Бернадетт Пэрис - Дилемма

– Бедная Клео, – говорит он. И я понимаю, что он тоже на меня не смотрит. – Это из-за Чарли, как по-твоему?

– Очень может быть, – отвечаю я, подыгрывая ему. – У них, кажется, не все ладно.

– Ну что, пора нам выставлять всех? – спрашивает Адам.

– Пора. Сейчас уже, наверное, полтретьего.

Следующие полчаса проходят в попытках опознать свои телефоны, в вихре прощаний и благодарностей.

В какой-то момент праздника я, сообразив, что многое останется несъеденным, пригласила Джинни с Майком, Иззи с Йеном и Кирин с Нельсоном прийти к нам завтра на ланч. Я знала, что Джесс с Робом прийти не смогут, – Джесс упоминала, что у них есть какие-то планы на это время.

Я слышу, как Иззи шутливым тоном замечает:

– Может, нам тут и переночевать?

– Зачем? – спрашивает Адам.

– Ну, мы же через несколько часов вернемся на ланч.

Он хмурится:

– Ты о чем?

– Ливия пригласила нас прийти помочь вам расправиться с недоеденным. И маму с папой тоже.

– И Нельсона с Кирин, – добавляю я.

– Ну да, – произносит он, медленно кивая.

– Оставайся, если хочешь, – говорю я, обращаясь к Иззи. – Постелю тебе у Марни.

– Нет! – Мы все удивленно глядим на Адама, внезапно издавшего этот возглас. – Прости, Иззи, я тебя, конечно, очень люблю, но ты сегодня тут не ночуешь. У меня голова раскалывается.

– Может, останетесь у нас? – предлагает Джинни, имея в виду Иззи с Йеном.

– Спасибо, мама, – благодарно отвечает Иззи.

– И машину свою можете тут оставить, поедете в нашей, – говорит Майк.

Йен с напускным ужасом спрашивает:

– Вы хотите сказать, что я мог сегодня выпить больше одного бокала шампанского? Что мне вовсе не обязательно было весь вечер надуваться соком?

– Я уверен, Иззи завтра тебе все возместит – будет вести машину до самого Саутгемптона, – со смехом замечает Майк.

– Но тогда я сама не смогу завтра пить! – возражает Иззи.

– Слушайте, почему бы вам всем не убраться, а? – говорит Адам, и я вижу, что он уже едва сдерживается. – Ну пожалуйста.

Еще минуты две – и в саду воцаряется тишина. Джош смотрит на часы.

– Два сорок три, – объявляет он. – Как вам хронометраж?

– Идеальный, – говорю я, устало приваливаясь к нему. – Спасибо, Джош, ты поработал потрясающе. В том числе и с музыкой. И с украшениями. Макс уже ушел?

– Да, он так и не смог подойти к тебе поближе, чтобы как следует попрощаться.

Я гляжу на Адама с Джошем:

– Значит, всё. Нас осталось трое.

– Четверо, – поправляет Джош. – Еще Эми.

– А где она? – спрашиваю я.

– В саду. Ничего, если она у нас переночует?

– Нет, не ничего, – вдруг бросает Адам. – Извини.

Джош недоуменно хмурится:

– Что-что?

– Извини, Джош, но ей нельзя у нас переночевать.

– Почему бы и нет?

– Как она сюда добиралась? На машине? Сама вела?

– Нет, у нее нет машины. На поезде.

– Тогда я ей вызову такси.

Джош непонимающе мотает головой:

– В такую даль – до Эксетера? Да почему?

– Погоди минутку, Адам, – вмешиваюсь я. – Эми ведь может переночевать, разве нет? Она уже у нас оставалась.

– Я знаю, – говорит Адам. – Но сегодня нельзя.

– Не понимаю, – говорит Джош. – Почему ей нельзя?

– Нельзя, вот и все. В любую другую ночь – пожалуйста. Но не сегодня.

