К Тюдор - Сожженные девочки [litres]

– Что ты набросилась на меня с вопросами?

– Прости. Ты права. Почему мне должно быть дело до того, чем занимается моя единственная дочь? Которую вчера чуть не убили.

Она возмущенно оборачивается ко мне:

– Ты теперь всегда будешь мне это припоминать?

– Возможно, лет до тридцати или сорока.

Она наливает молоко в стакан.

– Вообще-то я собираюсь в Хенфилд, потому что там есть фотомагазин.

– Правда?

– Да. Я погуглила, они занимаются ремонтами.

– Твой телефон ловит наверху Интернет?

– Еле-еле. Кстати, когда придут мастера?

– Не знаю. Я от них не отстану. – Я смягчаюсь. – Тебя подвезти?

– Не надо. Я загрузила расписание автобусов.

– А, ну ладно.

Иногда я горжусь тем, что моя дочь такая практичная, зрелая и самодостаточная. Но порой мне хочется, чтобы она нуждалась во мне хоть чуть-чуть сильнее. Пятнадцать – это тот возраст, когда мы начинаем их терять. Хотя на самом деле, я думаю, мы начинаем их терять с того момента, когда они выскальзывают из нашего тела и делают свой первый вдох.

– Это ничего, что ты одна поедешь на автобусе?

Она бросает на меня уничтожающий взгляд.

– Я уже ездила на автобусах. Это всего лишь пятнадцатиминутная поездка.

– Знаю, но…

– Я в курсе. Меня чуть не убили. Попытаюсь не провоцировать в автобусе пенсионеров-убийц.

– Видишь ли, иногда они нападают всей стаей.

Она не может сдержать улыбку.

– Мама, все будет в порядке. Я просто хочу починить свой фотоаппарат. Понятно?

– Понятно.

– И ты только не обижайся, но мне просто необходимо ненадолго выбираться из этого дома. Мне нужен доступ в Интернет. Я хочу пообщаться с Леоном и с Кайли. Мне очень нужно хоть на какое-то время возвращаться в цивилизацию. Ну, или… – она замолкает, размышляя, – в какое-то ее подобие.

Разумеется, ей это необходимо . От чувства вины у меня перехватывает дыхание. Я вырвала дочь из бурлящего жизнью города и затащила в невообразимую глушь. Ради чего? Чтобы искупить вину? Потому что Деркин не оставил мне выбора? Как бы я ни убеждала себя в том, что здесь мы в большей безопасности, я беспокоюсь о Фло сильнее, чем когда-либо.

Я заставляю себя улыбнуться.

– Хорошо. Но если возникнут хоть какие-то проблемы, звони мне и я сразу за тобой приеду.

– Мама, я еду в фотомагазин, а потом собираюсь найти кафе, в котором есть вайфай. Не будет никаких проблем.

– Ладно. – Я поднимаю ладони, показывая, что сдаюсь. – У тебя достаточно денег на проезд и кофе?

– Вообще-то я хотела спросить – можно одолжить у тебя десятку?

Я вздыхаю.

– Не страшно, – кивает она.

После того как Фло уходит, я делаю себе кофе, успешно справляюсь с соблазном закурить и извлекаю из-под кухонной раковины коробку Флетчера.

Я смотрю на сломанную кассету. Скотч. Абсолютно уверена – это то, что мне нужно, чтобы ее починить. Но также уверена, что у нас его нет. Я откладываю кассету в сторону и достаю папку с надписью «Сассекские мученики».

У многих деревень есть темное прошлое. Сама история запятнана кровью невинных жертв и написана руками их палачей. Добро не всегда торжествует над злом. Молитвы не выигрывают сражения. Иногда нам необходима поддержка дьявола. Проблема заключается в том, что стоит хоть раз ею воспользоваться, и отделаться от него становится очень трудно.

Я сажусь и начинаю листать бумаги. Некоторые страницы – это распечатки из Интернета, другие – копии из книг. Текст по большей части наукообразный, сухой, изобилует датами и ссылками на времена правления королевы Марии и проведенной ею чистки. Лишь в самой середине папки мне попадается конкретное упоминание о Чепел-Крофт. Судя по всему, это очень старая статья, возможно, взятая из какого-то журнала. Шрифт плохой, а язык архаичный, но Флетчер подытожил содержание текста и сделал собственные пометки на полях.

На деревню напали, мучеников подняли из постелей и арестовали. Тех, кто отрекся, заклеймили, но отпустили. Тех, кто отказался отречься, обвинили в ереси и сожгли на костре. Две молоденькие девушки, Абигайль и Мэгги, спрятались в часовне. Их выдали. Выволокли наружу. Наказание девушек было еще более чудовищным. Мэгги выкололи глаза. Абигайль отрубили руки, ноги и голову, после чего обеих сожгли .

Я сглатываю комок в горле. Отрубили руки, ноги и голову.

У нее не было ни головы, ни рук .

Фло никак не могла этого знать. Я протягиваю руку к чашке с кофе. Он остыл, но я все равно выпиваю его залпом. В заметках Флетчера значится: « Кто их выдал?»

Следующий лист бумаги большой и сложен в несколько раз. Я разворачиваю его и раскладываю на столе. Мне требуется несколько мгновений, чтобы понять, на что я смотрю. Архитектурные планы часовни или, точнее, церкви, которая стояла здесь до того, как построили часовню. Они тоже старые и изрядно выцветшие.

Я, прищурившись, изучаю чертежи. Площадь здания была такой же. Я могу различить неф, сакристию. Но есть и другие части, которые мне никак не удается себе представить. Места, которые, похоже, со временем изменились. Еще один чулан? Подвал? Я не знала, что в часовне есть подвал. Возможно, это усыпальницы? Я задумчиво смотрю на чертеж, после чего аккуратно складываю все документы обратно и закрываю папку.

Переключаюсь на вторую папку. «Мерри и Джой» . Желание закурить уже настолько сильное, что у меня даже руки подрагивают. Я открываю папку и начинаю листать распечатанные газетные статьи. Их меньше, чем можно было ожидать. Исчезновение девочек не вызвало широкого общенационального резонанса. Что само по себе странно. Мерри и Джой были юными, белыми и… женского пола. Я не хочу показаться циничной, но обычно именно таким людям газеты и все остальные средства массовой информации уделяют больше всего внимания. С самого начала полиция расследовала это дело как дело о побеге. Было много обращений к девочкам, которых просили вернуться домой, связаться с матерями. Никому даже в голову не приходило, что, возможно, они не могут этого сделать. Грустно, но факт – и мне это слишком хорошо известно из моей работы с бездомными – полиция чаще и охотнее тратит время на поиски мертвых девочек, чем живых.

Местная газета, похоже, публиковала статьи о девочках чуть дольше, но постепенно даже они превратились из передовиц в маленькие, а затем и вовсе крошечные статейки, заполняющие пустующие уголки газетных страниц.

Во всех газетах использовались одни и те же школьные фотографии девочек – довольно скверные, надо отметить. Мутные, устаревшие. Обе девочки выглядят на них младше, чем на снимке, который я нашла в комнате Джой. Возможно, это тоже препятствовало успешным розыскам?

И тут я наконец натыкаюсь на довольно длинную статью. Похоже, она была написана спустя какое-то время после исчезновения девочек. И не для газеты. Я щурюсь. В верхней части страницы мелким шрифтом напечатано: Сассекские истории – местные загадки и легенды. Март 2000. Выпуск 13 .