Александр Варго - В моей смерти прошу винить… (сборник)

Его опасения подтвердились, как только он вошел в кабинет. Первым уроком была алгебра. Самый любимый урок Саши, но сейчас он не чувствовал былого восторга, а лишь сухость во рту и дрожь в коленях. Он шел по проходу между партами под пристальными взглядами одноклассников.

«Они всем рассказали». – Сашке снова захотелось плакать.

Кто-то за спиной крикнул:

– Очкарик – дрочун!

Саша на негнущихся ногах добрался до своего места. Сел за парту. Лейла улыбнулась ему:

– Привет. Чего это они?

Саша не ответил. Украдкой посмотрел на Санникова. Тот что-то рассказывал девочкам. Они захихикали и посмотрели на Мартынова. Ох, как сейчас Саше хотелось сказать по-детски «Чур, я в домике», и все – никто тебя не тронет.

Положение спасла Ангелина Валерьяновна – учительница алгебры. Она вошла в кабинет, водрузила на массивный нос очки в роговой оправе и зычным голосом произнесла:

– Санников, урок начался.

– А я что?..

– Слезь с парты и перестань пудрить мозги отличницам.

Девочки снова захихикали, но на Сашу не посмотрели – не было повода.

Когда-то любимый урок алгебры стал самым длинным. Саша ловил на себе презрительные и насмешливые взгляды одноклассников. После звонка Саша остался сидеть за партой. Он опустил голову и собирал рюкзак.

– Сашка, ну ты идешь? – Неугомонная Лейла стояла у парты и улыбалась.

«Чур, я в домике».

Лейла пожала плечами и выпорхнула из класса.

Саша всю перемену прятался от одноклассников. Теперь ему казалось, что о рисунках знает вся школа и все хихикают и шепчутся за его спиной. В кабинет химии он вошел за пару секунд до звонка. Веры Федоровны еще не было. Саша медленно пошел к своему месту, окружающие, казалось, его не замечали.

«Неужели все? – подумал Саша. – Они оставили меня в покое».

Он сел на свое место, и тут же ему на парту упал бумажный самолетик. Саша, не поднимая головы, развернул его. Это был один из его рисунков.

«Нет, они не оставят меня в покое».

Он посмотрел туда, откуда мог прилететь самолет. На него, ухмыляясь, смотрели Леша, Игорь и Геворг. Только теперь он заметил, что все вокруг смеются и указывают на доску. Саша встал. Класс стих, когда в кабинет вошла учительница химии. Саша, продолжая сжимать в руках один из рисунков, повернулся к доске. Она вся была усеяна его творениями.

– Что это за… – Вера Федоровна не нашлась, как назвать то, что увидела. Она подошла и сняла один рисунок. – Что это за… Кто это сделал?!

И тут Сашка заплакал. Громко, навзрыд. И еще до того, как Вера Федоровна начала кричать, выбежал из класса.

Светлана Алексеевна вышла из кабинета директора. Села на скамейку – она едва держалась на ногах. В принципе ничего криминального и аморального в этом не было. Голые девки заполонили все рекламные щиты и ролики. Мальчик влюбился в свою учительницу, вот и изобразил ее так, как видел. Уж действительно как видел. Светлане Алексеевне при встрече с Верой Федоровной показалось, что на молодой женщине только одна блузка, едва прикрывавшая нижнее белье. Что за нравы? Дети одеты, как… А учителя? Общественная организация, которая должна поддерживать дисциплину, разлагает ее.

Нет, Светлана Алексеевна не оправдывала сына. Он поступил скверно, и она с ним поговорит. Все верно: дисциплина должна прививаться в первую очередь в семье. Но какой толк от этого, если придя в школу, ребенок видит учительницу или одноклассницу практически в нижнем белье.

Светлана вспомнила свое детство. Да, им тоже хотелось выглядеть красиво, но все попытки пресекались. Ее лично один раз даже водили умывать. А делов-то – подкрасила чуть-чуть глаза. Школьная форма уравнивала всех. Сейчас модно говорить об индивидуальности, мол, не было ее тогда. Может быть. Но тогда не было унижений и избиений одноклассников. Тогда была дисциплина.

Из кабинета директора вышла Вера Федоровна, посмотрела сверху вниз на мать Мартынова и пошла к своему кабинету. В такую можно влюбиться. Вертихвостка. Только одно смущало Светлану Алексеевну – не мог Сашенька развесить свои рисунки по всему классу.

– Мартынов, к доске, – не поднимая взгляда от журнала, произнесла Вера Федоровна.

Санников с ехидной улыбкой посмотрел на Сашу. Тот шел молча, как агнец на заклание. После случая с рисунками Вера Федоровна обратила на него внимание, да так, что теперь он рад бы был и тройке в четверти.

– Итак, Мартынов, – женщина подняла на мальчика, как ему когда-то казалось, красивые глаза, – поведай нам о применении неорганических веществ.

Уф, это-то Сашка знал. Он заговорил:

– Первое. – Подросток загнул один палец так, чтобы никто не видел. – Способность металлов проводить электрический ток используется в электробытовых приборах, комп…

– Давай дальше. – Женщина не сводила с ученика глаз.

– Второе. – Другой палец загнулся. – Высокая теплопроводность металлов используется в быту – из…

– Дальше.

– Третье. – Еще один палец лег к другим. – Высокая отражательная способность металлов…

– Дальше. И перестань загибать свои кривые пальцы!

Кто-то хохотнул. Саша подумал, что Геворг.

«Она все видела! Она видит меня насквозь!»

– Кислород. – Ему хотелось плакать, поэтому ответы были уже не такими четкими. – В больнице кислород используют для поддержания дыхания больных. – Голос дрожал. – В быту постоянно используется поваренная соль; стиральная сода входит в состав стиральных порошков; питьевая сода…

– Что ты мямлишь?! «Питьевая сода», – передразнила Сашу Вера Федоровна. – Садись, два. Ты совершенно не готов.

Саша шел и старался не заплакать. Кто-то, скорее всего Ларин, прошептал ему вслед:

– Дрочун.

Когда Саша сел, то увидел, что Вера Федоровна смотрит на него. Смотрит и улыбается. Она слышала, как назвал его Игорь, и не сделала замечание хулигану. Мало того, она радовалась его унижениям. Прозвенел звонок, Вера Федоровна встала и, все еще улыбаясь, сказала:

– Все свободны.

«Черта с два свободны!» – таких мыслей Саша от себя не ожидал. Он даже покраснел.

Саша набрался храбрости и решил поговорить с учителем химии. Две недели он был центром внимания. Учителя как сговорились – где он был силен и проявлял активность, его будто не замечали, а где слаб, наоборот, спрашивали каждый урок и топили, топили. Топили, черт возьми! Даже всегда веселый и приветливый учитель истории Александр Анатольевич осуждающе смотрел на Мартынова.

– Чего тебе?

Презрительный тон стал более заметен, как только Саша остался наедине с Верой Федоровной.

– Вера Федоровна, мне нужно с вами поговорить.

– Так говори быстрее – у меня мало времени.

– Вера Федоровна, я этого не делал, – на одном дыхании проговорил Саша.

– Что именно, Сашенька?