Джеффри Линдсей - Декстер мёртв

Я завел машину, чтобы включить кондиционер, и стал размышлять о дальнейших своих действиях. На часах было полвторого, и времени на все мои дела едва ли оставалось, что, впрочем, меня не особенно волновало. Уговорить Винса помочь было делом первостепенным, а все, что осталось, – делами важными, но неясными. К примеру – остаться в живых: не буду умалять важность этой задачи, но условия ее пока были неясны. В голову мне ни с того ни с сего пришел синоним – туманны. Но нуждался я вовсе не в синонимах, а в козыре, в коренных переменах, в судьбоносном повороте, который вынудит окружающих оставить меня в покое и найти себе новую игрушку для битья.

Однако пока я сидел на парковке торгового центра в Норт-Бэй-Виллидж, ничего подобного не случилось: ни посыльного с благими вестями, ни помилования от папы римского, ни парада в мою честь, ни рекламных щитов или вдохновляющих посланий на небесах, вроде «Ты победил, Декстер». Ничего. Только шорох проезжающих мимо машин, солнце и полуденная жара, от которой не спасал даже кондиционер в салоне.

Я вздохнул. Не получается по-хорошему – придется по-плохому. В поте лица своего буду… что-то там [27] Отсылка к цитате из Книги Бытия (глава 3, стих 19): «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься». . Остальное я не помнил. Кажется, это из Библии. Но очень к месту. Был бы Шекспир – запомнил бы лучше. Ну ладно, работы у Декстера невпроворот, и никто за него работать не будет.

Взгляд мой упал на документы об опекунстве, и я подумал: ладно, сначала избавимся от формальностей. Я достал телефон и снова позвонил Деборе. И вновь автоответчик. В этот раз я оставил сообщение.

– Очень разумно с твоей стороны не отвечать. Не думаю, что теперь, на свободе, я выдержу твой голос, – сказал я, силясь показать, что тоже не так прост. – Однако если тебе еще нужна эта бумага об опекунстве, я привезу ее тебе сегодня домой, часов так в семь тридцать. Если дома тебя не окажется, завтра можешь приехать за ней сама.

Я нажал отбой. Кажется, мои слова прозвучали слишком язвительно и вместе с тем недостаточно резко. Неужели семейные отношения всегда столь запутанны?…

Потом я позвонил в офис Фрэнку Кронауэру. Когда я представился клиентом, меня соединили сначала с каким-то адвокатом, а потом с секретарем, голос которой точно принадлежал самой Снежной королеве. Я сообщил ей, что у меня важная информация для мистера Кронауэра, на что получил неохотный и презрительный ответ: «Я проверю, доступен ли он». Щелчок – и в трубке зазвучала музыка. Прошла пара минут, прежде чем музыка замолкла и послышался голос Кронауэра.

– Это Фрэнк Кронауэр, – сказал он зачем-то.

– Это Декстер Морган, – ответил я, неосознанно повторяя его властную интонацию. Потом откашлялся и прибавил: – У меня для вас очень важные новости. – Молчание. – По моему делу.

– Да, я так и понял, – сухо отозвался Кронауэр. – Какие новости?

– М-м, вообще-то они на бумаге, – смешался я. – Это документ.

– Ясно. И откуда он взялся?

– Давайте не будем говорить об этом по телефону. Если вы не против.

Кронауэр усмехнулся.

– Даю честное скаутское, что АНБ не прослушивают моих телефонов. Не посмеют.

– Пускай и так. Информация немного… щепетильная.

Несколько секунд Кронауэр молчал, и я слышал мерное постукивание – видимо, он барабанил пальцами по столу.

– Мистер Морган, – заговорил он наконец. – Только не говорите, что снова играли в сыщика.

– Нет, ничего такого, – ответил я. Все-таки это Винс проделал основную работу.

– Ладно, – резко сказал адвокат. – Можете принести документ ко мне в офис? Я буду тут часов до шести.

– Приеду к пяти.

– Тогда увидимся. – И он повесил трубку. На этот раз – никакой музыки, только тишина.

Я поглядел на часы. Потребовалось всего-то семь минут, чтобы закончить с основными делами. С одной стороны, меня разбирала заслуженная гордость за собственную предприимчивость и быстроту. С другой, оставалось еще несколько часов до встречи с Винсом, а деваться было некуда (не возвращаться же в свою адскую гостиницу на другом конце города). Я тяжело вздохнул и покачал головой. Впервые в жизни я осознал и оценил истинную радость работы – всегда есть куда пойти! А после нее – домой, каким бы убогим он ни был. Теперь у меня не было ни того, ни другого, и я по-настоящему это ощущал. Мои бездомность и безработность становились непосильной ношей. Но сидеть на парковке с включенным двигателем было нельзя: так недолго умереть от выхлопных газов или от скуки. Да и к тому же нечего попусту тратить бензин, он и так стоит дорого.

Некоторое время я размышлял, не вернуться ли в библиотеку, но отказался от этой цели. Может, начать все-таки свой ресторанный марафон? Я, конечно, только что поел, но ведь это всего лишь суши. Наверняка проголодаюсь через полчаса. Или так бывает только после японской еды? А может, риса вообще? Хотя нет, пожалуй, от глутамата натрия [28] Мононатриевая соль глутаминовой кислоты, усилитель вкуса. , но в суши его не добавляют… Короче говоря, голоден я не был, а обжираться для проформы – дело неблагородное. Я глянул в окно. Пейзаж не изменился: все та же парковка торгового центра.

Неужели, кроме как в библиотеку, пойти мне больше некуда? Покуда я сидел в изоляторе, свобода была моей голубой мечтой. Но реальность, как всегда, оказалась иной. Вот она – свобода: бездельничать на парковке или торчать в библиотеке. Я попытался приободриться мыслью о том, что могу вернуться в гостиницу или поколесить по городу, но безуспешно.

Вздохнув, я сдвинул рычаг на коробке передач и поехал в библиотеку. Обратная дорога до шоссе ЮС-1 и библиотеки заняла минут двадцать. Здесь ничего не изменилось, разве что парковочное место у самой библиотеки кто-то занял. Как и все остальные места. Несколько минут я колесил по району, пока не смог пристроиться у подножия холма возле какого-то яхт-клуба. Я собрался было бросить монетки в парковочный счетчик, как вдруг заметил, что он не работает: таймер показывал, что осталось еще пять минут, но стрелка не двигалась. Счетчик, который всегда показывает, что у тебя еще пять минут! Вот так повезло! Что ж, значит, мне наконец-то улыбнулась удача.

Я поднялся по холму и зашел в библиотеку. И снова удача: мое место у дальнего окна было по-прежнему свободно. А мир не так плох, как кажется! Некоторое время я просто листал неинтересные журналы, просматривая до боли скучные истории. Потом нетерпеливо посмотрел на часы и обнаружил, что прошло лишь четверть часа. Я замер. По ощущениям, минула уже целая вечность. Отложив журналы, я встал, намереваясь найти чтиво поосновательнее. Тут мне подвернулись книги с картинками. Я остановился на истории искусства, обложка которой хвалилась двумя с половиной тысячами фотографий, запечатлевшими все – от наскальной живописи до современного искусства. Двадцать пять сотен картинок можно растянуть надолго, даже в такой тягучий день.