Хассо Грабнер - Грань тьмы

— Входите, Грэйси. Закройте за собой дверь и садитесь.

Грэйси удивился. Ему и раньше приходилось бывать в каюте командира, но Шэдде впервые приглашал его сесть. Получив приказание явиться к Шэдде, он решил, что тот вызывает его для допроса об отношениях с Саймингтоном.

Шэдде некоторое время молчал, искоса поглядывая на радиста.

— Грэйси, мне нужна ваша помощь, — проговорил он после паузы.

— Помощь, сэр? — Радист не верил своим ушам.

— Я очень обеспокоен, Грэйси. Меня тревожит крайне низкая боеготовность экипажа.

— Чего же именно нам недостает, сэр?

— Многого, — угрюмо ответил Шэдде. — Очень многого. Взять, к примеру, утреннюю учебную тревогу. Вся беда в том, что мы уже давно живем и плаваем в мирных условиях. Мы ограничиваемся всякими там учениями, и команда хорошо это знает. Знает и относится к ним как к детской игре. Никто и мысли не допускает, что «Возмездию» когда-нибудь доведется участвовать в настоящем деле. — Он пожал плечами. — Вот и результат: личный состав распустился, и это чревато весьма опасными последствиями.

Грэйси молчал, силясь понять, к чему клонит Шэдде.

— Но как я могу помочь вам, сэр? — наконец осмелился спросить он.

Шэдде улыбнулся. Это была мимолетная, какая-то неживая улыбка.

— Видите ли, у меня есть один план, потому-то я и вызвал вас. Экипаж нужно как следует встряхнуть, поэтому мы сделаем вид, что происходит нечто настоящее. Совершенно неожиданно мы поставим людей перед фактом, что началась война. — Шэдде встал. — Конечно, это будет только учение, только очередная учебная тревога, однако о том, что она учебная, экипаж узнает лишь после отбоя.

— Но при чем тут я, сэр?

Шэдде прищурился.

— Вы получите две-три очень важные радиограммы.

— От кого, сэр?

Шэдде снова улыбнулся сухой, невеселой, улыбкой.

— От самого себя.

— Я что-то не понимаю, сэр.

— А между тем все очень просто. Вы отправите эти радиограммы, и вы же получите их.

— И что это будут за радиограммы, сэр?

— Оперативные приказы.

— Оперативные приказы? — поразился Грэйси.

— Да. Но я пока еще не разработал план во всех деталях. Возможно, мы начнем с радиограммы командующего подводными силами с приказом «Возмездию» в определенное время занять определенную позицию.

— И потом, сэр?

Шэдде поджал губы и сложил вместе кончики пальцев.

— Потом? Я же сказал, что должен еще продумать детали. Возможно, следующей радиограммой нам прикажут привести ракетное оружие в готовность номер один. Это будет вполне логично, не правда ли?

— Да, но невозможно, сэр. Подобные приказы являются совершенно секретными и передаются кодом. Для расшифровки я должен буду передавать их младшему лейтенанту Килли.

— Правильно, но это только упрощает дело. Я сам зашифрую радиограммы и передам вам для отправки… Но скажите мне вот что… Возможно ли это технически — передавать радиограмму и одновременно получать ее на одном из наших приемников с тем, чтобы ее можно было снять с телетайпа? Понимаете? Нужно, чтобы радиограмма ничем не отличалась от подлинной.

Грэйси на минуту задумался.

— Я не смогу использовать высокие, средние или низкие частоты, — ответил он, — поскольку в таком случае меня прочтут адмиралтейство и другие корабли. — Он нахмурился и добавил: — Не знаю, как это сделать, если…

— Если что, Грэйси?

— Если не использовать автоматический передатчик. Радиограмму можно заранее записать на ленту, вставить в передатчик, а затем включить его.

— А на каких же частотах?

— Ни на каких. В эфир ничего передаваться не будет.

— Не понимаю, Грэйси.

— Я предварительно выключу контуры и поставлю передатчик на прямую передачу на телетайп. Мы всегда так делаем, когда сличаем оригинал сообщения с пуншированной лентой. Сообщение на телетайпе получается точно такое же, как из адмиралтейства или от какой-нибудь другой станции.

— Превосходно, Грэйси, превосходно! — воскликнул Шэдде, потирая руки и широко улыбаясь. — Я не сомневался, что вы найдете выход из положения.

Похвала командира не вызвала у Грэйси восторга.

— Когда я вам потребуюсь, сэр?

— Я пока еще не решил, но обязательно извещу вас заранее.

По тону Шэдде Грэйси понял, что беседа закончена, и встал.

— Разрешите идти, сэр?

— Подождите, — Шэдде внимательно посмотрел на моряка. — Я требую строжайшего соблюдения тайны. Понимаете? Никому ни звука. Цель будет достигнута, если все это явится для экипажа полнейшей неожиданностью. Только неожиданность создаст атмосферу реальности происходящего. Поэтому еще раз: никому ни слова! Поняли, Грэйси?

— Да, сэр.

— Я чувствую, что могу довериться вам. У меня есть веские причины предупредить вас о необходимости сохранить наш разговор в строгом секрете, — многозначительно произнес Шэдде. — У нас на борту действует диверсант. Порча рулевого управления — его рук дело. При определенных условиях он обязательно выдаст себя. Не спрашивайте, почему я так говорю, и просто верьте мне. Понимаете?

— Да, сэр.

— Спасибо, Грэйси.

Ворочаясь на койке, Каван безуспешно пытался понять, почему в последнее время он так часто вспоминает Сьюзен. Возможно, причиной всему эти разговоры в кают-компании о женитьбе, а может, ему напомнила о ней та высокая смуглая девушка в стокгольмском ресторане? Но почему? Ведь его роману уже, наверное, пять лет. Каван не мог объяснить себе, почему его так мучает совесть. Обычный «пароходный» роман, не больше. Почему же его терзают угрызения совести, когда он вспоминает, что обещал жениться на ней, если она разведется с мужем, а потом даже не ответил на два ее письма, в которых она сообщала, что свободна? Где-то в глубине души он не исключал, что со временем станет полным адмиралом и командующим королевским флотом, а она, разведенная, да к тому же говорившая с каким-то иностранным акцентом, вовсе не годилась на роль жены адмирала.

Он не только не ответил на письма Сьюзен, но и вообще потерял ее из виду. Позже до него дошел слух, что она вышла замуж. Вначале Каван счел себя обиженным, но потом вздохнул с облегчением, считая, что это освобождает его от столь обременительного долга чести.

Баддингтон ничком лежал на стальной палубе рулевого отделения. Потом он перевернулся на спину и принялся внимательно следить за работой рулевого управления. Примерно через полчаса он поднялся, перебросил через плечо черный кожаный ящик и вернулся в свою каюту. Спустя некоторое время Баддингтон навестил главмеха и долго расспрашивал его о принципах работы телемотора. Рис Эванс не только подробно ответил на его вопросы, но и согласился после прихода в Копенгаген помочь ему провести некоторые контрольные испытания.