С. Линни - В погоне за Эдемом

9 апреля 2003 года, 01.45

Штаб-квартира Сатиса

В 16 километрах к западу от Багдада

Центральный Ирак

Дверь, запертая на замок, спрятанный в серебристой круглой ручке. Пол, застеленный темно-серым линолеумом. Четыре стены, замазанные безликой зеленой краской. На одной из них под самым потолком имелась вытяжка, закрытая решеткой, закрепленной четырьмя большими винтами. Увидев эту штуку, Джейме пододвинула к стене пластмассовую книжную полку и забралась на нее. Винты были туго затянуты.

У молодой женщины были два листа с копиями клинописных табличек, огрызок карандаша, заточенный с одной стороны, без ластика с другой, чистая бумага, кружка с остатками остывшего чая на дне, пластмассовая тикающая клубничина и одна голая двадцатипятиваттная лампочка под потолком.

На самой Джейме было ее собственное нижнее белье, поверх него – халат, штаны и платок. Легкие открытые сандалии на ногах. Больше ничего. Все остальное, что она имела при себе как раз на такой случай, исчезло.

Джейме постояла, еще раз мысленно перебирая то, что оказалось в ее распоряжении. Затем она решила ненадолго отвлечься и все же взглянуть на клинописные таблички, якобы имевшие такое большое значение. Ричардс уселась по-турецки у стены, справа, чтобы копии оказались в свете лампы. Выполненные простым карандашом, повторившим знаки, процарапанные на глиняных табличках, они получились вполне разборчивыми. Джейме удивилась, увидев в основном числа, изредка перемежающиеся короткими описаниями. По-видимому, одни числа относились к плодородным долинам другие – к горам, третьи – к озерам. Еще были те, которые обозначали времена года, указывали, когда сеять и убирать урожай. Они разделялись на группы в соответствии с временами года и местностью.

Изучая копии древних табличек, Джейме рассеянно водила ногтями по тому месту, где линолеум встречался со стеной. Плинтуса не было, узкую щель забила грязь. Судя по всему, здешние обитатели относились к кладовке как к чему-то второстепенному, а может быть, ее просто отделывали в спешке. Грязная щель проходила по всему периметру комнаты, кое-где линолеум начинал закручиваться, отрываясь от пола.

Джейме решила, что это помещение не предполагалось использовать в качестве тюремной камеры. Полка по-прежнему стояла у стены под вытяжкой. Молодая женщина снова взобралась на нее. Решетка и винты на вид казались прочными. Ричардс ухватилась за решетку и дернула что было сил. Потеряв равновесие, она едва удержалась на полке и отступила на самый ее край. Решетка чуть шелохнулась. Быть может, крепления в стене не обладали достаточной надежностью, хотя сам металл был прочным.

Джейме постояла, задумчиво глядя на решетку, затем подняла с пола кружку, залпом допила остатки чая и с силой швырнула ее на пол. Кружка треснула, но не раскололась.

Джейме снова забралась на полку и бросила посудину вниз, вкладывая в это движение все свои силы.

На этот раз кружка разбилась.

Спустившись вниз, Джейме изучила осколки. Она не смогла поверить в свою удачу.

Ручка уцелела вместе с черепком размером два дюйма на один. Подобрав ее, Джейме торжествующе улыбнулась.

Она снова быстро взобралась на полку и начала скрести стену рядом с вентиляционной решеткой. Во все стороны брызнула штукатурка.

Хиджаб сползал на лицо, мешая работать. Джейме стащила его с головы, сложила, спрыгнула на пол и убрала на нижнюю полку.

Ей уже приходилось носить хиджаб. Тогда это казалось таким романтичным. Упорно ковыряя податливый бетон, Джейме предалась воспоминаниям о выпускном классе средней школы, когда отец на год оставил врачебную практику, а мать, пройдя курсы подготовки медсестер, отправилась вместе с ним в лагерь беженцев в Пакистане. Родители предложили всем троим детям – Джейме, Сьюзен и Джои – приехать к ним в гости. Согласилась одна только Джейме. Сьюзен не хотела пропускать первый курс в колледже, а Джои предстояла учеба в старших классах школы.

Джейме отправилась в Пакистан. Эта поездка кардинально изменила всю ее жизнь. Чужая культура оказалась близкой по духу, она быстро нашла общий язык с беженцами, находящими в себе силы жить в таких нечеловеческих условиях. Больше всего ей нравилось проводить время вместе с женщинами и молодыми девушками. Она не имела ничего против того, чтобы носить в их обществе хиджаб. Проникнувшись уважением к чужой вере, Джейме открыла для себя новые глубины в христианстве. Она начала ежедневно разговаривать с Богом. Особенно близко Джейме подружилась с одиннадцатилетней девочкой по имени Али, но та неожиданно исчезла. После нескольких дней настойчивых поисков Джейме в конце концов выяснила, что родители выдали девочку замуж и тут уже ничего нельзя поделать. Закон был на их стороне. Впервые в жизни у Джейме мелькнуло желание стать юристом.

Тогда же она влюбилась в парня по имени Раиф, сына одного из местных врачей. В этих отношениях, таких пылких и страстных, как это случается только у пятнадцатилетних, было что-то от судьбы Ромео и Джульетты.

Как только об этой связи стало известно отцу Джейме, он сразу же пригласил дочь в свою палатку, служившую ему кабинетом. В глазах молодой девушки доктор Джеймс Ричардс был идеалом. Отец держался несколько отчужденно даже по отношению к близким, но Джейме всегда объясняла это тем, что его занимали куда более важные проблемы. Казалось, развеселить его могли только рассказы матери об очередных шалостях детей. Родители были уверены, что второй ребенок будет у них последним. Джейме не знала, то ли по каким-то медицинским причинам, то ли просто потому, что они собирались остановиться на двух детях. Поэтому, несмотря на то что у них снова родилась девочка, ее назвали в честь отца. Судя по всему, для них стало большой неожиданностью, когда через год к двум дочуркам присоединился маленький Джозеф.

Джейме гордилась тем, что ее назвали в честь отца, великого врача и гуманиста. Неважно, что он обращал на нее не больше внимания, чем на всех остальных. Это была реальная, осязаемая связь.

Поэтому в тот день в отцовской палатке Джейме была просто раздавлена яростью, выплеснувшейся на нее.

«Неужели ты не понимаешь, что можешь испортить всю проделанную нами работу? Бессердечная эгоистка! Если другие врачи, начальство лагеря узнают о том, что ты встречалась с этим мальчишкой, нас выставят отсюда в два счета. Прикажут собирать вещички! Я трудился столько лет не ради того, чтобы все пошло прахом из-за какой-то подростковой влюбленности! Ты меня понимаешь?»

«Но, папа…»

«Никаких “но”. Ты дашь мне слово, прямо здесь и сейчас, что больше никогда не увидишься с этим мальчишкой. Я жду».