– Значит, ты все-таки ее винишь в этой истории со стажировкой! В том, что я решил не ехать в Америку!

– Не будь дураком!

Джош просто разевает рот от изумления: Адам редко говорит с ним таким тоном. Я вижу, что Джош вот-вот сорвется, и посылаю ему предостерегающий взгляд.

– Джош. – Теперь в голосе Адама слышится смертельная усталость, словно он едва находит в себе силы шевелить губами. – Хватит спорить. Эми сегодня у нас не ночует. Решено?

– Нет, не решено. – Джош скрещивает руки на груди. – Если Эми уйдет, я тоже уйду.

– Извини, Джош, но ты нужен мне здесь, – твердо говорит Адам.

– Да зачем? Мы же просто все спать ложимся. Па, ты смешной какой-то!

– Я просто хочу, чтобы остались только члены семьи. Это что, так трудно понять?

– Ничего страшного, Джош. – Голос Эми доносится у нас из-за спины. – Я запросто останусь у моей подружки Мэгги, ты ее знаешь, она в Гилфорде живет. Я ее уже предупредила, что могу к ней заехать переночевать, потому что завтра мне надо быть на дедушкином дне рождения, а она как раз рядом с ним живет. Очень даже разумно, если я побуду у нее.

Адам поворачивается к ней: она стоит в дверях, и я невольно думаю: интересно, многое ли из наших препирательств она слышала?

– Я это очень ценю, Эми, спасибо тебе, – говорит он с явным облегчением.

– Бессмыслица какая-то, – ворчит Джош.

Эми успокаивающе кладет ладонь ему на руку:

– Никаких проблем. И я уверена, что у твоего папы есть веские причины…

– Тогда почему, черт побери, он нам не скажет, что это за причины?

– А вдруг он не может вам сказать? – Она слегка пожимает плечами. – В семье такое иногда бывает. Всякое случается…

И она посылает Адаму мимолетную улыбку.

– Сейчас я тебе вызову такси, – говорит он. – Где, ты говоришь, живет твоя подружка?

– В Гилфорде.

Джош вынимает телефон.

– Я сам вызову.

По счастью, такси приезжает быстро, и мучительное ожидание (все мы стоим на кухне, Джош обнимает Эми за талию, никто не произносит ни слова) сильно не затягивается.

– Мы обязательно еще увидимся, Эми, – говорит ей Адам. – Спасибо за понимание.

Я обнимаю ее, наскоро бормочу извинения. Джош выводит ее наружу, туда, где ждет такси. Остаемся только мы с Адамом.

– Ну что, пойдем в кровать? – спрашиваю я.

– Пойдем. Но сначала мне надо сделать одну вещь. – Лицо у него серое от усталости. – Подождешь меня наверху?

Меня охватывает тревога. Он же не собирается прямо сейчас позвонить Марни, спросить, спит ли она с Робом?

Я кладу руку ему на локоть:

– А до завтра это не может подождать?

– Нет. – Он отодвигается, и моя рука падает. – Я сейчас. Это займет всего минуту.

Я НА ПОЛУ САРАЯ. На краю пустоты. Не знаю даже, сколько прошло времени с тех пор, как я позвонил наконец по экстренному номеру и узнал, что моя дочь, Марни Сара Харман, была в числе пассажиров рейса PA206.

Теперь уже не важно, сколько там времени. Время больше не имеет значения. Никакой надежды не осталось – одна темнота. Я хочу одного – чтобы эта темнота забрала меня, как забрала Марни. Но она не забирает. В ней нет милосердия. И я остаюсь один на один с острым осознанием того, что Марни мертва.

Я сижу на корточках, уткнув голову в колени, сцепив руки вокруг лодыжек, в тщетной попытке как-то защититься от того, что уже случилось. Зажмуриваюсь, словно это поможет мне перестать воображать себе последние секунды жизни Марни. Но это, конечно, не помогает. В голове у меня звучит ее крик – и больше ничего.