Стефан Анхем - 10 способов умереть

— Ты правда обещаешь, что все будет хорошо, если я буду слушаться ее, поднимусь на трибуну и просто расскажу всю правду? Ты сейчас серьезно?

Фабиан с болью осознал, насколько прав был Теодор. Он ведь действительно ничего не мог обещать. Все это не более чем пустые слова и принятие желаемого за действительное. Но если и было что-то, в чем его сын сейчас не нуждался, так это колебания.

Поэтому он кивнул и попытался изобразить спокойную улыбку.

— Теодор, ты не был в розыске. Полицейские не вели за тобой слежку в надежде арестовать еще одного преступника. Ты пришел сюда по собственной воле, и причина, по которой ты это сделал, заключалась в том, чтобы дать показания и рассказать правду. Ничего больше. Правду, ведь тебе совершенно нечего скрывать.

Теодор покачал головой, пытаясь сдержать слезы.

— Ну же… — Фабиан потрепал сына по щеке. — Ты действительно думаешь, что я пришел бы сюда и обещал что-то, если бы не был абсолютно в этом уверен?

Теодор пожал плечами.

— Ты должен верить мне.

— Ты правда так считаешь? — Теодор больше не мог сдерживать слезы. — А не говоришь все это, просто чтобы мне стало легче?

Фабиан покачал головой и обнял его.

— Тебе надо выдержать все это, совсем скоро ты вернешься домой, и тогда мы сможем забыть обо всем этом раз и навсегда.

— Обещаешь? — Теодор ответил на его объятие с такой силой, о которой Фабиан и не подозревал у сына.

— Да, я обещаю, Тео. Обещаю.

Теодор кивнул и отошел от него со слезами на глазах. Затем он повернулся к охраннику, вытянул руки вперед и позволил надеть на них наручники. Еще через мгновение его вывели из комнаты.

Лилья повернула краны и потрогала воду. Смеситель был старого типа, один кран для холодной воды, другой для горячей, и поэтому невозможно установить нужную температуру. Похоже, было вообще не важно, насколько сильно она крутила тот или иной кран. Кроме того, периодически кран подтекал, что еще больше действовало ей на нервы.

Но зато теперь у нее была ванна, и когда она осторожно стала дотрагиваться ногой до горячей воды, пытаясь привыкнуть к ней, то почувствовала, как ее тело радуется. Как же она соскучилась по горячей ванне!

В Персторпе такой возможности у нее не было. Помимо того, что жить там и в целом было одним большим мучением, она еще и безумно скучала по принятию ванны. Конечно, у них была сауна. Но она никогда не получала особенного удовольствия, когда сидела там голышом, потела и едва могла дышать от безумной жары.

Хампус, напротив, видел в этом большой плюс, когда выбрал именно этот дом, и бравировал тем, как он в своей новой здоровой жизни будет каждый вечер выходить на пробежку, а потом отправляться в сауну. Но никаких пробежек так и не случилось, а сауна в основном служила кладовкой.

Хампус… Она почти не вспоминала о нем с тех пор, как собрала вещи и ушла от него. В основном потому, что у нее просто не было времени. Всю прошлую неделю она работала нон-стоп с утра до поздней ночи.

Она никогда не впадала в депрессию. По крайней мере, так она привыкла на это смотреть. Она была из тех людей, которые предпочитают решать свои проблемы, а не лежать в кровати и рефлексировать. Но это было давно, еще до того, как она окончательно запуталась в расследовании и до того, как благодаря лидеру партии Шведских демократов Зиверту Ландерцу она оказалась среди группы неонацистов, которые превратили ее жизнь в ад.

Теперь она уже не была ни в чем уверена. Во всяком случае, она чувствовала безумную усталость, и морально, и физически, гораздо больше, чем когда-либо. Сейчас был первый раз, когда она позволила себе расслабиться и отдохнуть, несмотря на то, что оставалась целая гора нераспакованных коробок с вещами. Но это подождет, ей нужно время, чтобы прийти в себя. Продолжительная горячая ванна и несколько часов сна, и она наверняка снова будет в строю.

Она потянулась за мылом, когда раздался достаточно тихий звук. Кто-то спустил воду в унитазе. Далеко не сразу до нее дошло, что он послышался из соседней квартиры. Теперь же было достаточно четко слышно, как вода движется по сливу где-то в верхней части потолка. Несмотря на это, она открыла вентиляционный люк и прислушалась, но не услышала ничего, кроме едва различимого звука движения воздуха.

Ей все еще с трудом верилось в то, что она по воле случая переехала именно в эту квартиру и стала соседкой Понтуса Милвоха. И все же каким-то образом они позволили ему сбежать, в результате чего отдел получил еще одно ужасное дело об убийстве.

Муландер и его помощники уже занимались осмотром «Халлберг Расси», и если среди них и был кто-то, кто мог быть на грани нервного срыва и полного истощения, так это он. Если так будет продолжаться и дальше, то скоро у них будет больше мест преступления, чем они могут сосчитать. Насколько она поняла, они еще даже не закончили с квартирой Маттиаса Ларссона, когда были вынуждены прерваться, чтобы взяться за осмотр яхты.

Как обстояли дела с осмотром квартиры Милвоха, она не знала. Она даже ничего об этом не слышала, что вызывало беспокойство и явно указывало на то, что они были весьма далеки от завершения, а в худшем случае вообще еще не приступали к осмотру квартиры. Неужели это действительно так? Кто именно определял порядок осмотра мест преступлений? Тувессон или сам Муландер?

Если бы это делала она, то соседняя квартира, конечно, была бы первой в очереди. Там наверняка можно найти много всего интересного, и абсолютно точно значительно больше, чем ей удалось отыскать в коробке среди его старых вещей, где были кости и фотоальбомы.

Квартира, в которой жил Милвох, была зеркальной копией той, в которой она сейчас жила. Эта мысль пришла ей в голову сразу, как только она вошла в его квартиру, но после этого она затерялась в потоке сотен других мыслей и событий дня, и только теперь, когда она полежала в ванне и хоть немного расслабилась, эта мысль снова пришла ей в голову.

В этом не было ничего странного. Из-за стояков обычно именно ванные комнаты или кухни были обращены друг к другу. В этом доме ванные комнаты были присоединены к одному и тому же стояку. А кухни находились в абсолютно противоположных концах. Все казалось логичным, однако исключение составляла спальня соседней квартиры, которая почему-то казалась слишком маленькой в сравнении с ее собственной.

В квартире Милвоха кровать занимала почти всю площадь комнаты, тогда как у нее в спальне легко нашлось место и для кресла, и для массивного письменного стола у окна. Наверняка этому было какое-то логическое объяснение. А может, ей вообще просто показалось. Когда она задумалась над этим сейчас, то пришла к выводу, что в спальне были такие темные обои и выкрашенный в черный цвет потолок, что все это, вместе взятое, безусловно, способствовало тому, что комната казалась очень маленькой и тесной.