Фредерик Форсайт - Мститель

Грейси встретился с канадцем и подробно расспросил его. Если юноша еще жив, необходимо знать все о его привычках, вкусах, предпочтениях – даже пороках. Затем он получил от деда номер его сотового телефона и две фотографии Рикки Коленсо, кивнул на прощание и ушел.

Два дня Охотник просидел на телефоне. Он не хотел ехать куда бы то ни было, не выяснив, куда, собственно, следует направиться и кого там искать. Он потратил несколько часов на чтение материалов о гражданской войне в Боснии, о программах гуманитарной помощи и о присутствующих в стране небоснийских военных силах. И наконец ему улыбнулась удача.

Военные Великобритании входили в состав миротворческих сил ООН. Базировался британский контингент в Витезе, всего в десяти километрах от Травника. Полк, стоявший там с июня 1995 года, заменил другой, два месяца назад возвратившийся на родину. Охотник отыскал на военной базе в Суррее полковника, командовавшего первым полком. Тот оказался настоящим кладезем информации.

Через три дня после беседы с дедом-канадцем Охотник вылетел в курортный город Сплит, на Адриатическое побережье Хорватии. Прикрытием ему служило удостоверение внештатного журналиста и письмо от одной крупной британской газеты, содержавшее заказ написать серию статей об эффективности оказания гуманитарной помощи.

В Сплите Охотник обзавелся мощным внедорожником и пистолетом. Дорога от побережья через горы к Травнику оказалась долгой и трудной. Там Охотника ждала первая неудача. Джон Слэк, директор боснийского отделения “Хлебов и рыб”, оставил свой пост. Выяснилось, что американец перебрался в “Накормим детей”, куда более крупную неправительственную организацию, базирующуюся в Загребе. На следующий день Охотник пустился в новый утомительный путь – на север, к Загребу, столице Хорватии. Слэка он отыскал на складе организации “Накормим детей”.

Однако проку от разговора с ним не было.

– Я понятия не имею, что произошло, куда отправился Рикки и зачем, – возмущенно сообщил Слэк. – Он просто исчез с одним из моих новеньких джипов, да еще прихватил с собой боснийца, который нам помогал. В Чарльстоне рассердились и выставили меня. Мне еще повезло, что я смог найти это место.

– А что босниец?

– Фадил? Сомневаюсь, что он тут как-то замешан. Он был хорошим парнем. Очень горевал из-за потери своей семьи. Если он кого и ненавидел, так уж не американцев, а сербов.

– Денежный пояс нигде потом не всплывал?

– А вот это было глупостью. Я предупреждал Рикки. Только я не думаю, чтобы Фадил убил его ради денег.

– Где вы сами были в то время?

– В том-то и дело. Будь я на месте, я бы не позволил им никуда ехать. Но я был в Хорватии, на горной дороге, пытался отбуксировать до ближайшего города сломавшийся грузовик.

– Что вам удалось выяснить?

– Когда я вернулся? Ну, что Рикки Коленсо уселся в джип и уехал. Это случилось за два дня до моего возвращения. Я пытался дозвониться до Рикки по мобильному, однако он не отвечал. Я страшно обозлился. Решил, что они с Фадилом отправились проветриться. Поначалу я больше злился, чем беспокоился.

– Есть у вас какие-нибудь соображения, что с ними могло случиться?

– Да. Думаю, Рикки получил вызов. Вернее, Фадил получил вызов и доложил ему. Если Рикки узнал, что где-то высоко в горах срочно требуется медицинская помощь, он наверняка поехал туда. Парень он был порывистый, записки не оставил. В тех местах все сплошь горы, долины и реки. Думаю, они сорвались с обрыва. Вот придет зима, листья опадут, и кто-нибудь наверняка обнаружит обломки машины. Послушайте, я должен бежать. Желаю вам удачи. Он был хорошим малым.

Охотник вернулся в Травник и нанял себе в проводники и переводчики боснийца по имени Ибрагим.

Охотник считал, что возможностей существует три. Первая: Фадил Сулейман уговорил Рикки поехать с ним, а после убил, чтобы завладеть деньгами и машиной. Однако Фадил, беспаспортный боснийский мусульманин, ни в Сербии, ни в Хорватии – обе были враждебными для него территориями – далеко уйти не мог, а новый джип, появись он на рынке, сразу привлек бы внимание. Вторая возможность: они столкнулись с человеком или несколькими людьми и были убиты ради все той же добычи. Однако наиболее правдоподобной казалась ему версия Джона Слэка.

Вместе с проводником Охотник несколько дней обследовал уходящие из Травника дороги, внимательно осматривая каждый примыкавший к дороге крутой склон. Он медленно и терпеливо искал следы покрышек, осыпавшийся край обрыва, след слетевшей с дороги машины. Ничего. На исходе десятого дня он пришел к заключению, что Слэк ошибался. Если бы джип слетел с дороги, следы остались бы даже по прошествии сорока дней. В долинах вокруг Травника разбитой машины не было.

Через две недели Охотник перебрался из Травника в Витез, в штаб-квартиру британского военного контингента. Зная, что думает о прессе большинство военных, он не стал выдавать себя за журналиста, а просто попросил о встрече с командующим контингентом полковником, назвавшись тем, кем и был на деле – бывшим бойцом сил особого назначения.

– Пятнадцатого мая? – переспросил полковник в ходе их долгого разговора за обеденным столом. – Мы тут всего две недели. Пока только осваиваемся. Я просмотрел журнал происшествий. Ничего особенного в этих местах отмечено не было. Попробуйте заглянуть в оперативные сводки МНЕС. Проку от них никакого, но у меня в кабинете их целая кипа. Там должны быть сведения и по маю.

Миссия наблюдателей Европейского сообщества (МНЕС) представляла собой попытку Европейского союза как-то вмешаться в события, никаким влиянием на которые он не обладал. Босния была полем деятельности ООН, пока та, отчаявшись, наконец не передала ее американцам, которые и разрешили проблему. Однако Брюссель не желал совсем уж оставаться в стороне и потому держал в Боснии свою группу наблюдателей.

На следующий день Охотник просмотрел оперативные сводки. Многие из них походили скорее на дневники светской жизни. Охотник внимательно просматривал все, что относилось к 15 мая и трем последующим дням. Одна из сводок – за 16 мая, поступившая из Баня-Луки, – привлекла его внимание.

Баня-Лука представляла собой крепость сербов, находившуюся к северу от Травника, за горной грядой Влашич. Офицером МНЕС в том районе был майор-датчанин по имени Лассе Бьеррегор. В сводке говорилось, что накануне вечером он зашел выпить в бар отеля “Босна” и стал свидетелем ссоры между двумя облаченными в камуфляж сербами. Тот, что постарше, осыпал другого бранью и даже ударил пару раз по лицу.

Когда ссора завершилась, датский майор попытался получить объяснения у бармена, кое-как изъяснявшегося по-английски – майор говорил на этом языке бегло. Однако бармен лишь пожал плечами и молча отошел. На следующее утро майор узнал, что люди в камуфляже из отеля съехали.