Нора Робертс - Ложь во спасение

– Тогда он вообще может все это сочинять, чтобы свою задницу спасти.

– Это возможно, но время совпадает, и хлопок он слышал. Говорит, всего один. Полиция не сообщала, сколькими выстрелами был убит Прайвет, сколько раз в него стреляли. С этим нельзя не считаться.

Грифф задумался. Они медленно покачивались на качелях и цедили лимонад.

– Едва ли этого детектива убил кто-то другой. Тем более было сказано, что пистолет тот же, из которого Уоррена застрелили. И нам известно, что Харлоу был как раз в тех краях. Но допустим, в деле замешан еще кто-то и детектива нанял другой человек. Может, кто-то, имеющий отношение к этим Монвиллам из Майами, или к страховой компании, или кто-то, с кем когда-либо работал Ричард.

– Тогда возникает вопрос: может, этот кто-то и убил Ричарда, а обставил все как кораблекрушение?

– Ну, это уж вообще из области догадок.

– Да. Но он так рвался поехать, что я иногда думаю, уж не было ли у него назначено какой-нибудь встречи, чтобы окончательно пристроить украденные драгоценности. А произошла очередная подстава, только жертвой на этот раз стал он сам.

– Что бы ты сделала, если бы получила доступ к нескольким миллионам в ювелирных изделиях, ради которых тебе пришлось убить человека?

– Я бы поспешила скрыться на край света, только…

– Вот именно. Только есть еще двое, наравне с тобой претендующие на эти ценности, – закончил Грифф. – Тогда ты нанимаешь частного сыщика, вводишь его в курс дела. И о жене тоже рассказываешь – на случай, если она что-то знает.

– Грифф, я теперь с ужасом вспоминаю, какой у меня был проходной двор после смерти Ричарда! Может, я даже убийцу Ричарда в дом впустила – если предположить, что он был убит, – дала возможность на меня посмотреть, а заодно и стащить, если было что. А сколько раз я уходила по делам и дом по несколько часов стоял без охраны! Любой ловкий человек мог запросто влезть и спокойно все обшарить, если ему что-то было нужно – если предположить, что Ричард после себя оставил что-то важное. Не знаю. Может, я все усложняю?

– Знаешь, инсценировать кораблекрушение в разгар шторма – дело рискованное. Куда проще скинуть тело за борт. Или просто оставить на яхте по волнам болтаться.

– Ну, не знаю. – Шелби уже тысячу раз обдумывала эту головоломку. – Например, надо было выиграть время. А может, это произошло случайно – убийство Ричарда, я имею в виду. А дальше пошло-поехало. Но действительность чаще всего оказывается проще любых догадок, – подытожила она. – Ричард погиб от несчастного случая. Женщину и детектива убил Харлоу. А свидетель был под кайфом и что-то видел краем глаза через окно. Знаешь что? Вот прямо сейчас беру и прекращаю ломать над этим голову. У нас такой дивный вечер! И несколько часов в полном нашем распоряжении.

– Может, заночуешь? Как в тот раз? Тогда меня, глядишь, снова завтраком покормят.

Шелби с улыбкой поднесла к губам стакан.

– Вообще-то у меня в машине – совершенно случайно – сумка с вещами. Так, на всякий случай.

– Схожу принесу.

– Спасибо. На полу перед пассажирским сиденьем. Да, и там на сиденье одеяло есть. Его тоже захвати, пожалуйста.

– Замерзла? – спросил Грифф, уже направляясь к машине. – Двадцать шесть градусов, не меньше.

– Люблю теплые вечера. В дом даже не тянет. Сидела бы вот так, смотрела, как меняется небо, освещение, слушала бы, как с наступлением сумерек начинают петь первые ночные птицы.

– Можем сидеть здесь столько, сколько ты скажешь. – Грифф уже шел назад с сумкой и одеялом в руках. – Сегодня я решил сделать старые проверенные стейки на гриле.

– Прекрасно. Но чуть позже, хорошо?

Шелби взяла у него одеяло и, легонько встряхнув, развернула.

– А куда наш пес отправился? – спросил Грифф.

– Да я его в дом отвела. Дала кожаную косточку погрызть. Думаю, так нам всем будет удобнее. – Шелби расстелила одеяло на веранде, выпрямилась, тряхнула головой. Улыбнулась. – Потому что мне кажется, тебе пора раздеть меня на этой веранде.

От ее предложения он опешил. Возбудился. Пришел в восторг.

– Считаешь, пора?

– Считаю, давно пора, но ты, я думаю, наверстаешь.

– Это запросто. – Грифф отставил сумку и заключил ее в объятия.

Он действовал не спеша, и от первого же поцелуя она обмякла. Колени превратились в кисель, в голове поплыл туман. Он умел поцелуем разжечь в ней тихое, устойчивое пламя. Зажечь ее, но не взорвать.

Утонув в его объятиях, возбужденная – вместо того чтобы возбудить его, как она хотела, – она подчинилась его воле. Его воле и своим ощущениям. Приникла и целиком растворилась в нем на этой старой веранде, где солнечный свет был подобен золотым брызгам, а весь мир вокруг замер и ни один листок не шелохнулся.

Он стал расстегивать молнию у нее на спине, упиваясь и наслаждаясь каждым дюймом обнажающейся кожи. Мягкой, как шелк, и гладкой, как вода в озере.

И все это принадлежит ему одному.

Он спустил с ее плеч бретельки, с упоением приник губами к ее плечам. А эти плечи сильнее, чем кажется, подумалось ему. Эти плечи сами несут свой груз, ни на кого не перекладывая.

И он хотел – жаждал – облегчить ей этот груз.

Пока же он легонько сдернул с нее платье, и оно легким облаком упало ей под ноги. Белье на ней было из тонкого зеленого кружева – в тон платью.

– Вот, специально купила, – проговорила она, видя, что он ее рассматривает, и коснулась кончиками пальцев своей груди. – Не надо было тратиться, конечно.

– Нет, надо! Я тебе все компенсирую.

– На то и расчет, – улыбнулась она, и снова он закрыл ей рот поцелуем.

Теперь поцелуй был сильнее, глубже, так что у нее даже запрокинулась голова.

Не отпуская ее, он опустился на колени – и она вместе с ним. Их губы ненадолго разъединились, и она успела стянуть с него через голову футболку, но не успела откинуть ее в сторону, так как их губы встретились вновь. Она ощущала ладонями его разгоряченную плоть, а губами уже скользила по изгибу его плеча, и вкус воды и его мыла возбуждал ее еще сильнее.

А еще – этот едва уловимый, неистребимый запах опилок, напоминавший ей, как и его мозолистые ладони, что эти руки привыкли к труду.

По ее телу пробежал трепет, следом взволновалась кровь – это он щелкнул застежкой ее лифчика. Ладони обхватили ее груди, а шероховатые подушечки больших пальцев начали ласкать соски, пробуждая в ней желание и разжигая огонь в животе.

Она чувствовала, как стремительно наливается соками, делается податливой и нетерпеливой. Но его руки продолжали игру, отыскивая все новые чувствительные места и пробуждая новые и новые желания.

Он положил ее на спину, провел пальцем по резинке ее трусиков, вдоль нежной внутренней поверхности бедра.

Она издала горловой звук – не совсем стон и не совсем вздох. Он разом воспламенился. Теперь уже в нем нарастали желания, но пока он сдерживал их, скользя рукой по изящным кружевам, разжигая под этой эфемерной преградой все более сильный жар – пока в глазах у нее не помутилось и пальцы не разжались.