Джеффри Линдсей - Декстер мёртв

Я улыбнулся ему почти акульей улыбкой и даже будто почувствовал вкус сырого мяса во рту.

– Вообще-то, – начал я, – кое-что сделать можно.

Масука с недоумением нахмурился.

– Ты же… это… не сможешь… в смысле… что? – пробормотал он неразборчиво, и на мгновение напомнил мне Риту, мою дорогую, но мертвую жену. Она часто так разговаривала.

Я прогнал наваждение: ностальгия по старой жизни делу не поможет.

– Те поддельные отчеты, случаем, не у тебя остались? – спросил я у Винса.

– У меня, – кивнул он. – Оригиналы я оставил себе, а сдал копии.

Я с удивлением взглянул на Винса. Из-за его вечных чудачеств и эксцентричных выходок я совсем позабыл, что он вообще-то умный парень.

– Отлично. Где они?

– В сохранности. На работе, под замком.

Я вздохнул. И снова чудачества…

– Винс, там их хранить совсем не безопасно.

– Ну они у меня в ящичке, – невозмутимо продолжал Винс. – И заперты на замок.

– Это поддельные документы, от которых зависит твоя жизнь, – заметил я. – Думаешь, замок их остановит?

– Ой, – вдруг опомнился Винс. – Наверно… Ой, черт. – Он покачал головой. – Вот те на. Что же теперь делать, Декстер?

– Принеси их мне. Все, что есть, все документы.

Масука обиженно на меня глянул, точно я предложил ему сделать что-то бесчестное.

– Я так не могу, – буркнул он. – Выносить документы из здания запрещено.

Я уставился на него. Признаюсь, меня изрядно потрясла его наивная честность.

– Винс, – вздохнул я. – Если оригиналы документов окажутся в чужих руках – тебе крышка. Причем по твоей собственной вине. Это почти что самоубийство, а самоубийства тоже запрещены.

– Но ты же… О. Это шутка, да?

– Наполовину. Винс, ты должен дать им понять, что документы у тебя и ты их надежно спрятал. А я, – я снова хищно улыбнулся, – тем временем покажу их своему адвокату.

– Адвокату?! Но что, если он… ну… – Винс замолк и продолжил уже разборчивее: – Твой адвокат и правда Фрэнк Кронауэр?

– Да. Он никому не даст спуску.

– Да, уж Фрэнка Кронауэра они… Но что он… это… Что он с документами-то сделает?

– Понесет к судье.

– Нет, – вдруг отрезал Винс. Это было первое, что он произнес не запинаясь. – Нет, все узнают, что я их отдал. Меня уволят!

Я на мгновение потерял дар речи. Уволят? Вот что его волнует, когда на кону его собственная жизнь? И моя, разумеется, что еще хуже.

– Винс, очнись: тебя убьют, понимаешь? На том свете тебе уже никакая работа не поможет.

– Нет, Декстер, – упрямился Винс. – Так нельзя. Только представь, что все подумают, если эти документы всплывут!

– Какое нам до этого дело, если альтернатива – смерть? И кто сказал, что они всплывут? Увидев их, судья может просто принять распоряжение и закрыть это дело.

– А может и нет! – возразил Винс, и мне захотелось дать ему пощечину. – Вдруг они все-таки всплывут… Что тогда? Нет, Декстер, нужно найти выход получше.

– Это он и есть, понимаешь? Прекрасный выход для нас обоих. – Я натянул дружелюбную улыбку. – Все проще простого: с помощью документов Кронауэр докажет, что меня подставили, я освобожусь, а ты восстановишь свое честное имя и, возможно, получишь повышение. – Я уверенно закивал. – Меня больше посадить не смогут, а Андерсона швырнут за решетку. И все будут жить долго и счастливо – конец.

Я видел, что Винс сомневается, подался к нему через стол и сказал:

– Конечно, есть и другой выход. – В глазах Винса мелькнула надежда, но я тут же продолжил: – Ты позволяешь себя убить, в твою квартиру подбрасывают фальшивые улики – наркоту, детскую порнуху, ворованные деньги из хранилища вещдоков… И умираешь в бесчестии. А меня ждут судебные разбирательства и двадцать лет ожидания смертной казни в размышлениях о том, зачем я вообще связался с бедняжкой Винсом Масукой – продажным наркошей-педофилом. – Я откинулся на спинку диванчика и бессильно развел руками. – Тебе решать, Винс. Жизнь или смерть. Честь или бесчестье. Все – или ничего.

Винс не сразу пришел в себя после моей великолепной тирады и еще некоторое время просто потерянно на меня таращился. Не глядя на него, я налил себе чаю и сказал:

– Так и вижу, как Андерсон стоит над твоим остывшим телом с мерзкой ухмылочкой на губах, а потом, шутки ради, расстегивает ширинку и мочится прямо на…

– Ладно-ладно-ладно! – с отвращением вскричал Масука. – Господи, Декстер…

– Ну а что, – пожал плечами я. – Он может.

– Ладно, хорошо. – Масука выдохнул так шумно, точно лопнула батарея. – Я согласен.

Он взглянул на меня с облегчением, но слегка виновато. Я не обратил на это внимания. После этого спора Масука больше не казался мне таким уж умным. Я решил, что пора сменить кнут на пряник и, кивнув, сказал:

– Разумное решение. Когда ты мне их принесешь?

Винс недоуменно покачал головой.

– Господи, поверить не могу, что согласился…

– На что согласился, Винс? Остаться в живых?

– Я не… Ох… – Он вздохнул. – Я отнесу их сегодня домой. После работы.

Я кивнул. Я решил не упускать шанса и предложил:

– Может, уйдешь сегодня домой пораньше?

– Что? Нет. У меня куча дел. В одиночку, знаешь, не так просто работать, – укоризненно заметил он.

– Знаю. Но если будешь сидеть допоздна, Андерсон может за тобой прийти. И даже если уйдешь вовремя… – Я вскинул ладони и покачал головой. – Кто знает, что он может выкинуть. И когда.

Масука снова на меня уставился.

– Лучший выход – сделать что-то неожиданное, так ведь?

– Гм… Да. Конечно. Хорошо. – Масука уткнулся взглядом в стол. Я почти видел, как вертятся шестеренки у него в голове. Потом он поднял голову и в очередной раз на меня посмотрел. В этот раз решительно. – Я могу уйти в полчетвертого. Скажу, что к зубному или еще чего.

– Прекрасно. Где встретимся?

– Гм-м. – Он моргнул. – Может, у меня дома? В четыре с чем-нибудь.

Я задумался, не обернется ли это нам боком. Решил, что нет. Днем в будни никто не пойдет искать Масуку дома, а значит, это безопасно. Я опять кивнул:

– Идет. Я приду после четырех.

Винс задумчиво посмотрел в окно, на парковку, точно всю жизнь там прожил и теперь вспоминал свое детство.

– Поверить не могу, что согласился, – повторил он.

Винс кое-как добрался до своей машины и даже умудрился не растечься безвольной лужицей по асфальту; я же – с полным желудком и чувством удовлетворения от сделанного дела – сел во взятую напрокат машину.

До того как Винс принесет документы домой, оставалось еще несколько часов, и я так и видел, как все оставшееся время он в холодном поту сожалеет о содеянном, заламывает руки, взволнованно переминается с ноги на ногу и вздрагивает от каждого шороха. Но я не сомневался: в конце он, конечно, убедится, что иного выхода все-таки нет, и принесет мне документы. Почти не сомневался.