Лоренс Блок - Капля крепкого

Я сорвал скотч и высвободил конверт. А когда стал вскрывать, сломался один из металлических зажимов. Теперь, если окажется, что в конверте новый жилец хранит беспроигрышные формулы, позволяющие определить победителя в скачках, я уже не смогу вернуть его на место в прежнем виде. Впрочем, меня это не слишком волновало.

В конверте лежали три листа бумаги, исписанные узнаваемым мелким и аккуратным почерком Джека. К ним прилагалась вырезка из газеты, и я взглянул на нее прежде, чем приступить к чтению записей.

То была вырезка из «Пост», она занимала почти всю страницу. Я прочел ее всю, хотя мог бы ограничиться первым параграфом.

Я прекрасно помнил это дело.

Закончив с газетной вырезкой, я прочитал первый абзац из написанного Джеком, затем решил, остальное может и подождать. Вернул на место ящик, сложил бумаги в конверт, кое-как скрепил его сломанным зажимом и сунул конверт под рубашку. Мой внешний вид это не улучшило, но если застегнуть рубашку на все пуговицы, вряд ли кто заметит. Вот теперь, наконец, я мог оставить прежнюю комнату Джека в ее почти первозданном виде.

Я вышел в коридор. Пардо стоял в нескольких шагах.

— Ничего, — бросил ему я.

— А что я вам говорил? Если у людей имеется хоть мало-мальски стоящее имущество, они предпочитают жить в других местах.

Я двинулся по улице, выискивая местечко, где можно спокойно выпить чашку кофе и прочесть записи Джека. И зашел в «Терезу». Не стал подходить к стойке, за которой Фрэнки Дукаш сосредоточенно поглощал суп, выбрал столик в дальнем углу и сел так, чтобы он видел меня только с затылка.

Есть я не собирался, но затем вспомнил, чем угощался здесь в последний раз, и заказал к чашке кофе кусок пирога. Правда, сегодня с клубникой и ревенем у них не оказалось, зато были пироги с орехом пекан, и это меня вполне устраивало.

В газетной вырезке шла речь о мужчине и женщине, которых застрелили, как выражались в «Пост», в «цыганском любовном гнездышке» на Джейн-стрит. «Цыганском», наверное, не только потому, что находилось оно не просто в Виллидж, но на заднем дворе, в помещении, где некогда держали лошадей и кареты, прямо за жилым городским домом времен Федерации, фасад которого выходил на улицу. А любовным гнездышком потому, что обе жертвы были найдены в чем мать родила, рядышком, в постели, и у мужчины имелась жена, совсем другая женщина.

Он был видным игроком в мире финансов. Звали его Г. Декер Рейнс. Инициал «Г» означал «Гордон», и это его имя часто мелькало в газетах, когда речь шла о рейдерских захватах предприятий и выкупе контрольных пакетов акций. Ее имя было Марси Кэтвелл, она приехала в Нью-Йорк с мечтой стать актрисой. Но вместо этого стала официанткой, хоть и брала уроки актерского мастерства и даже успела поучаствовать в каком-то шоу и сняться в рекламе.

Однажды вечером она обслуживала столик, за которым сидел Рейнс, и поймала на себе его взгляд. На следующий же день он опять пришел в это заведение. Но время близилось к закрытию, и Марси уже ушла домой. Поселилась она в пансионе при евангелистской церкви на Западной Тринадцатой улице, где находили приют в основном молодые женщины. Правила там были строгие, гостей мужского пола наверх не пускали, они могли посидеть и пообщаться с девушками только внизу, в гостиной.

Неделю спустя она уже жила на Джейн-стрит, в домике на отшибе, и больше не обслуживала столики.

А через несколько месяцев ее убили. И его тоже.

Узнал я все это не только из газетной вырезки и записей Джека. Пробежал глазами бумаги пару раз, потом пошел в библиотеку, в зал микрофильмов. И уже там прочел все материалы по этому делу, напечатанные в «Таймс».

Историю долго обсуждали в средствах массовой информации. Что и понятно: она — красавица, он — богатый парень, жена — известная светская львица, а дети — ученики частной школы. Но что самое главное, дело так и осталось нераскрытым.

На первый взгляд все походило на вторжение в дом с последующим применением насилия. Но… Какой-нибудь конкурент Рейнса по бизнесу вполне мог нанять киллера. Или же мотивом преступления стала ревность — со стороны жены или бывшего дружка Марси. Причем у этой девицы имелся не один дружок, был среди них и бармен с изрядно подмоченной репутацией, склонный проявлять насилие по отношению к женщинам. И потому копы стучали во множество дверей и задавали множество вопросов, но без толку. Им так и не удалось напасть на след.

Возможно, мне следовало сказать «нам», а не «им». Поскольку тогда я все еще работал в полиции Нью-Йорка, был приписан к Шестому участку. Расследование поручили этому подразделению, но сам я им не занимался. И находилось дело у нас недолго — из-за поднятой в прессе шумихи его передали в Главное управление по борьбе с особо опасными правонарушениями.

Давненько это было. Еще до того, как пуля, выпущенная в Эстрелиту Риверу, заставила меня просыпаться в слезах по ночам. До того, как я распрощался с работой, а потом и семьей, и поселился в номере гостиницы в Нортвестерн. До того, как Джек Эллери попался на чем-то еще, отсидел срок, потом вышел и встал на путь исправления. Целых двенадцать лет тому назад — времени более чем достаточно, чтобы дело «зависло». «Зависшими» у нас называют дела, когда ты знаешь, кто это сотворил, а вот прищучить его не в силах. А бывают дела, когда ты вообще ничего не знаешь, и это как раз из таких.

Но я знал. Знал, что Джек сделал это. Джек и Стив.

«Пишу все отдельно, — так начал свой отчет Джек. — Это часть моей Четвертой ступени, и я буду обсуждать все, когда дойду до Четвертой ступени, и говорить об этом с Г., когда начнется подготовка к Пятой. Но тут замешан еще один человек, так что я пока записываю все только для себя. Ну и еще, конечно, для Высшей Силы, которая, возможно, заглядывает мне сейчас через плечо или же слушает мои мысли».

Далее он пустился в рассуждения о природе Высшей Силы, или, если вам угодно, Бога. Любопытно, но ничего особенного и нового. Просто Джек излагал свои размышления на эту тему на бумаге.

Еще пара абзацев, и он вернулся к делу. Написал, что один его знакомый — имени Джек не упоминал, описания тоже не было — дал наводку на Марси Кэтвелл, бывшую актрису и официантку, у которой теперь полно времени для прослушиваний и уроков актерского мастерства. Поскольку она нашла себе щедрого папика с толстым кошельком. И теперь Джек делил эту информацию с другом. «Буду называть его просто С.», — писал он. Сдержал обещание, так и называл его во всех своих записях, ни разу не упомянув личных подробностей об этом человеке, ни разу не описав его, даже не намекнув, кто он такой, этот его друг.

О том, как им удалось раздобыть ключи, он тоже не писал, упомянул, что с их помощью можно было подобраться к домику на задах, и к главному дому тоже. И вот вечером они пробрались во двор, подошли к домику, а затем ворвались в него, прежде чем любовники успели что-либо сообразить.