Дмитрий Янковский - Чумной поезд

После размещения в секторе Стежнев заперся в биотуалете и не без труда извлек бритву, затем, обтерев ее туалетной бумагой, завернул в небольшой рулон, чтобы не раскрылась случайно, и спрятал за отворотом носка. Совсем не отягощать себя металлом Стежнев не мог, слишком привык к ощущению, которое дает человеку оружие. Без него он чувствовал себя хуже, чем голым.

И вдруг Кирилл заметил такое, что взволновало его. Отгороженные пластиковой лентой сектора хорошо просматривались, и там, через один сектор ближе к ангару, где распределили людей из четвертого вагона, он заметил грузную толстушку. Приглядевшись, он узнал в ней Карину. Конечно, с такого расстояния она не могла бы его узнать, да и не смотрела в его сторону, но почему она не в ангаре, не со всеми остальными пассажирами четвертого вагона?

Стежнев не стал перебирать варианты, понимая, что причины ему не важны. Куда важнее был результат, и надо было понять, насколько может нести угрозу такое близкое присутствие Карины.

«Ночью можно будет втихаря полоснуть ей бритвой по горлу, — подумал он. — Если дополнительную охрану не выставят. Пробраться к ней в сектор — дело пустяковое. Затем дождаться, когда она пойдет в туалет, и там же, в туалете, ее и разделать, как свинью».

Подумав о крови и мучениях жертвы, Стежнев ощутил заметное сексуальное возбуждение. Когда дело касалось убийства мужчин, оно не было таким ярким, и Стежнев на него не обращал особого внимания. А вот женщин ему убивать раньше не доводилось, не было причин и приказов. Все изменилось, когда Ковалев приказал убить Наталью Евдокимову, докторшу из РПН. Никак не удавалось привести себя в ощущение отчуждения, равнодушно нажать на спуск. Подсознательно он никак не мог отнестись к этому действию безразлично. Приказ исполнить надо, это не обсуждается, но убить такую женщину — это поднимало внутри невероятные эмоции. Между ним, киллером, и будущей жертвой установилась какая-то интимная связь, которую жертва не чувствовала и не должна была чувствовать, а вот он, Стежнев, получал огромный поток энергии, предвкушая ее смерть. Поджидая ее ночью в кустах на больничной парковке, представляя, как всадит в женскую грудь пулю, он пережил неожиданное и приятное ощущение. Стежнев так возбудился, что пришлось сбросить напряжение мастурбацией, которая не заняла много времени. Только это и помогло успокоиться, избавиться от дрожания руки и сделать точный выстрел. Затем, когда он пытал проводницу в купе и угрожал ей бритвой, возбуждение снова возникло, хотя и в меньшей степени. Тогда Стежнев понимал, что все это больше инсценировка, но весьма достоверная, иначе бы не добился нужного результата. Теперь же вожделение захлестнуло с новой силой, когда он представил, как перережет горло девушке и будет наслаждаться ее конвульсиями, похожими на оргазм. Его даже затрясло. Видимо, кроме природной склонности к садизму, сказалось еще и довольно долгое сексуальное воздержание. Собственно, после того сброса напряжения перед убийством Натальи у него и не было ничего. Сколько прошло времени? Два дня? Три? Столько событий произошло, что время искажается в памяти и кажется, будто пролетели недели.

«Может, толстуху сначала трахнуть, потом убить?» — всерьез задумался Стежнев.

Мысль была странной. Его партнершами, как правило, были худенькие школьницы, нимфетки-целочки, которых он покупал при надобности за побрякушки или деньги, а потом забывал. Не признавая латексной безопасности, брезгливый Стежнев таким образом старался уберечь себя от возможных половых инфекций и особенно от СПИДа. Такую, как Карина, он бы раньше никогда, даже теоретически, не смог бы трахнуть. Но после убийства Евдокимовой сама мысль о женских страданиях и смерти вызывала столь яркие садистские эмоции, что внешность объекта уже не имела значения. Теперь он понимал весь кайф от этого деяния. И он был так силен, что пришлось сделать могучее усилие в уме, чтобы подавить желание и унять дрожь в руках.

Чтобы отвлечься, Стежнев принялся изучать окружающее пространство и заметил человека, бредущего ко второму ангару. В отличие от врачей, облачен он был не в противочумный костюм «Кварц», а в обычный армейский ОЗК с изолирующим противогазом. И это тоже встревожило Стежнева. Он пока не мог сложить два события в единую логику, но интуиция преступника подсказывала ему, что повод для тревоги есть. Сначала Карина. Почему ее поместили не в ангаре, а устроили в женском секторе с теми, кто не проявлял симптомов болезни? И только это произошло, почти сразу незнакомец, из военных, полиции или ФСБ, судя по ОЗК, направляется в тот же ангар, где размещались пассажиры четвертого вагона. Совпадение? Очень сомнительно. Следствие? Это логично, после произошедшего в поезде уголовное дело возбудят по факту и начнут следствие. При этом обязаны опросить свидетелей. Но почему не группа, почему всего один человек? Походка показалась знакомой.

Беспокойство Стежнева нарастало, но тут он заметил, что бредущий к ангару мужчина вдруг резко остановился и даже вроде как стал пониже ростом.

«Провалился? — удивленно подумал Стежнев. — Интересно, куда?»

Он глянул на солнце, прикинул азимут на странное место и по каким ориентирам его можно запомнить. Получалось, что если встать у входа в палатку, то линия азимута ляжет прямиком к фонарю у второго ангара. Это хорошо, так как, когда фонари зажгут, они станут в темноте южной ночи отличными ориентирами.

Стежнев и сам себе не смог бы ответить на вопрос, зачем ему засекать координаты какой-то ямы, но когда находишься на враждебной территории, где случиться может что угодно, лучше иметь максимум информации. Пригодиться может все, любая складка местности, особенно такие неожиданные находки.

Когда мужчина в ОЗК выбрался из ямы и добрел до ангара, стало ясно, что он намеревается зайти внутрь. У него проверили документы, и в этот момент из громкоговорителей начали транслировать обращение Натальи. Услышав, как она представилась, назвав свое полное имя и фамилию, Стежнев, несмотря на жару, ощутил, как у него похолодела спина. На мгновение мир потерял реальность и стал зыбким.

«Откуда она? Быть не может! — мелькнуло у него в голове. — Я ведь ее пристрелил! Совершенно точно!»

Мысли метались и путались, но ошибки быть не могло. Стежнев прекрасно понимал, что если бы Евдокимова оказалась в бронежилете, попадание в кевлар выглядело бы совершенно иначе, чем попадание в незащищенное тело. Бронежилет исключен. Да и крови была целая лужа. Стежнев стрелял отлично и попал, куда целил — в левую часть грудины. Пуля наверняка пробила аорту, а это верная смерть. Но даже если произошло чудо, если Наталья выжила, то она точно не смогла бы через два дня после столь тяжелого ранения оказаться в Приморске! Это уже вообще за гранью! Этого просто не могло быть! Это уже из разряда баек про зомби…