Либба Брэй - Логово снов

– А тебе явно не по вкусу светские реверансы!

– А c какой стати мне врать? Какая от этого польза?

Когда она валялась в больнице после инфекции с парализованными ногами, сестры ей вежливо улыбались и уговаривали не волноваться – да только по глазам-то все равно было видно, что волноваться есть о чем, и от их вранья становилось еще страшнее. А правду ей сказал дядя Эдди.

– Дядя, мои ноги выздоровеют? – допытывалась она. – Они будут как раньше?

– Нет, милая, не будут. – И голос, и лицо были полны решимости, чтобы не допустить никакой ложной надежды. – Теперь оно вот так. В принятии есть сила, Лин. Считай, что ноги у тебя забрали – но не то, как ты теперь выберешь с этим жить.

– Я предпочитаю правду, – сказала она Генри уже не так горько.

Отвечать честно Генри не учили – только избегать ответов. Дома, в Новом Орлеане, в нем воспитывали настоящие южные манеры, а это означало никогда не говорить того, что думаешь. Он научился улыбаться, кивать и выдавать что-нибудь вроде «надо же, как интересно!» вместо «бред сивой кобылы!». Быть настоящим южным джентльменом – это ставить вежливость и приятность обхождения превыше всего остального. Честность оказалась странным ощущением, как будто вдруг задействовал давно не работавшую мышцу.

– Я думаю, дружить с тобой будет непросто… но интересно, – наконец сказал он.

– …непросто, но интересно?

– Полагаю, вы со мной влипли, мисс Чань. Так что заранее извиняюсь.

Лин ответила улыбкой – широкой и довольно глупой.

Генри присвистнул.

– Вот эта твоя улыбка – это реально красиво.

Лин замотала головой, уронив волосы на лицо.

– Это глупо.

– Ага. Я именно так и сказал: эта твоя глупая улыбка – это реально красиво.

На сей раз Лин таки захихикала.

– Ого, оно еще и смеется!

– Ну, не такая уж я и зануда!

– Еще какая! Ну, ладно – чуть-чуть. Эй! Ты сама хотела честности – ну, вот на тебе. Понравилось?

– Ты ужасный.

– О, какие любезности пошли! По чести сказать, ты тоже ужасна, дорогая моя, – сообщил Генри, и Лин уже совсем не могла бороться с улыбкой.

– Спасибо, что спас меня сегодня, – сказала она.

– Спасибо, что спасла меня .

Маленький джаз-бэнд в углу затянул что-то ритмичное. Мальчики повели своих партнеров на площадку и закружили, закружили… Лин мечтательно глядела на танцоров, легонько барабаня пальцами по столу. Генри некоторое время смотрел на нее, потом встал.

– Не желаете ли потанцевать, сударыня?

Ее лицо погасло.

– Это тебе не мир снов.

– Я знаю, – он предложил ей руку. – Один танец?

Она уставилась на его пальцы, потом неожиданно вцепилась в них и дала вывести себя на танцпол. По большей части они, конечно, медленно переминались на месте, но для Лин это уже не имело никакого значения – она танцевала! Это было почти так же прекрасно, как прогулки по снам.

Когда они вынырнули на заснеженную Барроу-стрит, Генри поглядел на Лин и спросил:

– Ты зачем это делаешь?

– Что делаю? – не поняла она.

– Натягиваешь подол юбки на скобы, когда на тебя кто-нибудь смотрит.

– Ну, они безобразные. Людей они… беспокоят.

– Меня они совершенно не беспокоят, – заявил Генри, и Лин выпустила на волю еще одну из своих редких улыбок.

– Так тебе совсем не нравятся девушки?

– Наоборот, мне очень нравятся девушки! Ну, только не в матримониальном отношении… если ты понимаешь, о чем я.

Лин кивнула.

– И, что еще более важно, мне нравитесь вы, мисс Чань. Ну, что, друзья?

