Стефан Анхем - 10 способов умереть

По крайне мере, его телефон у него с собой, и на его экране было написано, что сейчас двадцать минут седьмого утра, а это означало, что прошло почти три часа с тех пор, как он попал в руки Муландера. Три часа, которые вообще не сохранились у него в памяти.

Даже его пистолет был вновь в кобуре, магазин полный. У Муландера была прекрасная возможность покончить с ним в той ванной комнате, но вместо этого он предпочел оставить его в живых. Надолго ли — пока неясно.

Все это говорило ему о двух вещах. С одной стороны, Муландер верил, что он ничего не расскажет остальным сотрудникам отдела, пока продолжается расследование в отношении Понтуса Милвоха, а с другой — Муландер был действительно уверен в том, что им не удастся закончить расследование без его помощи.

Однако он всерьез сомневался в том, стоит ли доверять коллеге. Он сказал, что выполнит свою часть договора и добровольно согласится сдаться тогда, когда Милвох будет арестован, — и звучало это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Дверь была заперта, но ключи лежали в кармане пиджака, поэтому он открыл замок и вошел.

Насколько он помнил, Муландер ни разу не упомянул фамилию Стуббс за время их разговора, и этому могло быть несколько причин. Возможно, он не хотел показывать, как много знает. Возможно, у него был совершенно другой план, как позаботиться о ней. В лучшем случае он и понятия не имел, что она тоже замешана во всем этом, к тому же Фабиан надеялся, что Ингвар ничего не знает о лодке Эльвина.

В любом случае ему придется связаться с ней и рассказать, что произошло, и вместе им нужно будет проанализировать ситуацию и договориться о мерах, которые необходимо принять. Нужно ли будет еще раз перевезти лодку Эльвина? Могут ли они продолжать общаться по тому же номеру телефона или нужно купить новую симку?

Кроме того, им нужно было разработать план, как выяснить, где Муландер скрывает все собранные с мест преступления улики. Без них Милвох будет выпущен на свободу. Вопрос заключался в том, будет ли он вообще привлечен к уголовной ответственности, если они не смогут доказать связь между ним и различными убийствами, за исключением решений костей. Конечно, были некоторые инциденты, указывающие на него. Но, по сути, все обвинение должно было строиться именно на уликах, собранных Муландером и его командой. Без них все будет тщетно.

Дом спал и не издавал никаких громких звуков, кроме тихой работы вентиляции.

Чтобы не разбудить Соню и Матильду, он разделся в прихожей. Когда он снял рубашку, то обнаружил на ней небольшое кровавое пятно в районе спины. В тот же момент он понял, что у него чешется в определенном месте между лопатками, и чем больше он думал об этом, тем сильнее чесалось.

Может быть, чесалось там, куда Ингвар ввел шприц при эпидуральной анестезии, сейчас анестетик почти перестал действовать. Но это было совсем не то место, куда был сделан укол, а намного ниже. Во всяком случае, ему казалось, что все именно так, если, конечно, он мог положиться на свою память. Это также может быть просто укус насекомого. В конце концов, он несколько часов проспал под открытым небом.

Он попытался добраться до того места, где чешется, но дотянуться не удалось, и, сдавшись, он сел на табуретку, чтобы не потерять равновесие, и стал снимать ботинки и брюки. Затем прошел в глубь дома с мобильным телефоном в руке и поднялся по лестнице.

Ему все еще нужно было держаться за перила, хотя шатало его уже гораздо меньше. Побочным эффектом было то, что боль от удара в бедро стала усиливаться, и что бы это ни было у него между лопатками, оно чесалось все больше и больше. Ему совсем не хотелось этого делать, но все равно придется разбудить Соню и попросить ее посмотреть, что там такое.

Он открыл дверь спальни и шагнул в темноту, которую создавали опущенные вниз рулонные шторы.

— Соня, — прошептал он, как только закрыл за собой дверь. — Соня, это я. Тебе нужно проснуться. — Он ощупью прошел вдоль края кровати и, только когда сел, понял, что кровать пуста.

Его моментально накрыла волна беспокойства, тут же скрутило живот. Он разблокировал телефон и дрожащими пальцами нашел ее номер и позвонил, и только тогда заметил, как что-то засветилось среди одежды на кресле.

Это Муландер? Неужели он похитил их, чтобы заставить его согласиться на все, что он предлагал? Да, он угрожал, что семья, так или иначе, пострадает в случае, если он не сдержит свое слово и нарушит их соглашение. Но это было уже слишком.

Возвращаясь в верхний коридор, он позвонил Муландеру.

— О, ты проснулся. Надеюсь, ты не обиделся за то, где тебе пришлось спать. Вообще-то я собирался положить тебя в саду за домом. Но твой сосед уже сидел на веранде и читал утреннюю газету, так что у меня, к сожалению, не было выбора.

— Что ты сделал? — прошипел он, открывая дверь в комнату Матильды. — Что, черт возьми, ты наделал?

— Много чего, — рассмеялся Муландер. — Но сейчас тебе незачем тратить свою энергию на такие вещи.

Комната полностью изменилась с тех пор, как он был здесь в последний раз.

— Лучше поспи еще немного.

Исчезли разноцветные занавески с разными животными, рисунки Матильды, которые висели в рамках на стенах, не говоря уже о целой коллекции плюшевых мишек в кровати.

— В конце концов, до утренней встречи осталось еще несколько часов.

Фабиан уставился на кровать посреди комнаты, пытаясь понять, что же произошло.

— Не принимай близко к сердцу, но ты выглядел довольно измученным, когда я тебя оставил, и, учитывая, сколько нам предстоит проделать работы, я не могу не подчеркнуть важность того, чтобы мы были в форме.

— Значит, ты всерьез веришь, что мы когда-нибудь снова сможем работать вместе? — он вернулся обратно в коридор и поспешил к закрытой двери Теодора.

— Да, конечно. Особенно теперь, когда мы открыли друг другу все карты.

Фабиан открыл дверь и вошел в комнату Теодора, которая была такой же идеально убранной и нетронутой, как и в прошлый раз, когда он заходил сюда.

— Наконец-то мы можем посвятить себя самому важному и работать так, будто мы самая слаженная команда, которой мы на самом деле и являемся , — продолжил Муландер.

Но Фабиан больше не слушал его. Какая-то отметина на стене чуть выше по лестнице, ведущей в студию, привлекла его внимание. Он не был уверен, но ему показалось, что раньше он ее не видел.

Отметина находилась в нескольких метрах от угла, где лестница поворачивала на девяносто градусов вправо, и когда он хорошенько рассмотрел ее вблизи, то увидел, что это небольшая вмятина в стене, а затем он заметил еще одну такую же на метр выше.

Поднявшись, он открыл дверь в студию Сони и увидел ее творение — «Висящий ящик». На полу лежал продолговатый прямоугольный деревянный ящик. Он должен был висеть под потолком, и она предполагала, что проект станет ее большим прорывом, но вместо этого ящик был использован в качестве гроба для нее же.