Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

— А, черт! — Трини остановилась, выпустив руку сына, но тот не двинулся с места. Все остальные тоже замерли.

Внезапно наступившую тишину прорезал голос Лиз:

— Пингвинчик!

И Брендон сразу понял, какую именно вазу из несметного их количества постигло несчастье. Ваза эта запомнилась ему еще с прошлого визита — серая, с синими полосами — она была такой причудливой и несуразной формы, что невольно вызывала улыбку. Правда, чтобы увидеть в скособоченном, с выпирающей грудью и откляченным задом уродце «пингвинчика», надо было изрядно пофантазировать. Пышная густо-фиолетовая роза выглядела в этой вазе, как красавица в объятиях чудовища.

Лиз стояла с таким перепуганным лицом, будто случилось непоправимое несчастье. И на глазах у нее — в который раз за вечер — опять засверкали слезы.

— Только, пожалуйста, не делай из этого трагедию, — сказала Трини, — я завтра привезу тебе точно такую же.

Кто-кто, а миссис Дадли прекрасно знала, что не стоит обращать внимания на театральные страдания сестры. На самом деле такие неожиданные, на голову сваливающиеся ситуации приводили Лиз в восторг — тогда-то уж она вволю могла, воздевая руки к небу и закатывая глаза, взбалтывать пену застоявшихся чувств.

Трини покачала головой и снова ринулась к сыну, но, перешагивая через лужу, поскользнулась и чуть было не упала, в последний миг удержавшись за спинку кресла. Стиви громко захохотал, но мать тут же затрясла пальцем у него перед носом.

— О господи! — Трини в изнеможении плюхнулась в кресло.

Все молчали, чувствуя себя неловко.

Общее оцепенение нарушила Лиз-младшая. Она подошла к столику, где прежде стояла злополучная ваза, и, наклонившись, подняла с пола розу, на которую ее тетя успела наступить.

— Ей не больно, — прошептала девочка, разглаживая помятые лепестки, — она ведь сорванная…

И всем сразу подумалось, что действительно никакой трагедии не произошло. Просто жизнь все расставила по своим местам: несчастный уродец вдребезги разбит, а мертвая красавица оказалась на земле…

— Всё! Нам пора, — резюмировала Трини, поднимаясь. — Ничего хорошего, когда засиживаешься допоздна.

Лиз сразу заторопилась, помогая Эйблу сложить краски и все остальное в пластиковый мешочек. Трини чмокнула сестру в щеку, взяла детей за руки и, спешно кивнув Брендону, направилась к дверям.

Поглядев им вслед, О’Брайан опять вспомнил о Вике.

Почему ни у судьи, ни у присяжных, когда они выносили свой вердикт, не дрогнуло сердце при мысли, что дети останутся без отца? Более того, Брендон даже не помнил, чтобы на процессе хоть кто-нибудь заикнулся про детей подсудимого. Или они считают, что преступник недостоин воспитывать? Недостоин быть отцом?!

«Да, осудив Дадли на смерть, они осудили и его сыновей!» — еще раз подумал Брендон.

Лиз все еще выглядела убитой. Она начала собирать с полу осколки, машинально пристраивая один к другому, словно собиралась их склеивать.

Брендон наклонился, чтобы помочь ей.

— Вы так расстроились из-за вазы… Она дорога вам?

— Вазы — они же как дети… — тяжко вздохнула Лиз. — У нас их больше пятидесяти, и я каждую знаю в лицо.

Брендон посмотрел удивленно — честно говоря, он ожидал услышать нечто более трогательное: может быть, что-то связанное со Стивеном.

— Хотя… — Лиз приподнялась, — не важно, я уже завтра обо всем забуду.

Ее слова заставили Брендона улыбнуться: Лиз вовсе не прикидывалась дурочкой, она говорила то, что на самом деле думала.

— И кофе остыл, — обреченно вздохнула она, посмотрев на полные чашки. — Вы опять торопитесь?

— Нет. Но вам, наверное, пора укладывать детей? — сказал он, кивнув в сторону.

В это время притихший, перемазанный Стиви, которому мать успела только сменить рубашку, сидел нахохлившись в углу. А Лиззи с розой в руках ходила от одной вазы к другой, не зная, куда пристроить поникшую красавицу. Лиз глянула на них и устало махнула рукой.

— Простите — так все по-дурацки получилось… Вы же хотели поговорить с Трини, — спохватилась она.

— Ничего. Может быть, посоветуете, где удобнее с ней увидеться?

Лиз сложила на столе горку из осколков и, еще раз вздохнув, присела на краешек дивана, где прежде сидела сестра.

— Вообще-то, сейчас ее лучше не трогать. Трини не выносит, когда ее жалеют.

— Я вовсе не собирался жалеть.

— Трини бывает резковата — не судите ее строго, Брендон. Пережив то, что ей довелось…

— Конечно. Я представляю, насколько тяжело… — начал он, садясь напротив.

— Я не об этом… — Лиз посмотрела многозначительно и опустила глаза. — У Трини еще до замужества… были проблемы в семье… Понимаете?

— Нет, — покачал головой Брендон. — Расскажите подробнее.

— Как же я смогу рассказать, если вы не понимаете? — Она покашляла и поправила волосы таким жестом, будто собиралась выходить на подиум.

Брендон нервно повертел головой — похоже, предстоял новый раунд общения с Лиз.

«Интересно, читала ли она хоть один из романов мужа? — подумалось ему. — Вообще, берет ли она в руки книгу?» Будь он сам писателем — жена стала бы его первым читателем и советчиком. «Состарюсь — обязательно напишу мемуары», — решил Брендон.

— Трини воспитывал отчим, — наконец сказала Лиз. — Это был человек буйного нрава — по крови ирландец.

Брендон усмехнулся:

— О’Брайан — тоже ирландская фамилия.

Лиз осеклась и затихла.

— Она досталась мне от прадеда, — продолжал он. — Отец — уже американец в третьем поколении, мать родом из Франции. Так что «кельтских корней» в своем характере я не ощущаю.

— Галлахер! — вдруг радостно выпалила Лиз. — Это моя девичья фамилия.

— Что же — прекрасная ирландская фамилия.

— Но она не моя, — сообщила Лиз и снова замолчала.

«Все ли у нее в порядке с головой?» — подумал Брендон, тупо уставившись на собеседницу.

— Меня удочерил отчим, — после долгой паузы пояснила она.

— Серьезно? А я был уверен, что мистер Галлахер — ваш родной отец. Вы очень похожи.

— Да, все так говорили. Это был прекрасный человек, он так много сделал для меня! А вот Трини в девичестве носила фамилию нашего отца — Монро. Это же вроде французская фамилия? — оживилась Лиз. — Да, я точно знаю: французская! [20] Лиз ошибается: английская фамилия Монро ирландского происхождения; существует французская фамилия Моро . Наверное, у меня в роду были французы! — радостно завершила она.

Брендон устало вздохнул.

— Лиз, я думаю, нам понадобится уйма времени, чтобы разобраться в происхождении всех американских фамилий. Так у вас с Трини был… один отчим? — спросил он, чувствуя, что окончательно «завис» в родственных связях двух сестер.

— Боже мой! Нет, конечно! — возмутилась Лиз. — Отец оставил нас с мамой, когда мне было всего десять. Но с новой женой — у них разница больше тридцати лет — не прожил и года — умер вскоре после рождения Трини. Видно, не хватило силенок на молоденькую, — хихикнула она. — Вот и вышло, что и у меня, и у сестры были отчимы. Теперь понятно?