Ибон Мартин - Танец тюльпанов

— Черт…

А вот и они.

Огни стробоскопа бросали синие отблески на окна близлежащих домов. Где-то можно было увидеть занимающийся рассвет, но большинство окон еще оставались погруженными во тьму.

Пульс участился. Посередине дороги вырисовывались силуэты полицейских. Один из них держал в руках желтый жезл, взмахом которого он остановил внедорожник впереди. За ним на очереди — фургон облицовочной фирмы. Он следующий.

Руки, сжимающие руль, задрожали, и он испугался. Он не может позволить себе расклеиться.

Может, ему развернуться?

Нет, слишком поздно. Это привлечет внимание полиции.

— Ммммммм!

— Заткнись! — приказал он, обернувшись.

Его накрыло чувством беспомощности и паники, которая вот-вот полностью захватит его разум. Его миссия под угрозой. Как он обманет патруль, когда эта женщина стучит в заднюю дверь?

Машина проехала чуть вперед. Теперь остановили фургон впереди. Время на исходе. Полицейский с фонариком осветил окна, заглядывая внутрь. Всего несколько секунд, и каменщиков отпустят.

— Ммммммм!

— Заткнись, черт тебя дери!

По его венам бежала тревога. Ему хотелось открыть дверь и сбежать. Но какой в этом толк? Нет, он не может сейчас сдаться. Он должен закончить свою работу.

Хлеб!

Он совсем про него забыл.

Включив аварийку, он притормозил на обочине и выхватил две буханки из мешка. Сердце стучало так, что он сам это слышал. Возможно, полицейские, которые находились всего в двадцати шагах от него, также почувствовали его тревожные пульсации.

Для начала ему нужно выйти из машины. Он сделал это как можно естественнее, но все равно ему казалось, что вся его походка буквально кричит о его вине. Затем он подошел к первому попавшемуся дому и положил буханки на подоконник у окна. Разве не так поступил бы доставщик из пекарни?

— Ммммммм!

Призыв о помощи был ясно слышен даже на некотором расстоянии от автомобиля.

Его снова посетило желание бежать.

Полицейские, все еще занятые своими делами, кажется, его не услышали.

Снова стон, и на этот раз к нему прибавились удары по кузову.

— Hegoak ebaki banizkio, nerea izango zen. Ez zuen aldegingo… [31] Если бы я отрезал ей крылья, она была бы моей, не улетела бы прочь (баск.). Строки первого куплета из песни баскского певца Микеля Лабоа «Птица».

Он словно издалека слышал собственный дрожащий голос, срывающийся от страха. Но ему не пришло в голову ничего лучше, кроме как что-нибудь напевать, чтобы скрыть шум.

Полицейские посмотрели на него. Он улыбнулся и помахал им рукой. Что еще ему сделать?

— Мммммм!

— …ez zen gehiago txoria izango. Eta nik [32] И больше не будет птицы. А я… (баск.) …

Представление начинало выходить из-под контроля. Кто поверит, что доставщик будет громко петь в столь ранний час?

Он ощупал карман брюк. Флакон был на месте. Открыв заднюю дверь, он снова прижал пропитанный хлороформом платок к лицу женщины. Она сопротивлялась дольше, чем раньше, но несколько секунд спустя обмякла.

Какое облегчение. Все мышцы тут же расслабились. Но проблема по-прежнему не решена. В нескольких шагах от него двое полицейских. Ему придется продолжать игру, если он хочет выглядеть правдоподобно.

Достав еще одну буханку хлеба, он подошел к коттеджу через дорогу. На этот раз все казалось уже проще. Полиэтиленовый пакет с газетой, который какой-то курьер повесил на дверную ручку, вполне подойдет для хлеба.

— Что ты делаешь? — Кровь застыла в жилах.

Что ему ответить мужчине в халате, который следит за ним из окна кухни? Возможно, полицейские не услышат их разговор, но они все увидят. Он никак не может вернуться в фургон с хлебом в руках.

— Ээээ. Ну, в общем… Я принес вам буханку свежеиспеченного хлеба. Это из пекарни «Осинчу», мы только что открылись в Ицасбеги и хотим рассказать всем о нас.

Он сказал первое, что пришло ему на ум, но идея ему понравилась. Очень хорошо. Он наверняка спас ситуацию.

— С кем ты разговариваешь в такое время? — спросил женский голос откуда-то на кухне.

— Да хлеб принесли. Говорят, что открыли новую пекарню, и нам дарят буханку.

Почему он должен что-то объяснять этой идиотке? Неужели так трудно забрать подарок, пожелать ему удачи в бизнесе и вернуться к завтраку?

— Возьмите, пожалуйста. Вот увидите, какие вкусные будут бутерброды на завтрак. Весь секрет в закваске, — настаивал он, просовывая буханку сквозь оконную решетку. — Мы в «Осинчу» готовы поспорить, что стоит один раз попробовать, и вы уже не сможете есть другой хлеб.

Его бесило это настороженное лицо в окне. Если этот тип так ведет себя с человеком, который предлагает ему бесплатный хлеб, то как он реагирует на Свидетелей Иеговы?

— Да возьми ты уже хлеб, а то весь дом заморозишь, — сказала женщина.

Сработало. Мужчина в халате протянул руку, пробормотал благодарность и взял подарок.

— У вас тут газета, — сказал он на прощание и повернулся к фургону.

В ответ он услышал только скрип закрывающегося окна.

— … eta nik, txoria nuen maite… [33] А я любил эту птицу (баск.)

Хотя ему больше не нужно было петь, чтобы скрыть стоны, он все равно заставил себя это сделать. Его поведение должно быть последовательным. Хотя это было трудно. А кому легко петь, когда в горле застыл ком, а рот пересох от напряжения?

— Поехали, — объявил он, сев на водительское кресло, и завел двигатель.

Сердце снова ускорило ритм, руки задрожали. Поле зрения сузилось настолько, что он видел только взмахи желтого жезла в темноте. Все остальное сливалось в неопределенную дымку. Он прикрыл глаза, чтобы восстановить зрение. Бесполезно, сплошной желтый свет.

Но теперь к нему добавилось лицо полицейского, который держал жезл в руках. Он был молод и чисто выбрит. Полицейский что-то сказал, но он не расслышал. Наверное, попросил остановиться.

Он нажал на тормоз. Сейчас они посветят фонариками сквозь заднюю дверь и обнаружат одурманенную женщину. Он должен был развернуться, пока не стало слишком поздно.

— Egun on , — сказал он, опустив стекло. У него правда заплетается язык или ему так кажется?

Полицейский ответил на приветствие и высветил фонариком хлеб, торчавший из мешка.

— Доставляете завтрак?

Его напарник сидел в патрульной машине и что-то проверял в телефоне. Возможно, вызывал подкрепление.

— Хлеб. Я развожу хлеб в отдаленные уголки региона, — с трудом произнес он. Во рту так пересохло, что он едва мог что-то выговорить.

— Пахнет вкусно, — откликнулся полицейский, похлопав себя по животу.

Он явно тянул время. Что-то задумал. А его напарник по-прежнему держал в руках телефон.

В приступе вдохновения он протянул руку к пакету.

— Возьмите буханку. Я всегда вожу с собой про запас. Так хоть удастся заморить червячка, у вас же столько работы.