Фредерик Форсайт - Мститель

Вот это уже сказало сержанту о многом. Он встал и протянул руку. Он более чем сочувствовал разгневанным, полным мстительных чувств гражданам, однако помимо сочувствия ничего предложить им не мог. Для любого занятого своей работой копа такие граждане – источник утомительных хлопот, а то и опасности.

– Мне очень жаль, сэр. Уверяю вас, мы сделаем все возможное…

– Успокойтесь, сержант. Мне нужно выяснить только одно. После этого я вас больше беспокоить не буду.

– Мистер Декстер, я понимаю, какие чувства вы должны испытывать, но я не вправе…

Посетитель сунул правую руку в карман и начал что-то оттуда вытягивать. Да что они там, в приемной, совсем мышей не ловят? Пропустили к нему вооруженного человека?

– Что вы делаете, сэр? – спросил Остин.

– Собираюсь выложить вам на стол несколько металлических предметов, сержант.

Миг спустя перед сержантом лежали две “Серебряные звезды”, три “Бронзовые звезды”, “Медаль за службу в сухопутных войсках” и четыре “Пурпурных сердца”. Такого набора ему еще никогда видеть не приходилось.

– Очень далеко и очень давно я заплатил за право узнать, кто убил моего ребенка. Купил его своей кровью. Вы обязаны назвать мне имя, сержант Остин.

Детектив отошел к окну и уставился в него. Не по правилам, совершенно не по правилам. Это может стоить ему места.

– Мадеро, – наконец сказал он. – Бенджамен Бенни Мадеро. Глава банды латинос. Очень порочен, очень вспыльчив. Я уверен, это его рук дело. Мне просто не хватает улик, чтобы получить ордер на его арест.

– Спасибо, – произнес стоявший за его спиной человек и собрал медали.

– Но только если вы думаете нанести Бенни визит, вы опоздали. Мы все опоздали. Он убрался в родную Панаму.

Рука толкнула дверь небольшого магазинчика восточных изделий, расположенного неподалеку от Мэдисон-авеню, на Двадцать второй улице Манхэттена. Дверь растворилась, звякнул подвешенный над нею колокольчик. Посетитель оглядел полки, уставленные фигурками из нефрита, слоновой кости, фарфора, бесчисленными буддами. В глубине магазинчика показалась невысокая фигура.

– Мне нужно стать кем-нибудь другим, – сказал Кэлвин Декстер.

Прошло четырнадцать лет с тех пор, как он подарил бывшему бойцу из джунглей Вьетнама и его жене новую жизнь. Однако майор Нгуен не колебался ни секунды.

– Конечно, – сказал он. – Прошу вас, проходите.

Быстрый рыбачий катер “Чикита” высадил пассажира-американца на песчаный берег Панамы. Пляж был пуст – его украшали лишь несколько соломенных хижин из тех, что местные рыбаки используют для ночевок. Где-то здесь должна была быть дорога – не из тех, по которым проедет автомобиль, даже джип-вездеход, но для мотоцикла вполне пригодная.

Матросам пришлось изрядно попотеть, пока они сгружали с катера мотоцикл американца. Когда с этим наконец было покончено, шкипер “Чикиты” повел свою посудину обратно в Коста-Рику.

Кэл Декстер достал из рюкзака отвертку, отвинтил с мотоцикла коста-риканские номера и забросил их в море. Затем извлек из того же рюкзака номера панамские.

Документы у него были само совершенство. Благодаря миссис Нгуен в его распоряжении имелся американский паспорт – правда, не на имя Кэлвина Декстера – с въездным штампом, якобы проставленным несколькими днями раньше в столичном аэропорту Панамы, плюс соответствующие водительские права. Декстер был теперь американским туристом, разъезжающим по стране в поисках места для рыбалки.

Через десять километров тропа, тянувшаяся от берега через джунгли, превратилась в дорогу пошире. Та скоро стала проселком, которому, как знал Декстер, предстояло вывести его на Панамериканское шоссе – шедевр инженерной мысли, протянувшийся от Аляски до Патагонии.

В городке Давид он залил полный бак и покатил к столице страны, до которой оставалось ровно пятьсот километров. Стемнело. Декстер поел в придорожной харчевне вместе с водителями грузовиков, снова наполнил бак и поехал дальше. Наконец показался платный мост, за которым начинался город Панама. Декстер заплатил требуемое количество песо и в лучах восходящего солнца полетел в пригород Бальбоа. Там он нашел в парке скамейку, цепью приковал к ней мотоцикл и проспал три часа.

Послеполуденное время Декстер посвятил рекогносцировке. На крупномасштабной карте, которую он купил в Нью-Йорке, был в подробностях изображен и сам город, и опасный пригород Хорилло, в котором вырос Бенни Мадеро. Впрочем, преуспевшие подонки предпочитают селиться в местах получше, если, конечно, это им по карману. Так что нынешним местом обитания Мадеро был более солидный район Патилла, лежащий через залив от трущоб.

Было два часа ночи, когда возвратившийся на родину бандит решил, что диско-бар “Папагайо” ему надоел. Зарешеченная задняя дверь с глазком и скромной медной табличкой открылась, выпустив наружу двух громил – личных телохранителей Бенни. Один уселся в стоявший у бордюра лимузин и завел двигатель. Другой осмотрелся по сторонам.

Пьяница, сидевший на краю тротуара, свесив ноги в сточную канаву, улыбнулся, обнажив сгнившие зубы. Ему на плечи спадали сальные седые космы. Он неторопливо опустил правую руку в прижатый к груди пакет из бурой бумаги. Громила напрягся, правая ладонь его скользнула под мышку. Бродяга вытянул из пакета бутылку дешевого рома, глотнул из нее и с щедростью окончательно окосевшего алкаша протянул бутылку телохранителю.

Тот сплюнул на тротуар, расслабился и отвернулся. Если не считать пьянчуги, на улице было пусто. Он стукнул в дверь. Первым вышел Эмилио, тот, который увез дочь Декстера, следом – его босс Бенни Мадеро. Декстер подождал, пока дверь закроется, и только после этого поднялся на ноги. В руке, вторично появившейся из бумажного пакета, был на сей раз короткоствольный “магнум” калибра 0,44.

Громила – тот, что сплюнул на мостовую, – так и не успел понять, что свалило его с ног. Пуля, вылетевшая из ствола пистолета, разделилась на четыре части, и все четыре вонзились в его крупное тело.

Красавчик Эмилио последовал по его стопам – он только и успел открыть рот, когда еще четыре пули одновременно впились ему в лицо, шею, плечо и грудь.

Второму телохранителю почти удалось вылезти из машины, но тут четыре новых куска металла отправили его на рандеву с Творцом.

Мадеро успел добраться до задней дверцы машины. Он еще орал, требуя, чтобы ему открыли, когда грянули четвертый и пятый выстрелы.

Мадеро, так и колотя по неоткрывавшейся дверце, соскользнул на мостовую, оставив на дверце кровавые полосы.

Бродяга не спеша подошел к нему, наклонился, перевернул Мадеро на спину и взглянул ему в лицо. Мадеро был еще в сознании.

– Amanda Jane, mi hija, – сказал стрелок и выпустил шестую пулю ему в живот.