработке безопасных — не дающих побочных эффектов и осложнений — лекарств. Лаборатория, где по окончании университета трудился Виктор Дадли, как раз и занималась испытанием новых медикаментов, которые люди должны принимать по жизненным показаниям — часто до конца своих дней.

Повзрослев, Сэм Дадли перерос многие свои болячки, успешно выучился, женился и еще при жизни отца занял в компании директорское место. Несмотря на хронические заболевания, он не производил впечатления доходяги. Как правило, люди такого типа — «бегуны на длинные дистанции» — обгоняют на жизненной прямой любого здоровяка. Сэмюэл Дадли имел хорошие шансы дотянуть лет до ста.

Младший брат его рано покинул отчий дом. Женившись, он стал снимать квартирку вблизи университета, потом взял в кредит также весьма скромную по размерам квартиру поближе к работе, имея в перспективе купить загородный дом. Однако когда должно было это случиться — неизвестно. А при умении его жены сорить деньгами и набирать кредиты — возможно, лишь к пенсии. Сэм долгое время оставался жить с отцом, только после женитьбы перебравшись в не меньший по размерам особняк супруги.

Последние годы братья Дадли, несмотря на то, что трудились рядом, виделись довольно редко, а за дверьми компании — тем более. По отзывам окружающих, братья не поддерживали тесных отношений: ни внеурочных визитов друг к другу, ни совместных уик-эндов. Жены их приятельницами не сделались. Каждый из братьев жил своей жизнью.

Вот, собственно, и все, что было известно Брендону о Сэмюэле Дадли.

Впервые братьев Дадли О’Брайан увидел только на слушании в суде.

Своим поведением Сэм производил двоякое впечатление. С одной стороны, — это не вызывало сомнений — Сэм Дадли любил жену. Ее смерть стала для него тяжелым потрясением. Ко всему он тут же узнаёт, что покойная длительное время ему изменяла, и не с кем-нибудь, а с его родным братом! Такое известие любого доконает.

С другой стороны, с момента гибели Грейс прошло более полугода, но Сэм выглядел так, будто узнал об этом пару часов назад. Фигурируя в качестве потерпевшего, он долго молчал, прежде чем ответить. Иногда, казалось, не слышал обращенных к нему вопросов. Когда же начинал говорить, ответы его были сбивчивы, порой алогичны.

Сэм нервничал больше, чем подсудимый. Временами можно было подумать, что судят не Вика, брата, убившего его жену, а его самогó… Он судорожно вздыхал, озираясь то на судью, то на присяжных, — чувствовалось, что ему не хватает воздуха. От этого трагедия его начинала выглядеть немного театральной. Сэм то оправдывался, то нападал и… безжалостно топил брата. Ясно было, что при любом исходе судебного разбирательства Вик для Сэма — враг навек.

Да, суровый человек — Сэм Дадли… Видимо, прощать он не способен…

— Подсудимый, итак, вы отрицаете, что стреляли сначала в Грейс Дадли, а потом в себя?

— Отрицаю.

— Вы заявляете, что существует некто третий, кто стрелял в вас обоих. Кто же он? Вы встречали прежде этого человека?

— Нет, никогда.

— Вы уверены?

— Да. То есть… я не успел разглядеть…

— Почему? Разве в комнате было темно?

— Да, я видел лицо, но… не запомнил.

— Вы не в состоянии описать его? Ну, тогда попробуйте припомнить хоть что-нибудь: цвет волос, борода или усы, как он был одет?

— Нет… не помню… ничего не помню…

— Абсолютно ничего? Вы проявляете поразительную забывчивость, подсудимый! Вы хотя бы видели, что в руках у убийцы вашпистолет?

— Нет… я не обратил внимания…

— А было ли у него вообще оружие? Если вы ничего не помните, как вы можете утверждать, что этот человек был вооружен?

— Нет… Нет! Я не убивал ее! Не убивал!!!

Другой неоднозначной фигурой, которая могла бы пролить свет на вопросы, беспокоившие О’Брайана, являлась Тринити Дадли.

Уж она-то была больше остальных заинтересована в том, чтобы Вика — отца ее детей — оправдали. Подозревает ли миссис Дадли о закулисных играх в суде? Ведь потерпевшей стороной оказывалась теперь именно она — жена осужденного.

Брендон познакомился с Трини еще за два месяца до суда. Но это было в буквальном смысле мимолетное знакомство. Как-то вечером он позвонил Лиз — осведомиться, не нужна ли его помощь. И та сказала, что сестра должна быть у нее завтра после обеда, и неплохо, если он тоже заедет. Брендон сомневался, удастся ли ему выкроить в своем плотном графике время для визита, но вышло так, что как раз в середине дня он, располагая свободным часом, оказался недалеко от дома Лиз.

Однако Трини заскочила к сестре совсем ненадолго — Брендон даже не понял, по какому поводу. И Лиз едва успела их друг другу представить, упомянув профессию Брендона. Он получил тогда только самое общее впечатление от миссис Дадли.

Трини была очень похожа на сестру — та же видимая хрупкость и незащищенность при явной способности крепко стоять на ногах. Несмотря на внешнее сходство, Трини выглядела проворнее, энергичнее сестры, в разговоре она явно доминировала, и Лиз проигрывала на ее фоне.

Побеседовать с миссис Дадли в тот день О’Брайану так и не пришлось. Снова они повстречались только в зале суда. Лиз прийти в суд не смогла — расхворались дети. Брендон на следующий день позвонил ей, но она была очень расстроена: у Аманды зашкаливала температура. Он извинился за беспокойство, пообещав перезвонить.