Гиллиан Флинн - Исчезнувшая

— Нет, Эми.

— Я могу уничтожить тебя, Ник.

— У тебя уже получилось. — (Я вижу, как ярость дрожью поднимается в нем.) — Господи, ну почему ты решила со мной остаться? Я серый, посредственный, неинтересный, никакой. Я не соответствую твоему уровню. Сколько лет ты мне это твердила.

— Исключительно потому, что прекратил попытки. Со мной ты был само совершенство. Мы оба были само совершенство, когда начинали. А потом у тебя опустились руки. Почему?

— Я разлюбил тебя.

— Почему?

— Ты разлюбила меня. Мы с тобой как ядовитая лента Мёбиуса, Эми. Когда встретились и полюбили друг друга, мы не были собой, а когда перестали вдруг притворяться — наполнились отравой. И теперь пытаемся прикончить друг друга самыми отвратительными, самыми гнусными способами. На самом деле ты не любишь меня, Эми. Разведись со мной. Давай разведемся и попробуем найти свое счастье порознь.

— Ник, я не собираюсь разводиться с тобой. И готова поклясться: вздумаешь сбежать, я посвящу остаток дней тому, чтобы сделать твою жизнь чудовищной. И ты знаешь, что у меня получится.

— Но подумай, Эми! — зашагал он, как медведь по клетке. — Подумай, как плохо мы подходим друг другу, — пожалуй, в мире больше нет таких несовместимых людей, соединенных волею случая. Если ты не разведешься со мной, то подам на развод я.

— Правда?

— Я разведусь с тобой, Эми. Но это ты должна развестись со мной. Ведь я знаю, о чем ты думаешь. Тебе кажется, это не феерический финал. Удивительная Эми убивает захватившего ее насильника и возвращается домой… И тут обыденный, скучный развод. Ты считаешь, что в нем нет ничего триумфального.

Это и впрямь нетриумфально.

— Взгляни под другим углом, Эми. Твоя история — не калька с набивших оскомину сериалов о спасенных. Телевизионных сериалов девяносто второго года выпуска. Нет! Ты решительная, энергичная, независимая женщина. Устранив похитителя, ты взялась приводить в порядок собственный дом. Надо освободиться от лживого изменника-мужа. Женщины будут аплодировать тебе стоя. Ты не запуганный ребенок — ты боец, который не берет пленных. Подумай об этом. И ты поймешь, что я прав. Эра милосердия заканчивается. Она, как говорят французы, passe. [10] Старомодная (фр.). Вспомни всех обманутых знаменитых женщин — жен политиков, актрис. В наше время ни одна из них не смирилась бы с обманом, не стала бы жить с изменщиком.

Во мне вскипает ненависть к Нику. Как он пытается выкрутиться из нашего брака! Хотя я уже говорила — трижды, если считать это утро, — что развод невозможен. Он все еще полагает, что найдет силы.

— Значит, если я не разведусь с тобой, ты разведешься со мной? — спрашиваю я.

— Я не хочу быть женатым на такой женщине, как ты. Мне нужна обычная женщина.

Вот дерьмо!

— Вижу, ты скучаешь по ипостаси безвольного неудачника. Просто хочешь смыться? Нет! Ты не сможешь жить в манере скучного среднезападного американца с какой-нибудь местной скучной девчонкой. Ты пробовал уже — помнишь ту крошку? Даже если очень захочешь, у тебя ничего не выйдет. Ты прославишься на всю Америку как развратная жопа, бросившая в трудный момент жену — жертву похитителя и насильника. Думаешь, хоть одна нормальная женщина посмотрит на тебя? Ты добьешься всего лишь…

— Ты психопатка? Полоумная сука? — Он тычет пальцем в мою сторону.

— Не называй меня так!

— Сукой и психопаткой?

Ну да! Для него самый простой выход — предложить мне такой путь. Но от меня так легко не избавиться.

— Все, что я делаю, Ник, я делаю обдуманно. Все мои поступки подчинены плану, распорядку и дисциплине.

— Ты вздорная, эгоистичная, холоднокровная психопатка и сука…

— А ты мужчина средних способностей, ревнивый, трусливый, скучный подкаблучник. Без меня таким и остался бы. Занудой. Но я изменила тебя. Со мной ты стал лучше, и ты это знаешь. За всю свою жизнь ты нравился себе только тогда, когда притворялся человеком, достойным моей любви. А кто ты без меня? Без меня ты станешь своим отцом.

— Не говори так, Эми. — У него сжимаются кулаки.

— Думаешь, ему не причиняла боль женщина, как и тебе? — Я это говорю умиротворяющим тоном, будто общаюсь с собакой. — Он не считал, что заслуживает большего, как и ты? Ты в самом деле веришь, что твоя мать — его первая любовь? А почему же тогда он так ненавидел всех вас?

— Заткнись, Эми. — Ник шагает ко мне.

— Пораскинь мозгами, и поймешь, что я права. Даже если отыщешь милую заурядную девочку, ты будешь вспоминать обо мне ежедневно. Что, скажешь, не так?

— Не так.

— А вспомни, как ты даже думать забыл о своей Способной Энди, едва решил, что я снова тебя люблю. — Эти слова я произношу детским голоском, даже нижнюю губу выпячиваю. — Сколько любовных записок тебе понадобилось, дорогуша? Одна? Две? Две записки о том, что я люблю тебя, и хочу восстановить отношения, и считаю тебя лучшим, чем ты есть на самом деле. «ТЫ ВЕЛИКОЛЕПЕН. ТЫ ОСТРОУМНЫЙ. ТЫ ТЕПЛЫЙ». И ты сразу размяк. Думаешь, когда-нибудь ты сможешь стать обычным мужчиной? Найдешь простую девчонку, но будешь вспоминать обо мне. Скучная, обыденная жизнь с дурочкой-женой и парой дурачков-детишек не удовлетворит тебя. Ты вспомнишь обо мне, посмотришь на жену и подумаешь: «Тупая сука».

— Заткнись, Эми. Это все, что я хочу сказать.

— Просто ты похож на своего отца. Мы все суки в конечном итоге, разве не так, Ник? Тупая сука, сука-психопатка.

Он хватает меня за руку и сильно дергает:

— Я та сука, которая помогает тебе стать лучше.

Ник замолкает. Все силы он тратит на то, чтобы не дать волю рукам. Глаза блестят от слез. Он шатается.

— Я та сука, которая делает тебя человеком.

И тогда он хватает меня за горло.

Ночь возвращения.

Я ощутил пальцами ее пульс, о чем так давно мечтал. Сжал посильнее и повалил ее на пол. Эми царапала мои запястья и издавала звуки, напоминающие клекот. На десять секунд мы застыли лицом к лицу на коленях, будто в молитве.

«Гребаная сука-психопатка».

Слеза капнула с моего подбородка.

«Ты убийца, трахальщица мозгов, злобная сумасшедшая сука».

Эми смотрела не мигая яркими голубыми глазами.

И вдруг очень жуткая мысль пьяно вывалилась из глубин сознания: «Кем же я стану, если убью Эми?»

В глазах полыхнуло белым. Я отдернул руки от Эми, как от раскаленного железа.

Она рухнула на пол, задыхаясь и кашляя. Наконец дыхание вернулось к ней, хриплое и тяжелое, с каким-то странным, почти эротическим взвизгом в конце каждого вздоха.

«Кем же я стану?»

Вопрос не риторический. На него нельзя ответить чопорно: «Да, ты станешь убийцей, Ник. Ты станешь тем, за кого тебя все принимают».

Нет.

На самом деле вопрос бил в самую глубину души: «Кем же я стану без Эми?»