Крис Картер - Игры с палачами

— Врача! — крикнул капитан Фаллон в свой шлемофон.

Полицейский принялся делать Гримшоу массаж сердца, отказываясь верить тому, что видел. Парню уже ничто не могло помочь.

— Блин! — выкрикнул капитан Фаллон, сжимая безжизненное тело Гримшоу.

Глаза покойника были широко открыты.

Группа Бета подошла к матрасу, на котором все еще вопила блондинка. Робинсону хватило одного взгляда на лежащего поверх нее, истекающего кровью мужчину, чтобы понять, что они взяли именно того, кого искали.

— Бросайте оружие, детектив, — приказала Скульпторша, глядя Хантеру прямо в глаза и прижимая электрический нож к горлу Скотта Брэдли.

Детектив не двинулся с места: рука с пистолетом была все так же направлена в сторону Скульпторши.

— Хотите поиграть на нервах, Роберт? Вы уверены? Я ведь не шучу.

Включившись, мощный электронож завибрировал, и этот звук отразился в замкнутом помещении эхом тысяч бормашин.

Скотт настолько испугался, что из его груди вырвался лишь еле слышный скулеж. Мужчина обмочился.

Хантер не двигался.

— Как хотите.

Быстрым, едва уловимым движением Скульпторша, схватив правую руку Скотта, чиркнула лезвиями по указательному пальцу. Сталь с мерзким звуком легко впилась в плоть и кость. Словно мертвая личинка насекомого, отрезанный палец упал на пол. Брызнула кровь.

Издав гортанный крик, Скотт попытался отдернуть руку, но было поздно. Палец был отрезан, а на его месте появилась кровоточащая рана. Мужчина, казалось, вот-вот лишится чувств.

— Ладно, — закричал Хантер, поднимая вверх левую руку, — ладно, сдаюсь!

Большим пальцем поставив пистолет на предохранитель, детектив положил оружие на пол.

Скульпторша выключила электрический нож.

— А теперь ногой толкните пистолет в мою сторону… Толкайте сильней…

Хантер сделал так, как ему сказали. Оружие, скользнув по бетонному полу, ударилось о противоположную стену.

— А теперь запасной.

— У меня его нет.

— Серьезно?

Скульпторша включила нож.

— Не-е-е-ет! — завопил Скотт.

— Нет! — перекрикивая шум, заявил Хантер. — У меня нет другого пистолета.

— Ладно. А теперь раздевайтесь… медленно… до трусов…

Хантер подчинился.

— Ложитесь на пол лицом вниз. Ноги и руки — в стороны.

Детектив знал, что должен исполнять то, что ему говорят. Время, отведенное ему и Скотту, стремительно истекало.

— Знаете, — обматывая марлей руку Брэдли, сказала Скульпторша, — я с самого начала была уверена в том, что вы выйдете на меня. Я не сомневалась, что вам под силу собрать все кусочки головоломки вместе, понять, что значат мои «скульптуры», увидеть и разгадать тени, которые они отбрасывают. К сожалению, я не смогла предугадать, что вы догадаетесь так рано, прежде чем мой замысел будет воплощен в жизнь. Не хватает последнего штриха. Как вам это удалось?

Упершись подбородком в бетонный пол, Хантер посмотрел Скульпторше прямо в глаза.

Оливия, старшая дочь Деррика Николсона, наконец вышла из-под защиты металлического стула. Одета она была во все черное. Спортивный комбинезон, изготовленный из непромокаемой ткани, был застегнут на змейку до подбородка. Женщина сбросила капюшон, и Хантер увидел, что ее волосы спрятаны под черной силиконовой шапочкой пловчихи. Туфли были на пару размеров больше, чем надо. Роберт вспомнил о том, что ведущий судебный эксперт сказал ему о следах, оставленных убийцей на лодке Нэшорна. Распределение веса тела при каждом шаге было неравномерным. Судебный эксперт выдвинул тогда предположение, что либо убийца хромает, либо преднамеренно обулся в обувь большего размера. В руках женщина сжимала электрический нож.

— Вы почти убедили меня в своей непричастности, — вспоминая тот день, когда он впервые увидел Оливию в доме ее отца, сказал Хантер. — Вы так естественно играли свою роль… Эти слезы… непроизвольное вздрагивание тела… нотки отчаяния в голосе… Я на это купился.

Оливия и бровью не повела.

— И как же вы в таком случае догадались?

Хантер тяжело сглотнул. Надо выиграть как можно больше времени.

— Мне помогла подруга вашей матери, — произнес он.

Женщина вздрогнула так, словно ее огрели плетью. Она замерла. Гнев и печаль исказили ее лицо. На то, чтобы вернуть себе хладнокровие, ушло несколько секунд.

— Что за подруга?

— Я не знаю ее настоящего имени. Она назвала себя Джуди.

— Что она вам рассказала?

Хантер закашлялся.

— Не много.

Оливия ждала, но Роберт больше ничего не сказал.

— Вам лучше говорить, а не то я начну резать.

— Она пришла к нам и рассказала об убитых… убитых вами…

— Ну и?..

— Когда-то они ее избили, избили так же, как и вашу мать.

Хантер видел, как лицо Оливии покраснело от гнева. Ее сверкающие ненавистью глаза остановились на Скотте, который внимательно вслушивался в их разговор, но при этом до сих пор выглядел чрезвычайно напуганным. Видно было, что рана причиняет ему сильную боль.

— Мы обнаружили, что «скульптуры» отбрасывают теневых марионеток, — поспешил добавить Хантер, стараясь отвлечь внимание Оливии от Скотта. — Но мы неверно их интерпретировали… точнее, не совсем верно…

Сработало. Оливия обернулась и уставилась на детектива.

— На это ушло немало времени, но нам все же удалось понять, что означают тени койота и ворона, стоящие рядом. Вы хотели, чтобы мы знали: вы считаете вашего отца лжецом.

— Он не был мне отцом, — с отвращением в голосе заявила Оливия.

— Ладно, извините, — произнес Хантер. — Вы хотели сообщить нам о том, что считаете Деррика Николсона предателем и лжецом.

— Таким он и был, — голос женщины дрожал от злости. — Мне было три года, когда погибла моя мать. Мне лгали на протяжении двадцати восьми лет. Меня обманули, словно несмышленого маленького щенка.

— Мне жаль, — произнес Хантер и запнулся.

Боль в напряженных мышцах шеи все усиливалась.

— Но мы долго не могли догадаться, что своими теневыми образами вы рассказываете нам историю, как актер в театре теней.

Скотт, судя по всему, ничего не понимал.

Оливия молчала.

— Но смысл теневого изображения, отбрасываемого второй «скульптурой», мы интерпретировали неверно, — продолжал Хантер. — Мы отбросили десятки объяснений, и в конце концов я пришел к выводу, что перед нами — сцена драки. Была компания молодых людей, которые вместе напивались и веселились. Однажды случилась драка и кто-то погиб. А еще мы решили, что вы считаете Эндрю Нэшорна заводилой.

— Он был мерзавцем, — сказала Оливия.

— Но не сцену драки вы изобразили… не двух людей, борющихся на полу, в то время как другие стоят вокруг и смотрят. Вы изобразили сцену изнасилования, за которой остальные наблюдали…