– Да, полагаю, да.

Генри заухмылялся.

– Ответ совсем в духе Лин Чань. Если ты когда-нибудь отвесишь мне комплимент, я, наверное, упаду замертво. Ну, что такое опять? Ты снова хмуришься.

– Генри, можно я тебе кое-что покажу?

– Только если обещаешь, что там не будет маленьких детей и йодлей.

– Ни того ни другого. Но мне надо, чтобы ты пошел со мной в центр. Если только не боишься.

– Дорогая, меня пугают только скверные рецензии, – бросил Генри и взмахом руки остановил такси.

По дороге в центр Лин честно выложила ему свой кошмар про Джорджа Хуаня, а еще – любопытные библиотечные находки про Пневматическую транспортную компанию Бича.

– Это было настоящее, реальное место, понимаешь – первая нью-йоркская подземка. Открылась в 1870 году, но уже в 1873-м ее перестали использовать, а в 1875-м замуровали навсегда. И, Генри, рисунки со станции просто потрясающе близки к тому, что мы с тобой видим каждую ночь в мире снов.

– Что, и фонтан? И фортепьяно? – спрашивал Генри, и Лин на все кивала. – И даже золотые рыбки есть?

– Да, и рыбки. А построили ее прямо под магазином готового платья Девлина! Вопрос в том, почему старая железнодорожная станция каждую ночь появляется в наших снах?

– Ну, ты же знаешь, как там все устроено. Ландшафт сна – это такая путаница символов, случайные обрывки ментальных цепочек, надерганных из нашей обычной, дневной жизни – и из чужой тоже.

– Да, и подобно реке, они непрестанно меняются. Но ты же сам задал вопрос: почему ты и я все время возвращаемся в одно и то же место, где в одном и том же порядке разыгрывается некая последовательность событий, как будто ее специально закольцевали?

– Что, я прямо так и спросил? – Генри поскреб подбородок. – Надо же, какой я, оказывается, умный. Теперь я как-то увереннее себя чувствую в качестве члена воображаемого научного клуба. Так, ладно… Почему, ты говоришь… И какое это имеет отношение к Джорджу? И к нам?

– Именно это я и хочу выяснить.

Такси остановилось у Сити-Холл-парка. Генри расплатился с шофером, и Лин повела его показывать решетку у фонтанчика.

– Вот сюда Джордж привел меня той ночью. Сам привел, очень целенаправленно. А потом показал на те здания на другой стороне улицы. Тебе они знакомы?

Генри склонил голову набок и прищурился на квартал Бродвея между улицами Мюррей и Уоррен.

– Если мне не изменяет память, похоже на ту улицу, откуда мы каждую ночь стартуем в сон.

– Вот и мне так кажется. – Лин села на скамейку и слегка распустила ремни на скобах, потирая вмятины на голенях от жесткой кожи. – Вон тот дом на углу Уоррена и Бродвея – там как раз стоял магазин Девлина, пока не сгорел.

Генри сел рядом с ней на скамейку и уставился на новое здание, расположившееся теперь на углу. На то, что во сне, оно было совсем не похоже.

– Итак, это место каким-то образом связано со сном, который мы смотрим каждую ночь, но почему – мы не знаем, а Джордж очень хочет, чтобы узнали…

Парковый сторож, насвистывая, обрывал с фонарных столбов объявления «Разыскивается…». Лин подождала, пока он пройдет мимо.

– Помнишь, я тебе говорила, что мертвые появляются, когда им есть что нам сказать. И они почти всегда выбирают декорации, напоминающие им любимое место в этом мире – ну, как моя тетя, например, всегда стоит в саду, который очень любила, а мистер Су – в «Чайном доме», где столовался каждый день. – Лин глубоко вздохнула. – Короче, иногда мертвые, наоборот, являются в тех местах, где у них осталось какое-нибудь незаконченное дело. Они не могут уйти, пока оно не доделается.